Второгодка. Книга 5. Презренный металл

— Ну вот. Так что мы должны оба понимать, без взаимной откровенности никакого сотрудничества не будет. Так что там с Ширяем? Есть на него планы или нет?

— Ну ты ж сообразительный, Сергей, да? — качнул головой Чердынцев. — Должен ведь понимать, что речь идёт не о личном проекте Садыка. И мне не всё известно.

— А о чьём проекте идёт речь? Кто кроме Садыка и Мамая решил тряхнуть Никитоса перед уходом на пенсию? Мне даже интересно, какие там старики-разбойники.

— Ладно. Есть у тебя печенье какое-то или ещё что?

— Найдётся.

— Давай сделаем так. Поедем сейчас к Садыку, покажем ему все бумаги и обсудим любые волнующие вопросы.

— Есть овсяное, — сказал я и вытащил из шкафчика пакет. — И кофе можно сварить. Хотите?

— Да ладно, хрен с ним, давай растворимый, — кивнул Чердынцев и протянул руку за круглой печенюхой.

— Только, Александр Николаевич, в любом случае вот это дело, — я постучал пальцем по папке Бешметова, — останется у меня. Чтобы забрать его, вам придётся меня убить. Хочу, чтобы вы сразу это поняли.

— Не хотелось бы до этого доводить, — покачал головой Чердынцев.

— Ясно, — кивнул я. — Ну зато честно, по крайней мере. Вы когда, кстати, успели мне здесь жучков наставить? — прищурился я.

— Да каких ещё жучков? Нет у меня здесь ничего.

— Надо бы убрать, а то нехорошо получается, Александр Николаевич.

— Отстань, слушай, я ничего не ставил. Честное офицерское.

Зазвонил телефон. Чердынцев сразу напрягся. Я глянул на экран. Это была Грошева.

— Надо ответить, — сказал я и взял трубку. — Привет, Ань!

— Привет! — воскликнула она, и в голосе промелькнула радость.

— Ты вернулся уже или нет из своего Новосибирска?

Я быстро глянул на Чердынцева, чтобы понять, услышал он про Новосибирск или нет. Кажется, нет.

— Я сейчас дома, — ответил я, прижимая трубку плотнее, чтобы голос не донёсся до моего гостя.

— А, здорово. То есть не стал два дня гостить, как собирался?

— Немножко поменялись планы, — усмехнулся я.

— Ну, а как там Новосиб? Был в оперном?

— Не был, Ань, не моя это стихия. Я в лучшем случае в кино.

Она засмеялась.

— Ясно. Ну так что? Когда к тебе можно прийти? Когда будешь дома? Я через час примерно могла бы завалиться.

— Ань, давай часов в пять ориентировочно.

— Поняла, значит в пять буду. Предварительно ещё позвоню.

— Договорились.

Я положил трубку.

— Ну что, Серёга, поехали к Садыкову?

— Вы с ним сначала поговорите, а то он занят, возможно.

Чердынцев позвонил, договорился на встречу через полчаса.

— Вот эту папку я даже брать с собой не буду, — сказал я.

— Нет! — воскликнул Чердынцев.

— На нет и суда нет, Александр Николаевич. Не поеду с вами.

— Что ж ты за человек-то такой? — нахмурился он.

— Хватит на мне свои конторские штучки отрабатывать. Говорю прямо, что думаю. Если это дело мне не оставите — хрен вообще что отдам.

Он стиснул зубы. Заявление, конечно, было дерзким — против Садыка и Чердынцева мне крыть было нечем, — но он согласился.

* * *

Мы снова встретились на даче.

— Так, парни, давайте по-быстрому, — сразу заявил Садык.
– -- Времени нет.

Никаких угощений, никакого камина, ничего. Сидели в холодной комнате, вдыхали застарелый запах гари. Садык был злой и колючий.

— Значит так, Сергей, — по-деловому начал он. — Заканчивай валять дурака. Ты понял меня?

— Не совсем, — покачал я головой.

Он тут же вскипел:

— Прекрати играть в Пинкертона! Давай сюда бумаги и вали нахер, шкет. Так тебе понятно? Я, признаюсь, задолбался в твой детский сад играть.

Я посмотрел на Чердынцева. Тот отвернулся к камину, и мне показалось, что ему стыдно за шефа. Кринж. Испанский стыд…

— Я, конечно, дико извиняюсь, Владимир Кажимович, но нет. Так не пойдёт. Пока мы не договоримся, никаких бумаг.

— Слушай, ты сейчас достукаешься.

— Дёшево не дамся, — покачал я головой.

— Ты угрожаешь, что ли? — разъярился Садык. — С ума сошёл?

— Да нет, не сошёл. Просто игру в хорошего и плохого копа знаю неплохо.

— Что за наглость такая? Ты понимаешь, кто я и кто ты?

— Владимир Кажимович, это вы меня пригласили, я к вам не напрашивался.

— Серьёзно? — усмехнулся он.

— Ладно, давайте по делу. У меня есть предложение.

— Не надо мне никаких предложений. Давай документы. Передай их органам государственной безопасности, в самые надёжные руки на земле.

— Так вот, моё предложение, — продолжил я. — У меня есть подборка материалов криминального характера. Чердынцев их видел. Подборка сделана Калякиным. Некоторые дела он вёл сам, некоторые коллеги. Это дела, изъятые из архивов. Там протоколы допросов, результаты экспертиз, обысков и так далее. Всё, что касается нескольких убийств, вымогательств, рейдерских захватов, рэкета. Полный набор из девяностых. Везде упоминается Никита Щеглов, Никитос. Он фигурирует как подозреваемый, а в паре дел как свидетель. Материалы достаточно серьёзные, но не доведённые до финала. Если бы был человек заинтересованный, он бы смог продвинуться хотя бы по нескольким делам.

Садык, слушал, поигрывая желваками.

— Итак, эти материалы у меня. Они принадлежат мне. Я их получил по наследству. У вас материалов нет, но вы хотите обобрать Никитоса.

— Ты чё несёшь, щенок? — воскликнул Садык. — За языком следи!

— А я хочу обобрать не только Никитоса, но и Ширяя. Не обращая внимания на его показное возмущение, продолжил я. — А также хочу посадить их обоих в тюрьму, послать на зону. Поэтому мы можем объединить усилия. Я вам помогу, а вы поможете мне.

— Тебе лет сколько, сынок? — качал головой Садык с таким видом, будто удивлялся, насколько туп его собеседник. — Ты оказал содействие в проведении расследования. Ну всё, спасибо. Иди. Играй с девочками. Кораблики в лужице запускай. Неужели ты думаешь, что я доверю тебе какое-то серьёзное дело? Зачем ты нам нужен?

— Проблема в том, Владимир Кажимович, что вам без меня не справиться. Вы тридцать лет вокруг него пляшете, ритуальные танцы совершаете. Но пока я не появился на вашем горизонте, у вас не было ни бумажки, ни какашки.