Всячина
Шрифт:
Нужно было тщательно ошкурить весь швертбот. Вручную. Потом тонкой шкуркой довести до блеска. Можно еще и суконкой постараться. Потом покрывали лаком, сушили - и снова лаком...
В общем, работы было много, а плавать (ходить, ходить под парусом - учили его) смогут только по теплу. Стасу было всего десять лет, ему было скучно. Он бегал по проходам, толкался и смеялся. Наверное, ему очень понравилось, что столько много мальчишек и девчонок. Тогда дежурный с повязкой на рукаве подошел к нему и сказал, чтобы прекращал немедленно и брался за своего "кадета". А Стас рассмеялся - ну, что ему могут сделать? Он же еще маленький! А дежурный
– Запомни. И вы все запомните. И если будет тебе плохо - вспомни меня.
Это он такое прочитал в какой-то книжке. Кто же мог подумать, что летом того пацана родители повезут на море. Он, рассказывали потом, вошел всего по пояс, а тут такая волна - просто вот волнища. Его накрыло и утащило. И все. Даже не нашли.
Стас вот как раз тогда и подумал, что он на самом деле - настоящий злой волшебник. И даже ходил какое-то время важно, осматривая все вокруг с прищуром.
В тот яхт-клуб он больше не ходил.
Отец его пристроил зимой в фигурное катание. Очень было модное увлечение. В очередь выстраивались, чтобы научиться. Стас быстро встал на коньки, стал и передом, и задом всяко кататься, красиво нарезал дуги на поворотах, красиво тормозил, поднимая волну белого инея. А вот заниматься со всеми, в строю - совсем не хотелось. Опять всем мешал. Подзуживал, дразнил, а потом убегал - он очень хорошо держался на коньках. Никто не мог его поймать. Пока они все вместе не собрались и разом не окружили. Не били, нет. Сказали просто, чтобы уходил. Что он всем мешает. Что вот тот мальчик будет чемпионом района, если не мешать.
Очень надо было мешать! Ха! И чемпионом он все равно не станет. Так сказал Стас и ушел.
Мальчик сломал ногу на тренировке, прыгая какой-то очень сложный хитрый фигурный прыжок.
Дети. Кости хрупкие, тонкие...
Так вот, о Женни... Она очень обиделась тогда. И все рассказала в школе. Как пришли, как делали уборку, и как потом Стас сбежал в самый такой момент. Ну, это она так говорила. Стас же не сбежал - он просто ушел. Потому что почувствовал - что-то тут не так. Нельзя оставаться. Вот как этот сон и мамин голос. Услышал - беги. На всякий случай - беги. Потом-то никто тебе не поможет.
Когда все стали смеяться и издеваться, предлагать прийти и убраться и у них в квартире, он просто посмотрел на девушку, посмотрел на всех остальных, вздохнул и сказал:
– А чего вы смеетесь? Ржете - чего? Вы же все умрете!
Это опять из книжки было. Так в одной книжке герой простыми словами народ успокаивал. И все замолкали. А тут только сильнее смеяться стали.
Ну, вот и нет теперь никого...
И некому сказать, чтобы он сменил рубашку, чтобы принял душ. И никто не заметит, что от него воняет - он-то сам уже не чувствует, так и пусть себе.
Но предчувствиям все равно верить надо. Он, может, потому и жив все еще, что прислушивается к предчувствиям. Уже давно жив "все еще". Уже очень давно.
Некому сказать этак с прищуром:
– А ведь ты, Стасик, помрешь на неделе.
Нет никого. И сказать так - некому. И значит...
Стас посмеялся почти неслышно. Поправил рюкзак, выглянул осторожно из-за угла, а потом пошел. Куда пошел? Да вперед! Надо найти себе другую хорошую квартиру. Еду найти надо. Голодным спать плохо. И сны снятся плохие.
Снится Женни, которая плакала на уроке химии, потому что ее брат разбился на своей шикарной машине. Снятся одноклассники, которых больше нет. Как они дергали его за рукава и смеялись, смеялись, смеялись...
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - учительским голосом произнес Стас.
Это тоже было из книжки. Только он не помнил, из какой.
Кстати, книжек же много вокруг. Можно и подобрать что-то для вечернего чтения. Или для растопки.
Пришелец из будущего
Никакого грохота и вспышек света, никакого ползучего густого тумана или запаха, как после грозы - вообще никаких световых и звуковых эффектов не было. Хотя, конечно, что-то ведь должно было быть - обязательно. Там же такая энергия используется! Вот в кино все в молниях было.
А тут - просто в дверь тихонько постучали.
Квартира у них была на первом этаже. Если подпрыгнуть, ухватиться за карниз, можно было стукнуть с улицы прямо в окно. Но это если друзья - они могли так шутить. А обычно же все стучали в дверь. В простую деревянную дверь с длинной трещиной посередине, крашеную темно-коричневой краской.
Сашка открыл. В темноте подъезда стоял незнакомый лысый мужик. Он улыбнулся нерешительно и сказал:
– Здравствуй, Саша. Я - это ты.
Сашка уперся "бычком" (так называла эту позу мама) и спросил:
– Вам кого?
– Мне тебя. Саш, я ведь к тебе из будущего.
– Ну, ни фига себе!
– сказал Сашка и прикрыл рот ладонью.
Дома не поощрялись всякие "фиги" и другие такие же словечки. Хотя с ними гораздо легче выражать свои эмоции. Одним словом можно много выразить. Но вот за слово, скажем, "жопа" или еще "сволочь" ругали так, что даже потом обидно было чуть не до слез. Но не наказывали. Сашку за слова не наказывали, но ругали и воспитывали.
Он читал фантастику. Любил фантастику. И знал всякое про будущее, каким оно непременно будет, про космос и полеты, про разные фантастические чудеса. Вон в недавней книжке туннель как в метро проводили под Северным Ледовитым в Америку. А уж марсиане, которые золотоглазые и смуглые...
То есть, про гостя из будущего - это он понимал. Это было здорово.
И еще Сашка был очень вежливый - так его воспитывали родители. Он чуть отодвинулся в сторону и сказал:
– Проходите.
Мужик зашел, втянул шумно носом воздух, будто принюхиваясь, потоптался возле холодильника, будто примериваясь, потом скинул летние дырчатые иностранные туфли и кивнул:
– Ну, пошли к тебе, давай. Пошли скорее! У меня тут совсем мало времени.
Они прошли друг за другом по длинному рыжему половику через узкий темный коридор и перед самой кухней свернули налево. Тут жил Сашка. У него была железная кровать. Еще был диван-оттоманка с откидывающимися валиками. И письменный стол, который подарил главный инженер станции. Он тогда себе новый купил, а этот по знакомству подарил Сашке. На столе лежал большой и толстый лист оргстекла - это папа принес с работы. Под стекло Сашка положил фотографии наших хоккеистов - чемпионов мира. Якушев был прямо посередине, на самом видном месте. А в чемпионате СССР Сашка болел за "Спартак". Но открыток со "Спартаком" не было, потому что опять было только третье место. Хоть Якушев, конечно, все равно был лучшим.