Взятка

Она была особенной, и я не собирался ее отпускать. Возможно, я еще с Йеллоустона знал, что Люси — моя единственная.

Перед перерывом «Ковбои» опережали на десять очков, и в киосках скоро должно было начаться столпотворение.

— Хочешь хот-дог или начос? — спросил я Люси.

— И то, и другое. И диетическую колу, пожалуйста.

— Хорошо. — Я сжал ее колено. — Скоро вернусь.

Я прошел через трибуны, махая в ответ и кивая и краем глаза наблюдая за игрой, пока поле не скрылось из виду. У киоска уже образовалась очередь, и я заметил знакомое лицо в самом дальнем ряду.

— Привет, Трэвис. — Я хлопнул его по плечу. — Первый вечер свободы?

— Да. — Он смущенно улыбнулся мне. — Давай посмотрим, смогу ли я продержаться неделю без того, чтобы меня снова не наказали.

— Как насчет того, чтобы мы нацелились на месяц? — Я усмехнулся. — Как раз вовремя. Я угощу тебя ужином.

— Мама дала мне денег.

— Хорошо. — Мы продвинулись вперед в очереди на одно место. — Ты будешь дома в эти выходные или с бабушкой и дедушкой?

— С бабушкой и дедушкой. Мама встречается с каким-то «другом». — Он закатил глаза, изобразив воздушные кавычки. — А это значит, что ее не будет всю ночь.

Мелани с кем-то встречалась? Если да, то это объясняло поведение Трэвиса. Слишком многое в нем изменилось, в том числе и его фигура. Он выглядел на дюйм выше, чем тогда, когда приходил подстричь мой газон в обмен на двадцать баксов на бензин.

— Ты… э-э… ты здесь с Джейд? — спросил он, хотя уже знал ответ. Я заметил его раньше в студенческой секции, когда он смотрел в нашу сторону.

— Да. — Я кивнул. — Что означает, что это идеальный вечер для того, чтобы ты извинился перед ней за пропущенные уроки испанского.

Последние две недели Люси каждую среду после обеда ждала, что Трэвис не придет. Он был последователен.

Он застонал.

— Когда-нибудь тебе лучше усвоить, что нельзя заставлять женщину ждать. А если вдруг заставляешь, то извиняешься.

Он опустил голову.

— Мне не нужен репетитор.

— Твои оценки говорят об обратном. — Он завалил два первых теста по испанскому.

Трэвис что-то проворчал себе под нос в адрес учительницы.

— Всего одно занятие. Ты встретишься с ней на одном занятии, и я дам тебе дополнительные двадцать баксов.

Да, я подкупал его. Но если бы мне удалось заставить его провести с Люси хотя бы час, он бы влюбился в нее. Как и я. Это стоило двадцатки.

— Ладно, — проворчал он.

— И извинения. Сегодня вечером.

Он кивнул. Единственная причина, по которой он был таким сговорчивым, заключалась в том, что у него, вероятно, заканчивались деньги на расходы, а его доходы от стрижки газонов вот-вот должны были сократиться.

Наконец мы добрались до кассы, и я заказал еду. Трэвис помог мне донести ее до трибун, прижимая к себе нашу добычу, пока мы протискивались мимо встречного потока людей, покидающих трибуны.

Люси болтала с Керриган, которая стояла несколькими рядами ниже. Когда девочки заметили нас, Керриган помахала на прощание, а улыбка Люси стала шире. Но переведя взгляд на Трэвиса, она выпрямилась.

В ее взгляде читалась решимость. Люси хотела, понравится Трэвису больше, чем кому-либо другому в Каламити.

— Спасибо, малыш, — сказала она, когда я протянул ей начос и газировку. — Привет, Трэвис.

— Привет. — Место рядом со мной было занято, так что Трэвису ничего не оставалось, как сесть рядом с Люси.

Я наклонился вперед, изогнув бровь в молчаливом напоминании о том, что двадцать баксов нужно заслужить.

— Извини, — пробормотал он ей. — За то, что я тебя динамил.

— Спасибо. — Люси бросила на меня взгляд и подмигнула.

— Я, э-э, приду в среду.

— Тогда я тоже. — Она обмакнула чипсину в сыр «Начо» и отправила ее в рот, жуя с ухмылкой.

Трэвис удивил меня, посидев с нами, пока мы ели. Он съел три из семи хот-догов, которые я купил, и целую горку начос.

— Хочешь еще хот-дог? — предложила Люси. — Я собираюсь съесть только один.

— Конечно. — Он пожал плечами и взял у нее тарелку, на этот раз поедая с обычной человеческой скоростью.

Мы все закончили к тому времени, как команда вернулась на поле, и трибуны снова были полны зрителей.

— Ты не играешь в футбол? — спросила Люси Трэвиса.

Он покачал головой.

— Это не для меня.

Трэвис кого-то увидел, я проследил за его взглядом, заметив Саванну, которая шла по нижнему проходу с группой девушек. Она подняла глаза и улыбнулась ему. Затем перевела взгляд на меня и показала язык.

Соплячка.

У нее были свои проблемы дома, поэтому я относился к ее поведению снисходительно. Саванна была необузданной. Я подозревал, что настроение у нее было такое же, как у Хакса до тюрьмы.

Трэвис сделал движение, чтобы встать, но я потянулся за спину Люси и положил руку ему на плечо, заставляя его вернуться на скамейку.

— Даже не думай об этом.

— Что? — спросил он, изображая невинность.

Я нахмурился.

— Ты прекрасно знаешь, что.

— Она моя подруга.

— Она оказывает на тебя дурное влияние.

— Да ладно, Дюк. Саванна не так уж плоха.

— Скажи мне правду. Это она дала тебе вейп?

На его лице отразилось чувство вины, что спасло его от ответа.

— Я так и думал, — пробормотал я.

— Она мой друг, — сказал он, на этот раз спокойно, без всякой защиты.

— Будь ей другом. — Люси легонько толкнула его в плечо. — Помоги ей сделать правильный выбор.

Он торжественно кивнул ей и переключил свое внимание на поле как раз в тот момент, когда Люси пробормотала:

— Черт.

— Что? — спросил я.

Она указала на свои колени, где к джинсовой ткани на бедре прилипла капля красного кетчупа.

Я усмехнулся и протянул ей салфетку из тех, что взял с собой специально для этого.

— Я обляпалась, — сказала Люси Трэвису, вытирая джинсы. Затем она отправила в рот последний кусочек своего хот-дога, сосредоточившись на игре, как раз в тот момент, когда судья дал свисток и поднял желтый флаг (прим. ред.: желтый флаг в американском футболе — это желтая ткань, которую официальные лица игры используют для определения и обозначения местоположения пенальти или нарушений, которые происходят во время обычной игры).