Всю жизнь за синей птицей
Шрифт:
– Молодец, Зденечка! Прекрасно, замечательно, в лучших традициях Художественного театра!
– Колька, я ногу сломал…
– Ничего, ничего, прекрасно! Иди, помойся, через несколько минут я тебя догоню.
– Да нет, я серьезно говорю, я ногу сломал… Пришлось срочно везти Зигмунда в Боткинскую больницу и играть без капитана…
Зигмунд жил в Тарасовке. На костылях выходил к станции встречать нас. По ночам, когда мы спали, он перетягивал нам струны на ракетках. Кубок мы выиграли. Зигмунд поправлялся медленно. Начался чемпионат Советского Союза, а так и не ясно было, сможет ли он выступать вместе со мной хотя бы в парном разряде, чтобы защитить звание первого дуэта страны. Зигмунд снял гипс, и мы хотели играть, решив, что основная нагрузка в матче должна лечь на меня, а он будет стоять только у
До финала мы дошли легко. В решающем поединке нашими соперниками были ленинградцы – Кудрявцев и Негребецкий. Конечно, нам было нелегко. Зденек был не в форме, допускал много двойных при подачах и играл только у сетки. Нас воодушевляла только дружба и желание победить. На площадке развернулось настоящее сражение. Во время игры Эдуард Негребецкий бил смэш и нечаянно ударил Кудрявцева ракеткой по голове. Сорок минут Кудрявцев лежал. Мы ждали. Выигрывать «из-за болезни» соперника мы не хотели и «отказа» не требовали. После вынужденного перерыва борьба продолжалась, в пяти партиях мы взяли верх. Каково же было мое возмущение, когда на следующий день в газете «Красный спорт» прочитал, что мы выиграли потому, что Кудрявцев получил удар, и это помешало ленинградцам выиграть.
Пошел в редакцию объясняться с главным редактором Борисом Котельниковым. Встретил он меня любезно и, узнав причину прихода, спросил:
– Негребецкий ударил Кудрявцева по голове?
– Ударил, – говорю я.
– Значит, все верно?
– Нет, неверно. Потому что когда Кудрявцев был здоров, мы выиграли первую партию, а когда Негребецкий ударил его по голове, они сразу выиграли две. Значит, он вовремя ударил его по голове?
Мы посмеялись, инцидент был исчерпан.
Зденек окончил институт физкультуры и проявил себя как способный тренер. Зигмунд был прекрасным хоккеистом. Его мощным ударам в хоккее с мячом или точным броскам в хоккее с шайбой можно было позавидовать.
22 декабря 1946 года мы стали свидетелями рождения в нашей стране нового вода спорта – канадского хоккея. Его первооткрывателями были многие замечательные мастера русского хоккея, в том числе и Зденек Зигмунд. Он был участником знаменитого матча с пражской командой ЛТЦ в 1948 году когда советские хоккеисты не уступили чехословацким мастерам – чемпионам мира 1947 года. В первом матче наши спортсмены выиграли – 6:3, второй проиграли – 3:5, третий закончили вничью – 2:2. Зигмунд и его товарищи, основоположники нашего отечественного хоккея с шайбой, в этот день заявили спортивному миру о своей силе и мастерстве.
Зденек навсегда останется в моем сердце. В 1962 году, когда спартаковцы впервые стали чемпионами СССР, первое, что я подумал, – сбылась мечта Зигмунда. А когда в столице Швеции в 1963 году в решающем матче с канадцами блестящий гол забил спартаковец Вячеслав Старшинов, мне так и хотелось сказать телезрителям и радиослушателям: «Это шайба Зигмунда. Гол-то мастерский, зигмундский был!»
В последние годы жизни Зигмунд перешел играть в хоккей из «Спартака» в команду ВВС. Многочисленные болельщики нашего клуба обиделись: «Изменник!» – кричали Зигмунду во время игр. 55 лет я в «Спартаке». Много на моей памяти было переходов спортсменов. Положа руку на сердце, могу сказать – не вина Зигмунда, что он ушел в ВВС. Тогдашнее руководство «Спартака» не обращало внимания на свою сильную команду, способную бороться за высшее звание. Многие из команды ушли. Вынужден был покинуть ее и Зигмунд. Но в теннис он играл только за «Спартак», был нашим вожаком и мечтал вернуться в хоккейную команду, потому что очень страдал, что играет не за «Спартак», и сердце его принадлежало только «Спартаку».
После гибели друга я начал играть в смешанном парном разряде с Ниной Нифонтовой. Только попросил ее играть под фамилией мужа. И опять пара Зигмунд – Озеров побеждала на кортах.
В жизни так бывает часто. Увидишь человека и думаешь: сколько ему лет? Приходит на память поговорка: «внешность обманчива». В самом деле, порой точно и не определить, сколько лет прожил на свете твой знакомый, товарищ, друг, особенно если давно его не встречал.
Я говорю об этом потому, что был один человек, которого, я уверен, встретив, вы никогда не угадали бы его возраст. Высокий, стройный, статный, красивый, подвижный, легкий на подъем, обаятельный, культурный, воспитанный, чудесный собеседник, энергичный. Думаю, что многие из этих качеств дал ему спорт, точнее теннис. Говорю об Александре Викторовиче Правдине. О нашем бессменном руководителе (я имею в виду теннисистов «Спартака»), человеке большой души, ярком представителе отечественного тенниса, видном общественном деятеле, очень много сделавшем для нашего любимого вида спорта, о человеке, которого я очень любил, ценил и глубоко уважал.Еще в 20-х годах Правдин блистал на теннисных кортах, был неоднократным чемпионом Москвы в одиночном разряде, а в паре с Тихоновым побеждал в 1922, 1923, 1925, 1927 и 1928 годах. Играл красиво, самобытно, изящно, уверенно. Не раз успешно выступал Правдин и за сборную столицы в матчах против теннисистов Ленинграда. Мне довелось играть вместе с Александром Викторовичем, когда он уже заканчивал свою спортивную карьеру. В 1949 году московский «Спартак», где Правдин был многие годы руководителем секции тенниса, выиграл Кубок Москвы и Советского Союза. За нашу команду выступали Александр Викторович Правдин, Зденек Зигмунд, Сергей Андреев, Михаил Корчагин и я.
Правдин был великолепным теннисистом. Но он еще в прошлом и хоккеист (играл за сборную), гребец, боксер, лыжник, словом, разносторонний спортсмен.
С первого выхода на теннисную арену постоянным соперником до самого последнего дня моей спортивной карьеры был Семен Белиц-Гейман, ныне заслуженный тренер СССР, наш главный теоретик тенниса. Мы познакомились мальчиками на платформе станции Загорянка, где оба жили и играли. И вот с тех пор каждый год в различных разрядах – в одиночном, парном или смешанном – мы оспаривали победу друг у друга. Мы так хорошо изучили друг друга, что, казалось, – каждая встреча должна проходить в одном ключе и все заранее должно быть известно. Четыре раза жребий сводил нас в финалах всесоюзных личных соревнований. И каждый раз я ждал от своего соперника новой тактики, неожиданных решений.
Белиц-Гейман был всегда в поиске. Рано он увлекся тренерской, педагогической работой, анализировал каждый матч своих соперников, интересовался современной техникой, лучшими игроками мира. Он много тренировался, больше, чем все мы, его товарищи. Он уделял огромное внимание физической подготовке. Я жалею, что он рано закончил свою спортивную деятельность, перестал выступать в соревнованиях. У него было чему поучиться. И теперешние наши мастера, вышедшие на международную арену и добившиеся больших успехов, видевшие все самое лучшее в мировом теннисе, думаю, с интересом бы посмотрели, как играл их наставник.
У него была прекрасная подача. В годы его расцвета к нам приезжали теннисисты Венгрии, Польши, Югославии и в один голос заявляли, что у Белиц-Геймана лучшая подача в Европе. Здорово он играет у сетки, ничего не скажешь! Прекрасно играл с воздуха, бил смэш по отскочившему мячу (так у нас сейчас не бьет никто, включая чемпионов). Словом, это был прекрасный теннисист, грозный соперник.
Мне везло. Играл я с Белиц-Гейманом удачно. Наши матчи проходили то в быстром, ураганном темпе, то в замедленном. Однажды мой тренер, Владимир Николаевич Спиридонов, обратил внимание на положение Белиц-Геймана при подаче. Он подавал таким образом, что в момент удара на какое-то мгновение терял противника из виду. Вот в эти считанные доли секунды по совету тренера я уходил в коридор с площадки и сильным ударом справа бил мимо стремительно мчавшегося к сетке противника и почти всегда выигрывал очко.
Помню, в одном матче на первенство Москвы мой соперник действовал очень медленно. Я же решил изменить свою тактику «замедленных действий». Играл и ходил по площадке (поверьте, это было нелегко) еще медленнее своего соперника, собирал мячи, делал паузы, заставляя его мучительно ждать, когда же будет продолжена встреча. Но чаще всего я предлагал Белиц-Гейману очень быстрый темп, владел инициативой и непрерывно атаковал, не давая блестящему «сеточнику» первым занять позицию впереди. Ну а так как в его игре, как и у каждого из нас, есть свои недостатки, в частности слабый удар слева, я добивался успеха.