Второе пришествие

Бурцев сел прямо на асфальт и смахнул пот со лба.

– Вот и началось то, к чему мы так долго готовились, - проговорил он.

– Началось, - как-то мрачно подтвердил Галаев.
– Только это пока разминка. Настоящие сражения впереди.

– Да, - согласился Бурцев, - пока они присматриваются к нам, решают какие силы задействовать. Так что самые горячие дни еще только предстоят. . А вы что думаете, Иоанн?
– спросил он у Иисуса.

– Думаю, великая битва началась, - ответил Иисус.

– И кого с кем?

– Сынов света с сынами тьмы.

Галаев громко рассмеялся.

– Уж не проповедник ли вы?

– Проповедник. Это плохо?

– Здесь делать им ничего, тут слова не помогут. Тут говорит оружие.

– Слава везде помогут, - не согласился Иисус. - Поверьте, молодой человек, они сильней оружия. Вы и не представляете их могущество. К тому же без них человек черствеет, закрывается для добра и любви.

– Ты и в самом деле проповедник, - раздраженно буркнул Галаев.
– Дима, что он тут делает, нам только таких, как он и не хватает.

– Что надо, то и делает, - сердито ответил Бурцев. - Я здесь командир и решаю, кому тут находиться. Скажу тебе уйти

– и уйдешь.

– Я тебе не подчиняюсь, - резко возразил Галаев.
– У меня свой отряд. И я в нем командир.

– Да, ты командир своего отряда, а я отвечаю за весь этот участок. И пока ты находишься здесь, будешь слушать мои команды. А он, - кивнул Бурцев на Иисуса, - вместе со своими людьми тут вроде комиссаров. И его тоже будешь слушать. Не захочешь, найду, Сергей, на тебя управу. Ты меня знаешь.

– Я сейчас ухожу, - встал Галаев.

– Стой, - приказал Бурцев, - никуда не уйдешь. Ты находишься тут по распоряжению главного штаба. И до нового его приказа останешься на этих позициях. А не будешь подчиняться, я тебя арестую.

– Ты меня арестуешь?
– возмущенно переспросил Галаев.
– Попробуй. Увидишь, что получится.

Привлеченные громким спором вокруг них собиралось все больше людей. Они разделились на две группы: отряд Галаева и все остальные.

Бурцев внимательно осмотрел собравшихся. Он понимал, что оставлять факт неповиновения Галаева безнаказанным нельзя. Но если предпринять какие-то меры, может вспыхнуть потасовка, а то и настоящая междоусобица. А это никак нельзя допустить. В шахматах это называется цугцванг, когда каждый последующий ход ухудшает позицию на доске. Как же ему поступить?

– Послушайте, Сергей, - вдруг услышал Бурцев голос Иисуса, - сейчас такое время, когда нужно отбросить личные амбиции, подчинить их общему делу. Вы бросили вызов могущественному диктатору, но как вы собираетесь его победить, если не можете победить даже в малом самого себя, усмирить свою гордыню. А из-за нее погибали многие великие начинания. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю, - не сразу и не охотно ответил Галаев.

– Подумайте еще о том, что в любой момент любой из вас может погибнуть. И тогда Вас будет мучить сожаление, что ничего уже не исправить. Вас объединяет одно великое дело - борьба за свободу против тех, кто ее узурпировал. Но при этом вы не можете преодолеть в себе собственную несвободу, порабощенность мелким, суетным. Как в таком случае вы намерены победить? И даже если победите, какой смысл в такой победе. Сколько раз так случалось в истории, когда победители оказывались ничуть не лучше побежденных, так как внутри себя были ничуть не лучше своих врагов. На самом деле борьба шла не за лучший мир, а за власть. Подумайте об этом.

Бурцев бросил взгляд на Галаева и увидел, что тот смущен. Такого с ним не случалось никогда, по крайней мере, Бурцев вспомнить не мог. Его всегда отличала излишняя и агрессивная самоуверенность. Кажется, этот конфликт улажен, по крайней мере, на какое-то время. Этот человек в самом деле проповедник, умеет убеждать. А в той ситуации, в какой они находятся, это крайне важно.

Иисус вошел в одно из зданий, которое заняли протестующие. На встречу к нему направилась Мария Магдалина.

– Ну как там? Что происходит?
– спросила она.

– Первый штурм мы отбили, - сообщил Иисус.
– Но, как это обычно бывает, начались распри среди тех, кто тут находится. Выясняют отношения, кто здесь главный. А это очень печально. Мы только в самом начале, впереди самое тяжелое.
– Он посмотрел на сидящую неподалеку Веру.
– Вера, вы не жалеете, что оказались тут?

– Нисколько, Учитель. Я все ясней понимаю, что мое место тут.

– Мария будет вас опекать, если вы, конечно, не возражаете.

– Я буду только рада.

– А сейчас извините, мне надо посовещаться со своими соратниками.

– Пойдемте, поговорим, - предложила Мария Магдалина Вере. Они сели в уголке.
– Вы общаетесь сейчас с Марком?

Вера покачала головой.

– Нет.

– Я не сомневаюсь, что он сильно переживает вашу размолвку.

– Когда я выходила из машины, я была уверена, что он броситься за мной. А он тут же уехал. Словно бы обрадовался, что избавился от меня.

– Да, - согласилась Мария Магдалина, - вышло не очень здорово.

– Он струсил.

– Возможно. Но не все созданы для битв. Вы должны это понять. Бог каждому дает миссию по его возможностям. У Марка другой талант, другое предназначение. Йешуа высокого мнения о нем, Он считает, что ваш муж делает важное и отважное дело. Вы понимаете, что я имею в виду.

– Да, я понимаю, о чем вы, Мария. Но что я могу с собой делать, пока не могу его простить. Он не должен был так себя вести.

– Знаете, что я скажу вам, Вера. Отношения между людьми таковы, что если порвется одна ниточка из многих, которые их связывает, то ее уже невозможно восстановить. Ничем и никогда. Можно обмануть себя, создать иллюзию, что она снова цела. Но в один момент вы увидите, что этот разрыв, как был, так и есть. Поэтому так важно ее не рвать. Постарайтесь остановиться пусть на самом последнем рубеже. Особенно в такой ситуации, как сейчас. Никому неизвестно, что завтра будет.

– И Ему?
– посмотрела Вера на Иисуса.

– Ему - тоже. Когда Он пришел сюда, то сознательно закрыл у себя способность заглядывать в будущее, он хочет быть наравне со всеми.

– Но тогда получается, что Он может погибнуть!
– взволнованно воскликнула Вера.

– Может. И я честно скажу: не знаю, воскреснет ли Он в таком случае? Он не желает говорить на эту тему. И мы не будем. Так легче и мне и вам.

– Хорошо, - согласилась Вера.
– Но Он должен жить.

– Все должны жить, но так не бывает. В жизни кто-то непременно погибает, чтобы жили другие. Таков закон.

– Но нельзя ли изменить этот ужасный закон?
– с надеждой спросила Вера.

– Пока нельзя, - коротко ответила Мария Магдалина.
– Еще не настало время. Но для того мы и здесь, чтобы его приблизить. Не забывайте, Вера, об этом никогда.

72.

Все последние дни Введенский не находил себе места. Сначала внезапный уход Веры, затем возникновение первых столкновений между полицией и демонстрантов лишили его душевного равновесия. Он часами смотрел телевизор, который был заполнен кадрами о том, что происходит на улицах города. Введенский отчетливо видел, как убыстряется маховик событий. Началось все довольно спокойно и мирно, никто не разгонял митинги и демонстрации. Но такое течение событий продержалось совсем недолго, вскоре начались столкновения, а затем появились и баррикады.