Выжившая

Она была так переполнена гневом, когда мистер Смит ворвался в ее комнату (прошлой ночью?), что она даже не подумала о том, что собиралась сказать Брэду в эти выходные. Это должно было быть романтическим отдыхом. Своего рода второй медовый месяц, перемежающийся романтическими ужинами, объятиями на кровати и занятиями любовью, осмотром достопримечательностей и просто качественным совместным времяпровождением. У Лизы было еще кое-что, что она хотела сделать; она хотела сказать Брэду, что он станет папой.

Мысль о ее беременности не пришла в голову, когда мистер Смит вошел в ее комнату; первое, что пришло в голову, это ее внезапный гнев, а затем инстинктивная реакция "сражайся или беги". Только когда мистер Смит собрался отнести ее на улицу к своему фургону, она подумала о ребенке.

Она притворилась, что потеряла сознание, когда мистер Смит посадил ее в заднюю часть фургона. На какое-то время она, должно быть, потеряла сознание, потому что следующее, что она помнила, это то, что они куда-то едут. У нее были завязаны глаза, но она чувствовала, что мистер Смит был где-то впереди за рулем. Она лежала на полу в задней части, пытаясь успокоиться. Чем больше она волновалась, тем сильнее болела голова. Во рту у нее пересохло, а сладкая, почти приятно пахнущая жидкость, которой он вырубил ее, все еще была у нее в ноздрях. На этот раз он связал ее крепче, стянув ее запястья крепче, чем раньше. Точно так же ее ноги были крепко связаны вместе, как и лодыжки.

Но кляпа во рту у нее не было.

Лиза подождала, пока успокоится и ее горло хорошо увлажнится, прежде чем решилась на диалог. 

– Куда мы едем?

– Мне было интересно, когда ты заговоришь, - сказал мистер Смит, не отрывая глаз от дороги.
– Я понял, когда ты очнулась; твое дыхание изменилось. Как ты себя чувствуешь?

– У меня болит голова, - сказала она, сказав первое, что пришло ей в голову. Она решила, что лучший способ справиться со своим затруднительным положением - быть спокойной и сдержанной. Позволить ее гневу взять верх означало навлечь на себя новые неприятности со стороны мистера Смита. Если она снова станет дергаться, он, возможно, сочтет нужным остановиться и снова заткнуть ей рот кляпом. Или вырубить ее.

О, боже, он вырубил меня этой дрянью, это был хлороформ? Это навредило ребенку?

– Если ты пообещаешь вести себя хорошо и не устраивать сцен, я дам тебе немного воды и аспирина на следующей остановке. Как тебе это?

– Хорошо.

Некоторое время он ехал молча, и Лиза раздумывала, стоит ли снова спросить, куда он ее везет, когда он ответил на ее вопрос. 

– Что касается того, куда мы направляемся, я отвезу тебя в хижину недалеко от Биг-Беар. На самом деле, если хочешь, я могу купить тебе немного еды на следующей остановке для отдыха и приготовить что-нибудь для тебя, как только мы туда доберемся. Ты, должно быть, голодна.

Она умирала с голоду. 

– Я могла бы что-нибудь съесть, - сказала она.

Ее мысли метались: Успокойся, не делай ничего, что могло бы его разозлить, если бы он собирался убить тебя, он бы уже сделал это.

И вслед за этим: Почему он везет меня в эту хижину?

Она задумалась, стоит ли ей сказать ему, что она беременна. Она слышала от потенциальных жертв изнасилования, что сообщение нападавшему о беременности было возможным сдерживающим фактором. Сработает ли это с мистером Смитом? Она как раз собиралась упомянуть об этом, когда он заговорил. 

– Я не хочу причинять тебе боль, - сказал он, глядя на дорогу.
– На самом деле, если бы мне не нужны были деньги, я бы этого не сделал. Весь этот цирк на автостраде? Как я уже сказал, это было просто для того, чтобы разлучить тебя с мужем. На самом деле меня зовут не мистер Смит, и этот фургон даже не зарегистрирован на меня. Никто не узнает, что с тобой случилось. Я прибрался в мотеле, вытер все, даже использовал перчатки после того, как вырубил тебя. Я взял твой багаж и твою сумочку - они где-то там, сзади, с тобой. Я оставил твою машину в мотеле, потому что это будет первое, что они будут искать, а угнанную машину легко отследить. Это должно сработать.

Это звучало так, как будто он говорил это вслух, чтобы убедить себя в том, что то, что он планировал, сработает, вместо того, чтобы пытаться объяснить ей свои намерения.

Он собирается изнасиловать и убить меня,– подумала она, внезапно почувствовав комок в горле.
– Вот почему он везет меня в эту хижину. Вот почему он не взял мою машину. Когда он закончит, черт возьми, похоронит меня где-нибудь в лесу, и никто не узнает. Никто никогда не узнает.

И вслед за этим: "Но если он собирается изнасиловать меня, почему он сказал, что не стал бы этого делать, если бы ему не нужны были деньги? Он похищает меня ради какого-то выкупа?"

– Я беременна, - сказала она, на самом деле не зная, повлияет ли это откровение на него. Это не сработало; мистер Смит рассмеялся.

– Если ты думаешь, что это поможет тебе выпутаться из этого, ты еще более глупая дура, чем я думал. Но я все равно восхищаюсь тобой за то, что ты стараешься. Я знаю, каково это должно быть.

– Ты понятия не имеешь, что я чувствую. И я не лгу насчет беременности.

– Ты не выглядишь беременной.

– Я только сегодня рано утром узнала об этом.

– Действительно?
– Он на мгновение замолчал.
– Ты уже сказала муженьку?

Она не знала, что сказать. 

– Нет, - сказала она шепотом.

– Но ты собиралась сказать ему, не так ли? В эти выходные?

Лиза почувствовала, как снова закипают гнев и ненависть. Она представила, как его холодные серые глаза наблюдают за ней в зеркале заднего вида. 

– Может быть. В любом случае, какое тебе до этого дело?

– Просто я хочу знать, с чем я имею дело. Теперь я понимаю, почему ты была такой дерзкой там, в мотеле. Твой материнский инстинкт сработал. Ты думала не просто о спасении собственной шкуры, ты думала о нерожденном ребенке в своей утробе. Не так ли?

Чтобы подавить гнев, она кивнула. 

– Я думаю, можно и так сказать.

Мистер Смит говорил так, словно обдумывал это. 

– Если то, что ты говоришь, правда, то им действительно может это понравиться.

Эти слова произвели на Лизу леденящее впечатление. Она почувствовала, как в животе у нее образовалась ледяная яма. 

– Что ты имеешь в виду? Кто они такие?

– Позже, - сказал он пренебрежительно.
– Скоро стоянка для отдыха, и я съеду на обочину. Помни. Один твой взгляд - и ты умрешь. Поняла?

Она была вынуждена молчать, молча борясь со слезами, когда он заткнул ей рот кляпом, а затем вышел из фургона. Несколько минут, которые он провел в круглосуточном минимаркете, показались часами, в то время как безопасность и свобода были всего в нескольких шагах, когда другие путешественники подъехали к ним, и люди прошли мимо фургона в круглосуточный магазин. Она пыталась маневрировать в задней части фургона в тщетной попытке увидеть, сможет ли она случайно открыть дверь и убежать (или споткнуться), но она была так крепко связана, что едва могла двигаться. Если она закричит, то, возможно, ее даже не услышат. У нее не было возможности узнать, где находится мистер Смит, потому что она не увидит его, пока он не откроет переднюю дверцу фургона со стороны водителя, и он наверняка поймет, что она звала на помощь. Она верила, что он действительно попытается причинить ей боль или убить. И она не могла сделать ничего, что могло бы поставить под угрозу себя или ребенка. Ей придется подождать, пока не появится лучший шанс сбежать, а затем воспользоваться им.