Я - не заморыш!

Короче, первое знакомство состоялось, угрозы я не увидел. Мне повезло, что вчера задружил с боксерами. Правда, пришлось в качестве вступитель­ного взноса купить на все деньги чипсов. Новые однокашники остались довольны.

После уроков, которые заканчивались в восемь вечера, вспомнил, что у меня на проезд денег не осталось.

— Пацаны, кто займет на билет?

Дружно скинулись по мелочи. Оказалось, даже больше, чем на проезд. Я отправился сразу к отцу в больницу.

У мамы и отца — «вечер воспоминаний»

А в это время мама и отец вспоминали лучшие дни своей совместной жизни. Их оказалось не так много, как хотелось. Но вышло, что самыми счастливыми были день их свадьбы и день моего рождения.

— Костя, скоро мы с сыном уедем, прошу тебя, уделяй ему внимание, пока есть время. Сколько можешь.

— Иринка, я понимаю. Держать вас не могу, — виновато улыбнулся отец. — Я и в молодости не смог тебя удержать, не смог дать того, что ты заслужила. А сейчас тем более: ни здоровья, ни кола ни двора. Последний участок с дачей отожмут, козлы.

— Да дело не в том, есть у тебя за душой что-то или нет. Сын, знаешь, как переживает за тебя! Он один хотел к тебе через полстраны ехать — авто­стопом.

— Перед сыном я виноват. У него сердце слишком доброе. Трудно ему будет в жизни.

— Да, он мягкосердечный. Это, наверное, плохо. Таких считают бесха­рактерными, — вздохнула мать. — Ты же помнишь, он у нас кесаренок. Гали­на, подружка моя из амбулатории, говорила, что кесарята не приспособлены к преодолению трудностей.

— То, что он кесаренок, я, конечно, помню. За тебя тогда я сильно пере­живал, веришь?

— Хотелось бы верить, — вздохнула мать. — Как он на тебя похож, наш Кирилка. Не только внешне. Твой характер, твои движения, даже в голосе твои интонации.

— Да, сын — мой. Он на меня похож не только худобой.

— Думаю, твои родственники, когда увидят Кирилла, признают, что он с ними одной крови, — грустно улыбнулась мама.

Отец промолчал, только положил свою руку на мамину, она осторожно высвободила свою.

— Знаешь, Костя, еще раз тебя прошу: за это время постарайся дать ему хоть что-то, что не смог в свое время. Главное, сам не раскисай. Прояви характер.

— Ты собираешься выходить замуж?

— Костя, мы от главной темы отошли. У нас есть общий сын, но у каж­дого своя жизнь. Прошло больше десяти лет.

— Я понял. Ты выходишь замуж за этого, как его. Зоотехником работал еще на ферме.

— Михаил.

— Да, Михаил. Я знаю, ну, желаю счастья. Тем более, он теперь у вас председатель.

— Стоп! Ты сейчас о чем? Кто тебе это сказал?

— Он сам по всему Лесостепному говорит. Мне вчера звонил Артем. Он рассказал.

— Какая самоуверенность... Ну председатель, ну великий начальник, — хмурилась мама. — А Завмагу зачем надо было все это распространять? Зачем вы, мужчины, всякую фигню перемалываете? У него, что, своих про­блем нет?

— Да Артем нормальный мужик. Просто предупредил по-товарище­ски, — отец попробовал защитить Завмага. — Он, кстати, меня звал обратно. Станцию техобслуживания открывает, нужен мастер.

— Подумай. Может, и правда вернешься. У тебя золотые руки.

— Надо оклематься, там будет видно.

— Вот именно. Пока нужно тебя вытаскивать. Я и батюшке из нашей церкви слово дала, и перед сыном у меня есть обязательство вытащить тебя. А тему моего замужества закрыли. Я же не говорю о твоей жене.

— Какая она мне жена?

— Не знаю какая, но скандалы закатывает, как самая законная.

— Ладно, тоже проехали. Вы уже перебрались на новую квартиру?

— Да.

— Там отвертки не найдется?

— Отвертки? Зачем? — удивилась мама.

— Отремонтировать надо розетку.

— На это есть дежурный электрик. Сказать заведующему?

— Нет. Хочу с сыном отремонтировать. Я буду говорить, он делать.

— Ты слишком буквально отцовское воспитание понимаешь. Там ток, опасно.

— Да что ты! Мы обесточим.

В это время в палату вошел я.

— Всем привет!

— Здоров, сын! — Отец приподнялся на локтях, попытался протянуть мне руку, однако тут же неловко откинулся на подушку. Но мы все-таки пожа­ли друг другу руки. Я почувствовал, что отец хоть и слабый еще, но о нем уже можно сказать, как и прежде: худой, но жилистый.

— Как дела в школе?

— Нормально, — почти небрежно бросил я, хотя хотелось рассказать отцу о том, что задружил с боксерами. Но, конечно, не о ложной беремен­ности новой одноклассницы Вали. Опять вспомнил про Звездную Звезду Ленку — ей сейчас несладко. Если, конечно, правда, что она залетела. Может, позвонить? Хотя, конечно, не при родителях.

— Вы поговорите, а я пошла дежурство сдавать, — сказала мама и вышла из палаты.

— Пап, как твои старые кости? — попытался я пошутить.

— Нормально, — уверенно ответил мне отец. И я понял по тону, что у него действительно дела идут на поправку. Мы молчали. Вот так всегда, я заметил, когда есть о чем поговорить с отцом, кто-то присутствует, например, мама. Когда остаемся наедине, вроде не о чем говорить. Вот мы и молчали. Я решил заполнить паузу:

— Пап, а что ты маме говорил про розетку?

— Да починить надо бы, а я вот, сам понимаешь, не могу.

— А что для этого надо?

— Сначала отключить щиток энергоснабжения. Нужно с дежурным элек­триком договориться. Это надо делать днем. Давай завтра, а то ведь придется отключать свет.

Я вкратце рассказал отцу о новых школьных товарищах, немного изобра­зив из себя крутыша. Отец слушал внимательно.

— Это хорошо, что ты задружил с пацанами и сразу заявил о себе.

— Конечно, — согласился я и предложил сделать бате зарядку.

— С удовольствием! — согласился отец.

Мы долго манипулировали с его суставами. Устали оба.

Мама зашла за мной и с улыбкой сказала:

— О, размахались крыльями!..

— Пошли на взлет, — попытался пошутить отец.

— Ну, и мы, Кирилка, наверное, пойдем на взлет? Вечер воспоминаний завершен, — грустно улыбнулась она.

— До завтра? — спросил отец.

— Завтра не моя смена, — сказала мама. — Кирилл сам придет. А я, наверное, какую-то подработку поищу.

— Ну, пока, пап. Я обязательно буду.