Я - не заморыш!

— Так, сегодня в школу не пойдешь. Неизвестно, что у них на уме, — кивнула мама в сторону уходивших знакомцев.

— Да ладно, мам. Они нормальные пацаны.

— Может быть. Но ты же не хочешь в школу? — Не дожидаясь ответа, сказала: — Сейчас поедем в больницу.

— К отцу? — с радостью спросил я.

— И к нему зайдем. Надо с моей работой что-то решить, — пояснила она и добавила: — С пропиской все нормально. Этот начальник мебельного цеха, наш земляк, отличным парнем оказался. Без проблем зарегистрирует. У него есть свободная комната в том общежитии, где мы остановились. Дал месяц пожить бесплатно.

— Классно! — сказал я. Но мысли мои были о Ленке с Амбалом: неуже­ли правда? Может, сплетни? Потом мои мысли самостоятельно, может, в знак протеста, переключились на Маленькую Эротику. Точнее, я думал о консультанте салона связи Ксении, которая была поразительно похожа на Маленькую Эротику из нашего вагона. Блин, я уже запутался в этих дев­чонках.

Девочки и мальчики,

Дуры и обманщики.

Ехали молча. Прогудел мой телефон — «приземлилась» СМСка от Маришки: «Привет, Кир. Как ты? Твои орехи высадили в палисадник. Привет т. Ирине. У нас все нормально». Про Звездную Звезду и Амбала — ни слова.

Что написать Маришке, которая, можно сказать, застукала меня на мыс­лях о Маленькой Эротике и Ксении из салона? С того времени как мы уехали из Лесостепного прошло пять дней: три в поезде, два здесь.

Много чего произошло, но мне ничего героического совершить не уда­лось. Ну, синяк почти сошел. Что еще? Один раз в вагоне бутылкой спутника Маленькой Эротики чуть не звезданул, опять же, бутылку запустил в закры­тую дверь, отпугнув хозяина комнаты Ваську, потом швырнул судно в Жанку. Вообще позорище

Это, если честно, я все от страха и злости. Да и сегодня сдрейфил, когда подкатили боксеры. М-да. Где моя смелость в виде орла? Короче, Маришке писать нечего. Не спросишь же, за что «закрыли» Амбала? Может, из-за «лирики» или все-таки из-за Звездной Звезды? Написал: «При­вет, Маришка. Все нормально».

— Сын, приехали!

Мы пошли в медсанчасть. На проходной стоял знакомый по первому посещению охранник в черном. Что это он постоянно дежурит?

— К бате? — спросил супермен, записывая что-то в журнале.

— Да!

— Ну, как он там?

— Идет на поправку! — бодро ответила мама. Меня несколько удивил ее настрой. — Вы что-то часто дежурите.

— Отгулы зарабатываю. Надо тоже к бате в Соликамск съездить.

— А у нас там земляк живет. Денискин дедушка.

— Ну, понятно, — сказал охранник неопределенно.

Я потащил маму через вестибюль на первом этаже к служебному лифту. Мне взбрело в голову испытать себя на смелость — утром в этом лифте спускали деда-покойника из отцовой палаты. Маме об этом, конечно, не сказал.

Мать извлекла из пакета халаты и бахилы.

— Все свое ношу с собой! — довольная, сказала она. — Сейчас у нас с тобой такой период — надо быть готовым ко всему.

Да, про маму это можно сказать. Например, сегодня она была готова перегрызть глотку боксерам. С такими мыслями я нажал на кнопку вызова служебного лифта. Я тоже был готов, допустим, увидеть очередного покойни­ка. Но вдруг сейчас. отца мертвого вывезут на носилках? Эта дикая мысль заставила меня скукожиться до состояния самого заморенного заморыша. В это время дверь лифта распахнулась. Нам навстречу шагнул Виктор Ильич — папин лечащий врач и муж моей классной из вечерки.

— Что за делегация? — удивился доктор.

— Мы к вам, Виктор Ильич, — бодро сказала мама и уточнила: — Насчет трудоустройства.

— Отлично. Подождите меня здесь.

Доктор пошел по свои делам, мы ждали. Лифт был открыт.

— Мам, я к отцу. Хорошо?

— Давай.

Я шагнул в лифт, шкурой ощутил недавнее присутствие покойника. Когда дверь захлопнулась, по спине пробежал холодок. Не успел я обвинить себя в трусости, как лифт остановился на третьем этаже, дверь распахнулась. Неве­домая сила меня вытолкнула вон!

Коридор был пустой, дверь палаты закрыта. Хоть бы Жанки не было, подумал я. Однако решительно распахнул дверь палаты, готовый столкнуться с ней. Папкиной женки не было.

Отец, кажется, спал. Я подошел поближе. Он медленно повернул голову и посмотрел на меня каким-то блуждающим взглядом, кривенько улыбнулся:

— А, сынок. Я тут немного расслабился, — сказал он заплетающимся языком. — Так пива захотелось. — Он как-то неестественно закинул плеть руки и достал из-под кровати бутылку.

Отец несколько раз жадно отхлебнул, отдал мне уже пустую тару:

— Вынеси, чтоб никто не видел.

— Хорошо, пап, — я хотел сказать, что ему пить нельзя, но язык не повер­нулся. — А где взял пиво?

— Да какая разница. — Он прикрыл глаза и тут же признался: — Жанна забегала, гостинец принесла.

Меня разозлило, что эта стерва спаивает отца.

— Да ты не дуйся, сынок. Это я ее попросил. Она сегодня уехала из Перми.

— Пап, тебе же нельзя пить, ты и так слабый. Сейчас врач придет, скан­дал будет.

— Сын, боль меня замучила, вот немного заглушил. Таблетки уже не помогают.

Я подумал: может, отцу купить «лирику»? Это же от боли, ее, может, здесь без рецептов дают?

Но про «лирику» отцу я, естественно, не сказал. В это время распахну­лась дверь, на пороге стояла мама.

— Привет, — бодренько сказала она, держа в руках поднос с больничной едой. Оказывается, мать встретила в коридоре санитарку с папиным ужином. Мама, как мне показалось, принюхалась:

— А кто здесь из нас троих пил пиво?

Я был готов взять вину на себя, но не понадобилось. Мама сказала:

— Костя, ты решил расслабиться? Ну, ладно.

— Ира, это последний раз, — виновато сказал отец.

— Знаю, как всегда, последний раз.

— Мам, он больше не будет.

— Детский сад, — с укоризной сказала мать и распахнула окна. — Пусть хоть проветрится. Так, сейчас мы тебя покормим, Константин.

Она реально кормила отца из ложки и говорила строго:

— Костя, мы с твоим сыном приехали не для того, чтобы пивные бутылки выносить. Ты должен взять себя в руки.