Второе пришествие

– Если бы мы вели себя по иному, там бы раскола не было. Если Он решил стереть с земли нашу церковь, можете себе представить, каковы же в таком случае наши прегрешения?

– Но разве мы неверные слуги Господа нашего?

– Он так не считает. А то, что считает Он, то и есть истина, а совсем не то, что мы говорим.

– Но апостолы, с которыми вы встречались...

– Они предали Его, - резко прервал Чарова патриарх.
– И будут прокляты. Вы совершили ошибку, что связались с ними. Вас оправдывает лишь то, что так же неправильно вел себя и я.

Чаров вдруг обнаружил, что патриарх после этой реплики потерял интерес к разговору и погрузился внутрь себя. Он грузно сидел в кресле, совершенно не обращая внимания на то, что в кабинете находится не один. Протоирей почувствовал растерянность, так как не знал, как поступить в таком случае: тихо оставить его одного или дожидаться, когда он вспомнит о нем?

– Скажите, Валериан Всеволодович, - вдруг услышал Чаров, - вы никогда не переживали растерянность перед жизнью?

– Растерянность перед жизнью?
– переспросил Чаров.
– Как вас понимать?

– Значит, не переживали, - констатировал патриарх.
– Наверное, это можно назвать счастьем. Или большим несчастьем. Впрочем, не ведаю. Вы можете идти.

– Ваше Святейшество, Вы не дадите мне никакого поручения в такой сложный момент?
– удивился Чаров.

– Нет, не дам. Сейчас у меня нет для вас поручения.

Обычно Чаров покидал кабинет патриарха своей обычной, спокойной походкой, но на этот раз, подчиняясь какому-то импульсу, он постарался выйти из него как можно тише. Почему он так поступил, протоирей не мог дать себе отчет.

74.

– Стой! Кто идет?
– Человек, казалось, материализовался прямо из воздуха, по крайней мере, Введенский не заметил, откуда он появился. Только что никого не было - и вдруг он возник. И теперь его пистолет упирается прямо ему в грудь. Ему стало не по себе.

– Мне нужен Дмитрий Бурцев, - ответил Введенский.

– Он всем нужен, - ответил незнакомец.
– Кто вы такой?

– Его старый друг. Мне надо срочно его видеть. Можете обыскать меня, я без оружия.

– Обыщем, - пообещал незнакомец.
– Вы с ним договаривались?

– Не получилось.
– Это была правда, Введенский много раз звонил Бурцеву, но его телефон не отвечал.

Внезапно появился еще один человек. Он подозрительно оглядел Введенского.

– Спрашивает Бурцева?
– доложил ему первый незнакомец.

– Еще один к нам пожаловал, - констатировал второй.
– ФСБ не дает нам расслабиться, постоянно подсылает агентов. В расход - да и точка.

Введенскому стало не по себе, о таком повороте событий он как-то не задумывался. А напрасно.

– Я не агент, а старый друг Бурцева. Я пришел присоединиться к вашей борьбе.

– Именно так и должен говорить агент, - с убийственной логикой проговорил второй незнакомец.
– Я ж говорю, шлепнуть.

Только сейчас до Введенского стало доходить, насколько упростились в том мире, в который он хочет попасть, все процедуры. Судебный процесс тут может длиться всего несколько минут и вполне обходиться без судей, прокуроров и адвокатов, а приговор может быть самым неожиданным. И приведен в исполнение в течение считанных минут. То, что его предлагают шлепнуть, вовсе не шутка и даже не запугивание, а пусть даже самая злая, невероятная, но реальность. Эти молодые люди вполне способны так поступить.

– Послушайте меня, я пришел без оружия. Обыщите и убедитесь, что я не вру. А с Димой мы очень давние друзья еще со студенческой поры. И если со мной что-то случиться, вам не поздоровиться.

Этот короткий, но эмоциональный спич произвел некоторое впечатление на парней. Они переглянулись.

– Ладно, обыщем и отведем его к Бурцеву, - заявил второй.
– Пусть он и решает, что с ним делать. Хотя шлепнуть всегда надежней.

Введенского вели по улице, по которой он ходит сотни, если не тысячу раз. Он узнавал и не узнавал ее. С двух сторон она была перегорожена баррикадами, а между ними чего только не ваялось: от мебели до кусков еды. На стенах не так давно старательно отремонтированных домов, о чем с гордостью докладывал жителям мэр города, он обнаружил немало выбоин. Сначала он не понял их происхождение, как вдруг его осенила догадка: это же следы от пуль. Но он не слышал сообщений, что здесь стреляли. Да, были рукопашные схватки, применялись светошумовые гранаты, другие средства. Но не огнестрельное оружие. Выходит, ситуация еще серьезней, чем он предполагал.

Они вошли в подворотню, затем в подъезд здания и поднялись на второй этаж. Введенский почти сразу увидел Бурцева. Тот сидел на стуле и что-то резко говорил Галаеву. Тот слушал его с недовольным видом.

Один из его конвоиров обратился к Бурцеву: знает ли он этого человека?

– Марк! Ты появился?
– воскликнул Бурцев, впрочем, без особого удивления и восторга.
– Я знаю его, возвращайтесь на свой пост, - приказал он конвоирам. И через несколько секунд их уже тут не было.

Они обнялись.

– Я был уверен, что ты тут появишься, - сказал Бурцев.

– А я нет, - ответил Введенский.

– Это означает одно: я знаю тебя лучше, чем ты себя, - засмеялся Бурцев.
– Ты надолго к нам?

– До конца.

– Боюсь, что конец не очень близок.
– Бурцев посмотрел на небольшую сумочку, которую Введенский держал в руке.
– Надо было взять с собой большой саквояж. А ты поди даже бритву не взял?

– Не взял, - признался Введенский.
– Когда собирался о ней не подумал. А потом не захотелось возвращаться. Плохая примета. К тому же тут недалеко до моего дома.

Бурцев расхохотался.

– Может, ты и на обед собираешься домой ездить?

– Если будет возможность.

– Боюсь, что не будет, мой друг. Они вот-вот перекроют все проходы к нам, и мы окажемся в котле. Еще немного - и ты бы к нам сюда не пробрался.

– Что тут происходит, Дима?

– Да, ничего хорошего не происходит, - сразу же помрачнел Бурцев.
– Нас оказалось тут меньше, чем мы надеялись. Немало ушло после первых же на нас атак. Одно дело говорить о своей любви к свободе и ненависти к диктатуре, другое - отстаивать эти принципы, рискуя жизнью. Разница, как оказалось, большая. Но ничего, народу тут все же достаточно, чтобы им противостоять.

– Я видел на домах следы пуль.

– Да, вчера они дали залп для запугивания. На некоторых это сильно подействовало, и они попросили меня их отпустить. Я отпустил. А вот твой знакомый Галаев был категорически против.

– Вот почему вы спорили.

Бурцев кивнул головой.

– Он считает: кто сюда пришел, должен быть тут до конца. Каким бы конец не был.

– А ты как считаешь?

– Что это дело добровольное. В том наша сила. А если заставлять насильно тут находиться, начнется разброд и шатание. Пусть останутся самые стойкие. Ладно, поговорим еще об этом.
– Бурцев сделал заговорческое лицо.- Твой друг вместе со своими людьми тут. И Вера - тоже здесь.