Второе пришествие

Значит, дело все в вере, точнее, в том ее виде, в каком она укоренилась, в каком подают ее на блюдечке священнослужители. Эта вера приспособлена не для установления контакта с Богом, а для создания комфортных условий, позволяющие верить, но не меняться. В свое время был огромный спрос именно на такую веру; то были люди, которые ощущали потребность в переменах, но сами не желали меняться. Обычная и невероятная распространенная ситуация. И церковь ради утверждения своего влияния пошла у них на поводу, создала такую веру, которая удовлетворяла бы их эту потребность. Но цена такого шага оказалась огромной, христианство переродилось, стала обслуживать и одновременно жить за счет такой паствы, откинула даже тень идеи о необходимости изменений. А ведь Иисус и его подвижники как раз были теми, кто не только желал, но и являлся закоперщиками невиданных перемен. Их вера была соткана не из мертвых молитв и обрядов, а из страстного стремления изменить мир, посеять в нем любовь и добро, которых так в нем не достает. Они, если не умом, то сердцем понимали, ради чего они вышли на этот скорбный путь, ради чего готовы были расстаться с жизнью.

Епископ Антоний вовсе не идеализировал первых последователей Христа, к ним у него было немало претензий. Но в них было главное - они шли напролом, их вера мало имело общего с верой нынешних иерархов. Для них Бог был живым и не только потому, что находился рядом с ними, а потому что жил в их душах, вел за собой. А что живет в душах большинства священнослужителей? Пустота.

Но как в таком случае должна проявляться вера? Все последние годы епископ Антоний много размышлял над этим вопросом. Человек должен устанавливать связь с Богом. Бессмысленно идти в церковь, если она отсутствует, можно с таким же успехом отправиться на базар - результат такой же. Но должен же быть способ такого соединения, иначе все абсолютно бессмысленно. А этого не может быть, ведь Бог - это и есть высший смысл. А тот, кто находит его только в жизни, теряет Бога в его сакральном значении.

И однажды к нему пришло озарение: человек устанавливает с Ним связь, когда в нем рождается бескорыстная любовь, доброта, милосердие. И прерывается, если он охвачен гневом, ненавистью, завистью, неконтролируемой похотью, безразличием. И никакая молитва не поможет восстановить эту линию, пока не изменится сознание.

Конечно, все эти чувства лишь первая стадия установления контакта, а дальше предстоит еще многое что выполнить. Но и без них он не наступает, это что-то вроде настройки на нужную волну. И сделать это невероятно трудно, а для очень многих - недостижимая задача. Но теперь зато понятно, в каком направлении следует двигаться, какие мысли внушать своей пастве.

Но с получением письма отца Вениамина все в один миг переменилось. Епископ Антоний чувствовал, что новое появление Иисуса на земле означает грядущие великие перемены. Но для него это имело еще и другое значение. И кто знает, может быть, даже более важное, хотя носило личный характер. Он не слишком любил Ветхий Завет, считал его чересчур грубым и жестоким, даже в чем-то примитивным. И в глубине души сомневался в богаданности этой книги. Зато безмерно любил Новый Завет, и его нисколько не смущали ни противоречия, ни не стыковки в нем. Разве это имеет значение. Это, в самом деле, божье слово, а кто сказал, что оно не может быть в чем-то непоследовательным, не во всем согласованном между всеми источниками? Мы же не знаем, в чем тут состоит замысел. Может, он пропитан сознательно противоречиями, дабы смущать наши нетвердые умы. Пока мы копаемся в текстовых загадках, препарируем их, словно лягушку, занимаемся бесконечным анализом написанного, то теряем ощущение высшего смысла. Да, разве об этом следует думать. "Лучше блюдо зелени и при нем любовь, нежели откормленный бык и при нем ненависть", сказано в Книги притчей Соломоновых. Всегда надо зрить в корень, а не изучать ветки. Точнее, их тоже следует знать, но при этом понимать, что главное, а что вторичное. Ведь у дерева в отличие от корней ветвей ни счесть, и если взобраться на ствол легко запутаться в них. Так, и происходит со многими, да что там со многими, почти со всеми. Вот и блуждаем мы который век по этому бесконечному лесу. И никак не можем выйти из него.

В какой-то момент епископ Антоний созрел для понимания, что именно позиция церкви ведет к этому бесконечному и бессмысленному блужданию. Мы все идем по дороге, которая никуда не ведет. Но именно такой пусть и есть цель клира. Он чувствует себя на нем комфортно, он знает, что делать, как вести себя. Дорога в никуда - это та тайная и внутренняя цель, которая владеет умами всех этих людей. И не важно, отдают они себе в этом отчет или нет, главное, что она определяет все их действия и поступки.

Но стоит ли удивляться этому? Ведь, если разобраться, они все начетники. Им не дано проникнуться духом, дальше оболочки слов они не идут. В этом трагедия церкви и ее паствы. Но самое страшное во всей этой истории, что такая ситуация устраивает почти всех. Никто не только не желает разорвать ее оковы, а наоборот, все лишь жаждут в них еще сильней заковать себя. И какие только усилия на это тратятся, к каким только мерам не прибегают, чтобы сохранить этот статус-кво.

Епископ Антоний грустно вздохнул. Иногда он задавал себе один и тот же вопрос: если бы на в период, когда он оставил светскую жизнь и надел на себя рясу священника, его голову посещали подобные мысли, не отказался бы он тогда от такого шага? Но сколько себя он не спрашивал, окончательного ответа не приходило. И это сильно мучило его. А если как раз он на неверном пути? Что тогда? Как ему поступать в таком случае? Сложить с себя сан? Или наоборот, продолжить свою миссию с новым усердием? Бросить вызов этой камарильи? Какой бы груз с его плеч свалился, если бы он знал, как следует поступить. Но, увы, сколько он не возносил молитв к Господу, тот упорно молчал. Значит, размышлял епископ, время для этого знания еще не пришло. И как же прав был Экклезиаст: "Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь". Но умножать скорбь - это одновременно и усиливать стремление к истине. Потому что без нее становится горько и душно, он иногда физически чувствует, как не хватает воздуха, как трудно дышать. Многим она не нужна, а вот ему она потребна, как вода в пустыни. Потому что духа в нем больше, чем тела. А вот в тех, в ком обратная пропорция, вполне способны без нее обходиться. И им друга друга никогда не понять.

Да, ему безумно повезло, что явился Иисус. Он Его ждал, и Он пришел. Конечно, с его стороны это был бы настоящий грех гордыни, если бы он стал думать, что Господь явился на землю ради него. Нет, он пришел ради всех. И тех, кто Его ждет, и тех, кто не ждет. Но если Он действительно уже здесь, он, грешный раб, должен попытаться с Ним встретиться. Кто кроме Него способен утолить жажду познания, разрешить сомнения в его способности верить. Нет не в Него, а в своей возможности быть с Ним до конца.

Решено, он едет. Епископ Антоний вдруг почувствовал смущение. Когда патриарх отправлял его сюда, то взял с него слово, что без его дозволения никуда отсюда он не отлучится. Даже по своим личным делам. И нет сомнений, что если обратиться к нему, он не даст своего позволения. А узнай причину отъезда, так отошлет еще дальше, хотя вроде уже и некуда - и так он находится на краю земли. И он, епископ Антоний, ни за что не нарушил бы этот запрет, если бы не нынешние обстоятельства. Он не может позволить себе остаться тут, когда Он там. Поэтому он уедет, какое бы наказание его не ожидает за этот поступок. И да благословит его Господь!

19.

В своей квартире Марк принимал разных гостей. В том числе иногда заходили и довольно известные люди. Но чего он был не в состоянии вообразить, это то, что однажды на своем пороге он увидит таких посетителей. Он собирался уходить по делам, когда в дверь позвонили. Он ее отворил - и у него от изумления аж полезли глаза на лоб. Перед ним стояли апостолы Павел, Петр.

– Вы ко мне?
– задал он довольно глупый вопрос.

– К вам, Марк, - почти хором ответили они.

– Проходите, - пригласил Марк гостей в квартиру.

Они прошли в квартиру, но в отличие от обычных людей, попавших в незнакомый дом, не стали осматриваться. Интерьер его жилища их явно не интересовал. Они сели рядышком на диван. Марк устроился на стуле напротив них.

– Как вы меня нашли?
– снова задал он не самый умный вопрос.

– Это было не сложно, - ответил Петр, Павел, подтверждая его слова, кивнул головой.

– Действительно, я как-то забыл о ваших возможностях.

– Мы пришли поговорить не о них, - хмуро произнес апостол Павел.

– А о чем?

Апостолы переглянулись.

– Это важный, но деликатный вопрос, - проговорил апостол Петр.

Марк кивнул головой. Он размышлял. В то далекое время, из которого они оба явились, их раздирали непримиримые разногласия. Петр принадлежал к иерусалимской церкви, которая отвергала распространение нового учения среди не иудеев, строго следовала обычаям иудаизма, пытаясь совместить его с нарождающимся христианством. Павел же взял решительный курс на распространения заветов Христа среди язычников, на отказ от традиций родной религии. Эти противоречия достигали большого накала; Иаков, брат Иисуса, возглавлявшего на тот момент иерусалимскую общину, был в непримиримой оппозиции к попыткам Павла отказаться от старых догм ради новых. Эти последователи Иисуса постоянно балансировали на грани разрыва. И даже если формально он не случился, их исторические пути кардинально разошлись. Петр в то время находился в лагере Иакова. Но сейчас, судя по всему, Петра и Павла что-то объединило. Иначе как еще объяснить их совместное пребывание у него в гостях.