Второгодка. Книга 3. Ученье свет

— А не врубить ли нам музон? — спросил я у Кукуши.

— Легко, — ответил он и нажал на клавишу.

И сразу салон наполнился пружинистыми напористыми звуками.

Я не Казанова, ты не дразни меня

Я не Казанова, ты не дразни меня

Но как увижу снова, я так хочу тебя

Ехать стало веселее. И быстрее. Мы висели на хвосте у Сучковой ещё минут пятнадцать. Заехав в частный сектор, не в тот же Шанхай, где некогда обитал мастер на все руки Стакан, но в принципе в той стороне, она остановилась у небольшого частного дома и вышла, чтобы открыть ворота. Мы медленно подкатили и остановились рядом.

— Погоди минутку, только не глуши, — сказал я, — потому что с неё станется, она ещё и палить начнёт.

— Фига се, я тогда поехал, а ты уж тут сам, — сказал Кукуша и заржал.

Настроение у него сегодня было хорошее. Это было здорово. Всегда здорово, когда друзья в настроении. Я подошёл к Сучковой, когда она собиралась сесть в машину. Воздух пах углём, под ногами чавкала лужа. Начинало смеркаться и холодать.

— Прошу прощения, что так врываюсь в вашу частную жизнь… — начал я.

Жанна резко обернулась и глянула, как нагайкой протянула. Глаза были злыми, будто она готовилась броситься и впиться зубами в мою сонную артерию.

— Ты следил за мной? — спросила она резко.

— Проехал за вами от следкома.

Она прищурилась. Правая рука её напряглась. Она хлопнула себя по правому бедру. Пистолета в брюках, конечно же, не было.

— Я понимаю, у вас настроение не очень, — сказал я. — Неприятности там какие-то, да и из-за меня наверняка сейчас всех собак попытаются навесить.

Она сжала зубы и на скулах заиграли желваки.

— Просто я хочу сказать, — продолжил я, — что знаю, кто именно загасил вашего вьетнамца, и это точно не я. Могу вам рассказать всё, что знаю по этому делу, но неофициально. Ничего подписывать не буду. Зато готов оказать оперативное содействие, если такое будет необходимо. Вот и всё.

— Ах ты, сука такая, — прошипела она. — Ах ты, провокатор!

— На этом, — зафиналил я, — прощаюсь. Если интерес к моему предложению возникнет, вы знаете, где меня найти. Только официальной повесткой не вызывайте, пожалуйста, потому что придёт Нюткин и вам это не понравится.

Она заскрипела зубами. Я вернулся и пошёл, не дожидаясь, пока они раскрошатся в песок.

Я не Казанова, ты не дразни меня, нёсся из машины голос Кузьмина.

— Ну и что? Не задалось? — усмехнулся Кукуша.

— Нормально для первого раза. Поехали, пока она за обрезом не сбегала.

Он довёз меня до дома и высадил у шлагбаума.

Сумерки перешли в ту стадию, когда уже почти темно, но в воздухе ещё клубится полупрозрачная дымка. Переходное состояние. Немного тревожное и неоднозначное. Подходя к подъезду, я глянул на окна. Свет горел у Насти. Свет горел у Соломки. Свет горел у мамы. Все были дома. Я засунул руку в карман, собираясь достать ключи, но в этот момент меня окликнул невысокий вертлявый парнишка. Эдакий шнырь.

— Слышь, брат, можно тебя на минутку? — ощерился он и кивнул.

Движения его были суетливыми, быстрыми. Таких типков обычно берут в бригаду, чтобы инициировать драку. Мышка под ложечкой заворочалась, но царапаться не стала.

— Извини, братан, некогда, — ответил я.

— Да погоди, погоди, постой, — протянул он. — Только слово сказать. Иди сюда, на секундочку.

— Да отвали ты, — нахмурился я.

Я уже было прошёл мимо, но тут со стороны кустов проявилось некоторое шевеление и оттуда выступило сразу несколько крепких молодцев. А впереди шагал Маратик.

— Что ты, Крас, жопой крутишь? — дерзко воскликнул он, красуясь перед своими спутниками.

А спутники были примечательные — раскачанные, с бычьими шеями и короткими ёжиками волос. Они, как и я, были в кожанках, но их кожанки отличались большим количеством заклёпок и нашивками в виде черепов и тевтонских крестов.

Один из качков спокойно, свысока, глядя на меня, спросил:

— Ты Краснов?

— Допустим, — спокойно пожал я плечами.

— Вопросик есть, — ответил другой молодец, вальяжно, подходя ко мне сбоку. — Отойдём на пару слов, чтобы здесь не маячить…

13. Внучка — за Жучку

— Вы кто, ребята? — спокойно и мирно спросил я.

— Ты ослеп что ли? — мигом взвинтил напряжение Маратик.

— То, что ты, Марат, я знаю, — ответил я. — А остальные-то кто?

— Остальные мои друзья, — произнёс один он.

— Ну круто, — кивнул я и сделал полшага назад, чтобы предотвратить проход бокового чувака мне в тыл. — Друзья моего друга, мои друзья.

— Разговор есть! — продемонстрировал боевой дух Марат.

— Братья и сёстры, — подмигнул я Марату. — Время позднее, мне домой надо. Так что, если вас не затруднит, объясните, о чём вы хотели поговорить по возможности скорее. Не тяните время.

— Ты знаешь, что малышей обижать нехорошо? — прорычал громила, стоявший справа от Марата, самый крупный из присутствующих.

Конь-Огонь, блин. Хотя, надо сказать, они тут все были довольно мощными. Шеи, плечи, спины и брюшины наверняка выдерживали очень серьёзные нагрузки.

Он сделал шаг в мою сторону, отодвинув Маратика и оттеснив его на второй план.

— Согласен, — пожал я плечами. — Но здесь, честно говоря, нет никакого вопроса для дискуссии. Вы кто, парни? А то как-то неловко, вы меня знаете, а я вас нет. Вы байкеры?

— Нет, братан, мы не байкеры, — ответил один из них. — Ты видишь где-то мотоциклы?

— Ясно…

— Мы, — гордо воскликнул Марат, — Белый ветер Белой Руси!

— Белорусы что ли?

— Ладно, — нахмурился главный конь, — не борзей. Вопросы у нас к тебе имеются. Может, ты и нормальный чел, но ответить придётся. Потому что обидел нашего юного друга Бубна. За это тебе полагается наказание.

— Он что, обиделся?

— А за то, что удалил его канал, с тебя причитается штраф. И за то, что корешишься с какими-то там нечистыми тоже ответить надо. Бабки-то у тебя есть, братан?

Ребята эти были не юнцами. Ну, в моей новой системе координат. Лет по двадцать им точно исполнилось.

— Так-то я школьник, — пожал я плечами. — Бизнес не мучу. В мэрии не работаю. И батя у меня не владеет мясокомбинатом, да Маратик? Так что бабки есть, конечно. Вагон и маленькая тележка. Подъезжайте завтра на камазе, пацаны.

— Да нам-то насрать, кто у тебя батя, — рубанул крепыш, пробиравшийся мне в тыл. — Укради, убей чурбана и забери бабки.

— И сколько бабок? — спросил я.