Второе пришествие

– От Матвея, сына отца Вениамина. Он настоятель церкви всех святых в Подмосковье.

– Я хорошо знаю его. Они большие и старые друзья с епископом.

Несколько секунд Чаров колебался, стоит ли ему лезть со своими уточнениями.

– Они не просто друзья, они соратники. По крайней мере, были таковыми. И опасаюсь, что ими и остались. Хотя в последнее время отец Вениамин вел себя вполне лояльно.

– В свое время он нам это обещал, - внес уточнение патриарх.

– Да, обещал. Только не уверен, что образ его мысли сильно переменился.

– Есть основание так думать?

– Прямых нет. Однако косвенные...

– И в чем они состоят?

– Хотя бы в том, что его сын Марк выпустил известную вам книгу.

– Убеждения сына и отца могут сильно различаться. Тем более, Матвей ваш верный сотрудник и соратник и противник своего брата.

– Это так, Ваше святейшество, - признал правоту патриарха Чаров.
– И все же меня не оставляют подозрения, что образ мысли отца Вениамина в целом все тот же.

– Почему так считаете?

Чаров поймал на себе пристальный взгляд патриарха.

– Отец Вениамин по сути дела вынужден был отречься от своих воззрений. Но отречение - совсем не их перемена, а лишь признание того, что обстоятельства в данном случае сильнее человека. И с большой долей вероятности можно предположить, что он надеется, что наступит момент, когда удастся снова громогласно заявить о своих взглядах. И то, что епископ Антоний, едва приехав, появился у него, косвенно подтверждает мое мнение.

– Согласен с вами, - произнес патриарх.
– Но зачем приехал епископ Антоний? При этом никого не известив. Это серьезное нарушение данного им некогда слова.

– Это свидетельствует о том, что для его приезда были очень веские основания.

– Какие?

Чаров развел руками.

– Этого нам на данный момент неведомо.

Патриарх, соглашаясь, кивнул головой.

– А если поразмыслить?
– предложил он.

Протоирей задумался.

– Нам кое-что известно об образе жизни епископа Антония в своей епархии.

– Продолжайте.

– Он очень много читал и писал, причем, буквально все время, свободное от выполнения пастырских обязанностей.

– Что же он читал и писал?

– Увы, что он писал, нам неведомо, наш человек, который сумел проникнуть в го дом, не смог это выяснить, компьютер епископа имеет пароль, нам неизвестный. А вот что читал? Много книг и статей о последних достижениях науки, новых теорий. Так же много читал книг по истории, особенно истории религии. Причем, не только христианской. Прочел буквально все, что написано по-русски, по-английски и по-французски об Иисусе и об евангелическом периоде. Зная, что он читает, можно отчасти предположить, что он пишет.

– Но в каком направлении?

– Тут мы вполне смело можем исходить из известного нам его образа мысли.

– Мне нравится логика ваших мыслей, Валериан Всеволодович. Вы умеете делать убедительные выводы на основе даже скудных фактов.

– Я очень признателен вам за такую оценку, - произнес Чаров.

– А где он сейчас?

– Проживает в своей московской квартире.

– Насколько я помню, он вдовец.

– Да. После смерти жены принял постриг. Поэтому жениться во второй раз не может.

– И все же что он намерен тут делать? Почему не просит аудиенции у меня?
– сам себе задал вопросы патриарх.
– Как вы полагаете, не связано ли его появление с обостряющейся каждый день внутренней обстановкой в стране?

– Не думаю, Ваше святейшество. Он никогда не был замешен в политике. Его всегда волновали богословские вопросы. Мне кажется, что за время пребывания там, на Севере, он пришел к определенным выводам. И приехал, чтобы каким-то образом проповедовать свои новые идеи. Хотя пока не понятно, как собирается это делать.

– Похоже на правду. Я хочу в самое ближайшее время вызвать его к себе. И потребовать, чтобы он раскрыл свои карты. А там посмотрим. Я не исключаю самых жестких мер, вплоть до лишения сана.

– Это мудро, Ваше святейшество.

– Попрошу вас, по-возможности отслеживайте ситуацию. И если будут достойные моего внимания новости, тут же сообщайте.

Чаров склонил голову вниз.

– Непременно так и поступлю.

– Я доволен вами, вы оправдываете мои ожидания.

Чаров ощутил, как всколыхнулось все внутри него. Такой похвалы от патриарха он не ожидал.

– Я очень ценю ваше благосклонное отношение ко мне. И готов служить вам и дальше.

– Вы знаете, какое важное дело нам совсем скоро предстоит?

Чаров стремительно стал перебирать в памяти, что может иметь в виду патриарх.

– У нас много важных дел, - осторожно ответил он.

– Но это особенно важное, я связываю с ним много надежд. Скоро к нам прибудет шарф богородицы. Не мне вам говорить, что это одна из самых великих реликвий христианства.

– Разумеется.

– Мы должны по полной программе пропагандировать эту акцию. Я надеюсь на вас. Нам нужно консолидировать нашу паству, сплотить ее вокруг церкви. Мы вступаем в сложные времена, общество идет к противостоянию. И мы должны заявить о своей позиции. Но не прямо, а завуалировано. Нам надо отвлечь как можно больше людей от политической борьбы. Противопоставить тому, что назревает, свой идеал. Я ясно выражаюсь?

– Очень ясно, Ваше Святейшество.

– Был уверен, что вы меня поймете.

– Надо использовать все ваши возможности по полной программе. Об этом событии должны узнать все.

– Обещаю, узнают.

25.

Введенского просьба Иисуса познакомить с противниками режима несколько обескуражила. Как они отнесутся к такому странному персонажу? Тем более, в последнее время они стали гораздо осторожней и осмотрительней, власть усилила репрессии, стала гораздо чаще засылать в их ряды провокаторов и шпионов. Обе стороны готовились к решающей битве, а потому каждая усилила активность, понимая, что предстоит схватка не на жизнь, а на смерть. Не случайно Бурцев позвонил ему и предупредил, чтобы тот вел себя осмотрительно, не общался с кем попало, так как возможны провокации.

Этот разговор довольно сильно удивил Введенского, так как еще недавно Бурцев вел себя иначе, наоборот, постоянно сам провоцировал его, старался затащить в свои ряды. Но сейчас Дмитрий явно был встревожен, в его голосе даже прозвучали нотки опасения, чего раньше никогда не было. Введенскому стало тревожно, из контекста разговора можно было сделать вывод, что решающие события приближаются. И. возможен, любой их поворот.

Впрочем, то, что ситуация накаляется, Введенский мог понять и без разговора с другом. Это становилось ясным по накалу информационных передач на телевидении, той горы визгливой клеветы, которая обрушилась на оппозиционеров. Так как Введенский знал некоторых из этих людей, он понимал, какая наглая и беспардонная ложь несется с телеэкранов. Но он понимал и другое, что огромное число сограждан слепо верят этим инсинуациям. И готовы встать на защиту власти, которая их использует, как артисты кукольного театра своих марионеток. Что обещало впереди стране тяжелые испытания. И как в этот переплет вписать своего нового знакомого? Сможет ли он кардинально изменить ход событий? Остановить грядущее столкновение, обещающие пролития потоков крови?