Второй Шанс 3

Мы проехали еще какое-то время и Альфонсо принял решение, о котором сообщил мне.

— Если мы поедем через Тверь, то нам ехать до Москвы двести верст, а по прямой около ста семидесяти. До самой Твери семьдесят пять верст. Это два дня пути. Там можно хорошо отдохнуть, но опасно. Хоть Тверь и входит в Земщину, но там и опричных соглядатаев полно.

— А откуда они узнают там о нас? — удивился я. — Ведь эти опричники вернулись, не доехав то Твери.

— Узнают. Говорю тебе совершенно секретную информацию. Но смотри. Проболтаешься кому, не сносить тебе головы. Причем не я ее тебе отрублю, а люди государевы.

— В жизни не скажу. Вот Вам крест! — я перекрестился.

— У меня другой крест, католический! Ну ладно. Наладил царь Иоанн Васильевич секретный вид быстрой связи, о которой тут у вас никто еще не знает. Секретные записки и депеши очень быстро можно передавать на дальние расстояния.

— И как?

— С помощью птиц, специальных! Голубей. У нас в Европе это уже давно ведется. Видно и царю кто-то шепнул. А это очень важно!

— А разве так можно? Птица улететь в другое место может и ее хищная птица сбить может!

— Да, риск есть. Но у нас в Европе таких хищных птиц давно выбили, а вот у вас их полно! Но для этого посылают двух голубей, одного за другим.

— Здорово! Как у вас там все устроено.

— Это еще что! Ты еще увидишь акведуки, фонтаны и дворцы из камня! А какие у нас корабли огромные!

— Корабли? — удивился я. — А что это такое?

— Это огромные лодки, плавающие по океану.

— А что такое океан? — спросил я затаив дыхание.

— Это огромное озеро соленой воды, по которому можно много дней плыть и не увидеть берегов!

— Да разве бывают такие озера? — не поверил я ему.

— Ты знаешь, Яр! Я тебе даже завидую! Тебе еще столько предстоит увидеть, и столько раз удивиться! — произнес Альфонсо. — Ладно, давай купим провизию по дороге и нам нужно будет сворачивать с этой дороги.

— А откуда Вы знаете куда нужно нам ехать? — задал я ему вопрос.

— Для этого есть такая вещь как карта! — и идальго вытащил из-за пазухи лист несколько раз сложенной желтой бумаги. Когда он развернул его, я увидел рисунок выполненный чернилами разного цвета. На нем были разные линии, темные и светлые места и надписи на каком-то непонятном языке.

— А что это за буквицы? спросил я Альфонсо.

— Это благородная и святая латынь! Мать всех языков! — с гордостью ответил испанец.

— А у нас буквы другие.

— Да будет тебе известно, что два наших монаха Кирилл и Мефодий создали для вас, варваров, ваш алфавит. Правда на основе греческого алфавита.

— Так разве же греческий язык не раньше латинского возник? Раньше. Тогда почему латынь — мать всех языков? — подколол я его.

— А ты откуда об этом знаешь? — с подозрением спросил иноземец.

— Мне отец рассказывал. У него были книги, он меня даже грамоте научил. Про историю я очень любил его слушать! Про героев древних и богов языческих разных.

— Ого! Да ты не такой уж дремучий невежа, каким кажешься! Это даже хорошо! — он внимательно посмотрел на карту и провел по одной из линий указательным пальцем одетым в перчатку, а потом спрятал карту обратно за пазуху.

Тогда я даже не подумал, откуда у чужестранца такая подробная карта наших земель, да еще на иностранном языке. Откуда он знает о вещах, о которых жители нашей страны сами не знают? Например, о голубиной почте! Уже позже, многое узнав и выяснив, я понял, что Альфонсо был папским шпионом из ордена иезуитов. А в нашей отчизне он собирал информацию для папского престола. Но это было гораздо позже. А сейчас, я: с одной стороны горевал о убитом батюшке, а с другой — радовался избавлению от смерти и предстоящим приключениям.

Вдалеке показалось большое село. Въехав в него, мы увидели небольшой рынок с торговыми лавками и рядами. Там Альфонсо купил ржаного хлеба, вяленого мяса, пирожки с капустой, кувшинчик с медом и несколько кувшинов с пивом.

— Хватит, — сказал он, — до Москвы пять-шесть дней пути. Нам должно хватить, а если нет, то докупим по дороге.

И мы, сложив продукты в седельные мешки, выехали из села и свернули на проселочную дорогу. Дорога вела нас вдоль скудных полей, густых лесов и обширных пустырей.

— Дикая страна, — ругался испанец, — тут волков и медведей больше, чем людей. А люди, если и есть, то хуже зверей! То ли дело Италия! Ты ее увидишь, Яр, и полюбишь всем сердцем, на всю жизнь.

— Что же там в этой Италии такого, чего нет у нас?

— Все! Яркое синее бездонное небо, а не такое серое и унылое как тут! Яркая зеленая трава и деревья. Каменные дороги и мосты, по которым можно спокойно ездить в самый сильный дождь и не утонуть в грязи по середине! Знаешь ли ты, Яр, что дороги те построили еще во времена, когда у вас тут властвовало дикое язычество и свет веры Христовой не пролился благодатью на ваши заблудшие души.

— Ну, в Риме тоже он не всегда сиял. Цезари Ромейские были гнусными язычниками! — не остался я в долгу.

— Все равно, мы гораздо раньше пришли к истинной вере! — продолжил испанец. — А море! Море в Италии, может сравниться только с морем в моей любимой Испании. Когда едешь по Италии, на каждом шагу возделанная земля! Цветущие и благоухающие сады с дивными фруктами, о которых ты даже не знаешь! Апельсины, лимоны, персики, яблоки. А виноград! Ты пробовал когда-нибудь виноград?

— А что это такое?

— Из него делают настоящее благородное вино! А не те помои в виде вашей браги и сивухи, от которой у меня изжога! А какая там еда! При Папском дворе делают панетоны! Ты наверное даже не слышал об этом!

— Нет! А что это такое?

— Это блюдо, которое подают, наверное, Господу нашему в Раю! Оно состоит из сдобного теста с изюмом и кусочками фруктов! А придумал его, в прошлом веке, некий Тони — помощник повара миланского герцога Людовико Моро — вместо подгоревшего праздничного пирога. У него было мало времени, и чтобы его не выпороли на конюшне, он намешал в тесто изюм и все остальное. Гостям так понравилось, что рецепт стали повторять все и везде! Но готовят его только на Рождество. Видишь, как желание спасти свой зад приводит к неожиданным открытиям.

— У нас куличи делают, — не дал в обиду я наши обычаи.

— Ел я ваши куличи. Они сухие и не такие вкусные. Ну ладно. А что подают за папским столом или столами кардиналов! Сколько разных блюд!

— А разве Господь наш не призывает к смирению и не осуждает чревоугодие? — ехидно поинтересовался я у разошедшегося не на шутку хозяина. Тот осекся, замолчал, а потом расхохотался!

— А ты не так прост, каким кажешься! — потом он стал серьезным и сказал: — Смотри, длинный язык укорачивает шею. Святой отец, Папа Римский, наместник Бога на Земле! Сам Господь ему сказал: что он завяжет на Земле, то завяжется и на небе! Поэтому он лучше знает, что ему делать! И не нам, слугам возлюбленной матери нашей Католической церкви, подобно мерзким лютеранам и кальвинистам, да горят их души в адовом пламени, рассуждать, что Папа делает правильно, а что нет. За это живо можно оказаться на костре, в Риме, на Площади Цветов.