Я - борец! Назад в СССР

Джеб угодил прямо в нос хулигану, и тут же из обоих норок хлынули красные струи.

— А, ссука! — заскулил тот, жалея своё лицо, закрывая его обоими ладонями.

И я пробил правой в корпус, как раз кастетом, от чего Кудрявый свалился на асфальт и принял позу эмбриона.

— Ты в натуре, чё беспределишь! — воззвал ко мне Третий из старшиков, а тем временем Второй остановился, видя, что картина избиения очень уж сильно напоминает то, что случилось в парке пионеров.

— Я по-вашему не особо понимаю! — солгал я. — Вот у меня теперь кастет появился, это как в шашках до конца поля дойти! Я с ним теперь могу вас в два раза эффективнее рубить!

— Ты гадина, тебя же потом найдут?!

— И догонят? Как вы? И накажут? Снова, как вы?! — спросил я, видя, что Третий не собирается на меня бросаться, хотя он и спрятал руку в карман, тяжело дыша. — Знаешь чё?

— Чё? — спросил он.

— У Шмеля тоже было шило. А в первый раз ваших было трое, а в этот раз вас было пятеро. Два лежат, каратист ваш где-то полкилометра назад отстал от нашего марафона. Остались только вы на растерзание-е, парочка простых и озорных ребят!

Конечно, они не знали эту песню, конечно, группа «Мумий Тролль» появится на широких экранах только в 2000-ные, но у меня улучшилось настроение после потерянного на соревнованиях и в милиции дня.

И я, вернувшись к сумке, надел её на плечо.

— Короче, передайте Шмелю, что я, типа, извиняюсь за челюсть, но он сам виноват — с шилом на меня наехал. А за спарринг спасибо! Старшие ваши очнутся — передайте, пусть спортом занимаются лучше. Кастет я изымаю, как сувенир!

И я пошёл по этой улице в сторону города. Эти двое — Третий и Второй — даже и не думали меня останавливать. По пути я встретил и каратиста: он спешил к своим, хромая, на другой стороне улицы. Увидев меня, он хотел было перейти дорогу, но я в шутку сел в низкую стойку с опорой на заднюю ногу и, сложив кисти рук в режущие грани «не снимая при этом кастет», — и он, увидев это, ещё быстрее поковылял в сторону своих. Благо с этой позиции их было прекрасно видно.

Кастет — холодное оружие, ё-маё! Поймают с ним менты — не миновать беды. Однако, возможно, бег на истощение и с ними сработает. Что-то мне подсказывает, что не все сотрудники милиции готовы к труду и обороне…

Я шёл, иногда спрашивая дорогу у гуляющих у леса парочек. Оказалось, что улица, по которой я бежал и тем самым изматывал гопоту, прямиком может привести меня к автовокзалу, который был почти пуст — ещё бы, суббота, вечер. И, купив билет до Воронежа, я дождался своего автобуса и, сев в него, поехал домой. Каких-то четыре часа — и я прибыл на автовокзал, и уже оттуда выдвинулся привычным маршрутом автостопщика до Колодезного. И через два часа с двумя пересадками я был уже в Вороне и проходил КПП.

В общагу я снова не успел, и снова пришлось лезть по трубе в 205-ю комнату. А поднявшись на третий этаж, я замер: у моей комнаты стояла рыженькая девочка в клетчатом платьице и туфлях и хмуро сложила руки перед собой.

— Привет, Рыжик! — поздоровался я.

— Привет, — недружелюбно ответила она мне. — И я не Рыжик, у меня имя есть.

— Анюта, кажется? — вспомнил я.

— Ты ещё и не помнишь! — фыркнула она.

— Да помню, помню. Шучу просто. Просто у всех спортсменов плоские шутки, знаешь почему?

— Ну почему?

— Потому что плоские шутки отлично укладываются в наши квадратные головы.

И хмурую маску на её лице тронула улыбка.

— Ань, а что ты тут стоишь?! — перешёл я к главному.

— Да Женя забрала ключи от комнаты и свалила к твоему Генке! И они там вдвоём — и не открывают.

— Вот она, женская дружба, да?

— И не говори, — произнесла она. — О, у тебя же тоже ключ есть, да? От вашей комнаты?

«Вот он шанс», — подумал я и немного слукавил для всеобщего блага:

— Нет, мой тоже внутри.

— Ну тогда надо стучаться! — с серьёзными намерениями заключила она и уже занесла свой маленький кулачок над дверной гладью.

— А ты до этого не стучалась? — спросил я.

— Шутишь снова? Я уже полчаса долблюсь.

— Может, погуляем по ночному Ворону? — спросил я её.

И она серьёзно так посмотрела на меня, заставив моё сердце чуть быстрее биться. Сумел ли я отбелить Сашину репутацию меньше чем за месяц?

— А как мы выйдем? Дверь-то закрыта в общагу.

— Пойдём, что-нибудь придумаем! — и я оставил сумку у порога комнаты, втихаря от Ани спрятав кастет в карман штанов.

Украсть из сумки не украдут, а вот комендант Надежда Юрьевна внутрь обязательно заглянет — не со зла, просто работа такая. И если кастет найдет — быть беде. Затаскают по товарищеским судам, с вопросами-распросами, из комсомола попрут, куда меня после случая с браконьерами почётно приняли. Я как бы не видел в этом смысла — скоро-то всё равно случится то, что случится, — но студорг Света сказала, что с комсомольским билетом проще на работе будет и вопросов меньше. Как будто деньги некомсомольцам не нужны? Вон Армен тот же, как пашет — в три смены!

Спустившись к 205-й, я постучался в комнату.

— Здравствуй, Саша, брат! Анюта, здравствуй! — разглядел он нас через дверной глазок и на всякий случай выглянул за дверь, когда открыл. — Чем могу помочь, ребят?

— Погулять хотим, а ночь на дворе, — пояснил я цель нашего визита.

— Не говори ничего, заходи, дорогой! — гостеприимно предложил Армен. — Сервис, брат, только для тебя и Ани, брат!

И полез под кровать, и, достав оттуда коробку, вытащил моток лестницы — такие висят в школах возле шведских стенок, только длиннее несказанно.

— Эксклюзив, брат! Рубль за двоих — туда и обратно!

— Идёт, — кивнул я, залезая в карман и оставляя у него на столе рубль.

Армен спустил лестницу и даже подал руку, чтобы Анна взобралась на подоконник.

— Береги руки, чтоб о стену не ударить, не раскачивайся, лестница крепкая, выдержит! — произнёс он, цепляя один конец верёвочной лестницы за батарею.

Мы держали её вдвоём, чтобы она не раскачивалась, пока Анна спускалась вниз. А потом полез и я.

— Смотри, брат, есть комнаты свободные — 2 рубля ночь, — прошептал он мне на ухо, подмигнув.