We began it all
Шрифт:
Но это же, в самом деле, до колик смешно: раньше Дилан постоянно был недоволен мамиными мелкими претензиями и вечными пререканиями с его мнением; нынче же, сдаётся, он душу бы продал за то, чтобы вернуть всё это, замещая убийственное молчание.
Хотя. Во всём, что обозревает Норман дома, тут есть, о чём подумать. Так что, Норман складывает имеющиеся у него в голове данные, пытаясь вывести результат. И не придушить брата среди ночи подушкой. Обе задачи по разным причинам трудны, но, если приложить усилия… нет ничего невозможного, разве нет?
А в процессе, Норман просто старается, сколько получается, со всей ненавязчивостью, не оставлять маму и Дилана наедине. Это кажется важным.
хХхХх
В школе постепенно стихают разговоры о так и не раскрытом пока убийстве Дикоди.
– Кое-кто поговаривал тут, будто ты приложил к этому руку. – Словно промежду делом, заявляет кто-то над ухом Нормана, пока тот в одиночестве в сторонке поглощает свой ланч во время перерыва. Норман не вздрагивает, просто оборачивается и поднимает голову на незнакомца. Это мальчик из его параллели – он перевёлся, может, месяца три назад всего, но никто уже больше не называл его новеньким. Его вообще мало как называли – потому что никто не имел в нём никакого интереса, ни ученики, ни учителя.
Норман глядит на подошедшего снизу вверх, пережёвывая свой сэндвич, и раздумывает.
– Эй, я не говорил, будто верю этим россказням, – весело пожимает плечами второй юноша, словно Норман вменил ему это, а затем он кивает на сидение рядом с Норманом. – Не возражаешь, если я присоединюсь? К слову, я Алекс, если ты не помнишь.
– Мм, – кивает тот невыразительно, и бывший новенький тут же подсаживается. – Я, эм, я Норман. Бэйтс. Привет.
– Привет! – улыбается Алекс и приступает к своему ланчу, не переставая при этом щебетать о чём-то, чему Норман не уделяет сколько-нибудь внимания. Он спрашивает себя, сможет ли этот паренёк занять место, что прежде заполняла Эмма в его жизни, пока всё не стало слишком утомительно?
Всем нужны друзья, простой такой факт. Это то, как существуют нормальные люди. И если Норман хочет сойти за своего, ему нужно соответствовать. Поддерживать в надлежащем виде красочный фасад.
Стало быть – окей. Алекс сойдёт.
хХхХх
Субботнее утро. Они вдвоём завтракают в приятной тишине, окружённые запахом свежей выпечки и теплом. Норман улыбается маме через стол, та посылает ему ответную улыбку, прежде чем, отхлебнув немного чая, заговорить повседневным тоном:
– Насчёт того мальчика, о котором ты рассказывал в последнее время. Алекс Уэст, не так ли? – Норман с внутренней настороженностью кивает, и Норма, не замечая его лёгкой напряжённости, улыбается шире. – Я не отказалась бы познакомиться с ним лично. Что ты думаешь? Возможно, ты мог бы пригласить его как-нибудь к нам в гости, а? Скажем, я испекла бы пирожных, вы, мальчишки, поиграли бы в какие-нибудь настольные игры, позанимались бы уроками, посмотрели фильм. Как тебе?
Норман раздумывает над надлежащим ответом, когда в столовой к ним присоединяется Дилан. У него, как всегда в последнее время, потрёпанный вид, судя по всему, вчера он опять напивался, но сейчас уже привёл себя в относительный порядок и, присаживаясь за стол по правую руку от Нормы, старается выглядеть обыкновенно.
Женщина чуть-чуть поворачивает голову в его сторону, и в глазах Дилана как-то совершенно нелепо загорается почти не скрываемая надежда. Норману хочется бросить в брата недоеденной булочкой, так глупо тот выглядит со стороны. Но затем, когда всего через секунду мама снова сосредотачивает всё своё внимание на младшем сыне, и лицо Дилана словно теряет всякую насыщенность красок, Норман успокаивается и, потянувшись за салфеткой, отвечает, продолжая разговор, как если бы Дилана всё ещё не было в комнате:
– Я не знаю, если Алекс захочет, почему бы нет? Я спрошу его в понедельник в школе, хорошо?
– Чудесно, дорогой, спасибо, – радостно улыбается мама. – Держи меня в курсе, чтобы я подготовила лакомства для нашего гостя.
– Обязательно, – обещает Норман добродушно.
Дилан покидает столовую, не съев ни крошки.
хХхХх
Субботнее утро. Несколько позже завтрака, мама проводит в туалете полчаса, расставаясь с ранее съеденным. Норман, как бы тривиально ни звучало, очень бережно придерживает её белокурые волосы, гладит её по спине, силясь облегчить спазмы, подаёт чистые влажные
полотенца в нужные моменты.Когда рвотные позывы, наконец, сходят на нет, мать и сын сидят вместе на полу в уборной, соприкасаясь ногами, глядя друг на друга; Норман встревожен, а Норма поджимает бледные губы в извиняющейся улыбке.
– Должно быть, молоко в чай добавила несвежее, – говорит она, и Норман кивает.
хХхХх
Субботнее утро. Норме понемногу становится лучше, и вскоре, за обычной рутиной дома и в мотеле, её небольшое отравление просроченным молоком забывается.
хХхХх
Согласно данному слову, Норман честно пытается спросить Алекса, не захочет ли он навестить его на днях. Как только он заводит разговор с новым другом на перемене, совершенно некстати вмешивается Ричард с прихвостнями. Они не переходят к рукоприкладству, но и словесной грязи, вылитой на оппонента, хватает за глаза. Норман молча сжимает зубы до неслышного скрежета, и считает до ста, потом ещё раз до ста, и ещё, прежде чем Ричард, наконец, решает, что достаточно поиздевался над «соперником» и, сопровождаемый довольным гоготом своих друзей, оставляет Нормана.
– Что это было вообще? – интересуется Алекс, карикатурно присвистнув, и глядит на Нормана, выжидающе вздёрнув брови.
– Это глупости. Парень просто ненавидит меня. Большое дело, – отсмеивается Норман, но его приятель не отстаёт так просто. Чуть прищурившись, он вспоминает:
– О. Так это о нём я слышал? Его девчонку ты увёл, нет?
– Это было… Всё вовсе не… Мы просто… Мой брат… – Норман не знает, как объяснить ситуацию в двух словах, но что-то сказать всё-таки нужно. – На самом деле, она запала на моего старшего брата. Наверное, пыталась подобраться к нему через меня. Я не знаю. Это всё в прошлом. Не хочешь прийти ко мне в гости на выходных? – заканчивает он, безо всякого смыслового перехода, и Алекс моргает несколько изумлённо, прежде чем улыбнуться шире, чем любой воображаемый чеширский кот:
– Спрашиваешь!
хХхХх
Вечером Норман сообщает матери хорошую новость, и та уже строит планы о том, как лучше всего принять друга её драгоценного сына. Она не пылала большим энтузиазмом, когда речь заходила о представительницах противоположного пола, она даже к Эмме, которая казалась Норману ПОЛНОСТЬЮ БЕЗОПАСНОЙ, привыкала довольно долго; но вот друзья-парни, кажется, почему-то вполне устраивают её.
У Нормана рождается предположение, что Норма – тот тип матерей, которые по природе своей предрасположены к тому, чтобы ладить именно с мальчиками, с сыновьями, и это объясняло бы кое-что. Но Норману дискомфортно при одной лишь мысли, что Норма может воспринимать кого-то ещё, кроме него, как собственного ребёнка (хватает и конкуренции с Диланом, спасибо огромное), и поэтому Норман решает, что, может, причина в чём-то ещё.
хХхХх
Внимание Нормана привлекают крики снаружи. Кто-то яростно спорит, и сперва Норман боится, думая, что мама участвует, так что, он со всех ног устремляется к выходу. По мере приближения, он узнаёт голоса спорщиков – это Дилан и Брэдли – и тревога за Норму отпускает его, как отливающая волна; тем не менее, он всё-таки подходит ко входной двери и позволяет себе прислушаться, ему любопытно происходящее.
Он, к сожалению, захватывает лишь концовку склоки.
– …бессердечный ты ублюдок! Не говори мне, что я видела, а что нет!! Мне не показалось, чёрт возьми, там действительно кто-то был, шёл прямо за мной, я клянусь, чтоб тебя, почему ты мне не веришь? – кричит Брэдли. Дилан так же громко вопит в ответ:
– Потому что ты ведёшь себя, как истеричка, половину времени, что я тебя знаю! Я не собираюсь никого опекать, потому что я что-то не помню, чтобы я удочерял тебя, это, блядь, не моя забота нянчиться с твоими выдумками!
– Тебе реально плевать, если кто-то размозжит мою голову булыжником и бросит подыхать у ворот моего дома?!
– Да кому нужна твоя грёбанная голова!!
Затем Брэдли просто рычит в ярости и топает прочь. Норман сперва лениво придумывает в голове возможное объяснение для брата, зачем он может стоять здесь и подслушивать, но Дилан так и не заходит, хотя проходят минуты. Тогда Норман неслышно выходит на веранду сам.