Я в любовь нашу верю...

От этих слов дрожь в ногах Минории прошла как по волшебству, уступив место неукротимому гневу. Бездыханные тела лордов и трех сенши на полу; Эндимион с бессознательной Серенити на руках; даже Артемис, неподвижно полулежавший у колонны. Принцесса-воин не знала, жив ли ее друг.

— Ни за что! — чеканя каждое слово, произнесла она, сжав до боли кулаки. Безумный смех стал ей ответом.

«Серебряный свет Луны обладает целительными свойствами… Он прогоняет тьму…»

Слова Луны, сказанные на одной из тренировок, внезапно всплыли в ее голове, и Минория, глядя, как горящие алым глаза приближаются к ней, достала из потайного кармана зеркало-пудреницу.

«Лунный свет! Конечно же!» — мелькнула на долю мгновения мысль, и Сейлор Венера раскрыла зеркальце.

Бледные лучи Луны отразились от гладкой поверхности зеркала, создав ослепительный Луч Полумесяца — точь-в-точь такой же, как и тот, что она вызывала при помощи Жезла Венеры. Рассеянный свет, пойманный посеребренным стеклышком, превратился в тонкий, ослепительно-белый луч и ударил меж глаз Металии, заставляя короля тьмы съежиться в размерах и взреветь от ярости. Ослепленный, он бросился на Минорию, намереваясь уничтожить воительницу и ее импровизированное оружие.

— Нет! — раздался вскрик, и кто-то словно из-под земли вырос, заслоняя собой принцессу. Этот человек едва держался на ногах, но все же он нашел силы встать на защиту той, что любил больше жизни.

— Адонис? — потрясенно прошептала девушка, прикрыв рукой приоткрытые в изумлении губы. Это и впрямь был офицер, но ответить он не успел, так как Металия обрушил весь свой гнев на него, буквально впечатав венерианца и его принцессу в стену. Минория приняла на себя двойной удар, ударившись спиной и затылком; вдобавок и Адонис, прикрывший ее собой и получивший колоссальный удар в грудь, придавил ее своей массой при падении.

Так они и упали вдвоем, лишившись сознания. Зеркальце выскользнуло из ослабевших пальцев Сейлор Венеры и с тихим звуком покатилось по полу.

— Нет… Нет! Нееееет!!! — закричала в отчаянии Серенити, ставшая свидетельницей последнего сражения Минории. Слезы брызнули из синих глаз, когда осознание, что ее друзья мертвы, захлестнуло ее горячей волной. Она упала на колени, протягивая к ним руки, и Эндимион с трудом помог ей подняться на ноги. Однако лунная принцесса продолжала биться в истерике. На лбу ее засветился символ полумесяца — знак принадлежности к королевскому роду, и его сияние становилось все ярче и ярче.

— Умри же, наконец, девчонка! — Берилл была вне себя. Металия ослаб после атаки одной из спутниц ненавистной Серенити и поспешил убраться в тень, и теперь все, что ей оставалось — завершить начатое собственными руками. Она выпустила в принцессу очередную молнию, но та растворилась в ослепительном белом свете, что исходил от Серенити. Он становился все ярче и ярче, и принцесса, источая его оторвалась от земли, раскинув руки. За спиной девушки выросли белые крылья, и она вознеслась практически под своды зала, под изумленный взгляд Эндимиона. Божественный свет дочери Селены не причинял ему никакого вреда, чего нельзя было сказать о Металии и Берилл. Они теряли силы от этого свечения, и Металия, наконец, с криком исчез, вернувшись в недра своего королевства — восстанавливать силы. Берилл же, закрыв лицо руками, чувствовала, как очищается. Ее лицо принимало прежние черты — исчезали клыки, глаза вновь принимали прежний оттенок… Но не спасения она хотела, нет. Ведь цель еще не была достигнута.

— Я еще вернусь! — пообещала темная королева и, развернувшись, скрылась во тьме.

С ее уходом исчерпалась и сила Серенити. Крылья ее исчезли, полумесяц во лбу погас и принцесса, закрыв глаза, рухнула вниз.

— Серенити! — вскричал Эндимион, бросаясь к девушке. Он вновь поймал ее, едва устояв на ногах. — Серенити… — взволнованно прошептал он, похлопывая ее по щекам. — Очнись… — простонал земной принц, прижавшись лбом к челу любимой. Легкое дыхание коснулось его щеки, и принц едва не заплакал от облегчения. Всего мгновение назад он думал, что потерял ее навсегда, но Серенити дышала. Ее дыхание было слабым, но оно было. Жизнь еще теплилась в этом хрупком теле…

После происшествия на Терре всех принцесс и Артемиса отправили обратно в Серебряное Тысячелетие. Причем Деметра и Эндимион лично сопровождали девушек, что находились в бессознательном состоянии после боя с Металией. К счастью, их жизни были вне опасности. Лучшие целители Иллюзиона поддержали жизненные силы принцесс настойками и заговорами, и единственное, что теперь оставалось юным девам — восстанавливать утраченную энергию. В лунном королевстве их всех погрузили в целебный сон, в котором они должны были провести все необходимое для исцеления время — примерно один лунный месяц.

Селена была вне себя от беспокойства. Она корила себя за то, что позволила дочери и ее подругам отправиться на Терру, несмотря на дурное предчувствие. Деметра успокаивала ее, беря всю вину на себя — мол, она сама не уследила за наследницами, понадеявшись на хрупкий мир, но лунной богине от этого не было легче.

Все это время к девушкам никого не допускали, даже Эндимиона. В последний раз он видел Серенити во время отправления на Луну, а потом принцесс поместили в закрытом крыле лунного замка, допуская туда только жрицу Луну, Селену и Минорию, что первой пришла в себя. В этом стоило благодарить Адониса, заслонившего принцессу Венеры своим телом. Сам же офицер остался в королевстве Иллюзион, где о нем и о лордах заботились лучшие лекари и целители Терры.

Земной принц подолгу сидел у дверей в южное крыло, где находились принцессы, надеясь хоть одним глазком взглянуть на любимую. Но Луна была непреклонна, Минория отмалчивалась, игнорируя все его расспросы, а Селену он не решался просить об этом, так как ощущал жуткую вину за случившееся. Однако вскоре Деметра с сыном вернулись обратно на Терру, но послания от принца приходили в Серебряное Тысячелетие каждый день.

Принцесса Венеры присматривала за подругами, часами просиживая у их постелей с рукоделием в руках. Она расчесывала их волосы, уделяя особое внимание Серенити. Ее длинные волосы запутывались, когда лунная принцесса вдруг начинала плакать, метаться и бредить, зовя во сне Эндимиона. У Минории болела душа за подруг, и все то время, что остальные принцессы провели в целебном сне, она напоминала тень самой себя. Бледная, тихая, осунувшаяся, девушка ничем не была похожа на прежнюю хохотушку и проказницу. Даже золото волос, казалось, поблекло.

Но вот прошел месяц, и Серенити открыла глаза одной из первых. Селена, ожидавшая этого момента, провела практически весь день рядом с дочерью, плача от облегчения. На душе у Минории тоже стало чуточку светлей. Окончательно она воспряла духом, когда очнулись и остальные принцессы. Девушка бегала от постели к постели, пытаясь уделить каждой подруге хоть немного внимания. Опасность отступила, хоть все они были слабы.

Лунная принцесса, лежа в постели, с грустью смотрела на Терру. Не было ни одного дня с момента пробуждения, чтобы она не спрашивала об Эндимионе. Селена зачитывала ей письма принца, и от этого Серенити впадала в большую меланхолию. Сердце королевы сжималось от боли за свое дитя, но она не могла ничего поделать. Принца на Терре держали дела политической важности, да и в любом случае Селена не допустила бы его к дочери до ее полнейшего выздоровления.

— Я хочу отправиться на Терру, — заявила она как-то раз, когда королева пришла навестить Серенити. Лунная принцесса сидела, утопая в подушках, а рядом с ней прикорнула уставшая Минория. Другие девушки дремали, но Серенити не желала спать, как бы ни настаивала ее мать, напротив — она утверждала, что оправилась в полной мере, чтобы отправиться в Иллюзион.

— Нет, Серенити, — строго ответила Селена. — На этот раз я не позволю тебе отправиться на Терру. Твои хранительницы еще слишком слабы, да и ты еще не окрепла в полной мере. Неужели ты забыла, что с тобой приключилось?