Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд
Шрифт:
***
Дохожу до подвески танка «Т-34». Но прежде чем за неё взяться - небольшая «прелюдия», обращённая к руководству Харьковского завода:
– Представите себе, товарищи, что вам предстоит участвовать в скачках на ипподроме. У вас - великолепный жеребец самой лучшей породы, вы сами – ничем его не хуже, то да сё… Но есть и небольшие – совсем крохотные проблемы: уздечка настолько короткая, что приходится практически лежать на шее животного… Стремена такие длинные – что не дают опоры вашим ногам… И наконец, на седле имеется острый штырь, который впивается вам в задницу при каждом
Все трое улыбаются, переглядываются, но не поймут к чему я.
– С трудом.
– И тем не менее подумайте хорошенько и ответьте: сможете вы на такой лошади выиграть скачки?
– Нет?
– Почему?
– На ней скакать неудобно.
Улыбаюсь, как учитель в школе верному ответу - вытянутого у двоечника буквально «за уши»:
– Правильно!
Ещё пример:
– Ещё представьте, что вы пошли на охоту, взяв с собой ружьё. Дальнобойное, скорострельное… Но ложа такая, что ладонью её не охватишь! И указательный палец из-за этого, едва достаёт до спускового крючка. И спуск у последнего такой, что проще пальцем ноги жать… И приклад такой, что приставив к плечу – ни прицела, ни мушки не увидишь… Представили?
– Представили, товарищ Сталин.
– Сможете вы подстрелить из такого ружья, хотя бы самого завалящего зайца? Хотя бы самого прибежавшего к вам - от своей опостылевшей заячьей жизни и, вставший у ближайшей берёзы для расстрела?
– Не сможем, товарищ Сталин.
– Почему?
– Из такого ружья стрелять неудобно…
Кулаком по столу и ору в бешенстве:
– Так почему вы сделали танк, на котором неудобно воевать? Почему на нём неудобные для сидения кресла, неудобно расположенные приборы наблюдения и механизмы управления? Почему усилие на маховичках наведения доходит до тридцати килограмм, а заряжающий ранит пальцы об острые углы ваших долбанных «чемоданах» для снарядов?
До смешного доходило: правая рука наводчика должна лежать на маховике вертикального наведения орудия, левая – на маховике ручного привода поворота башни. Но они были так неудобно расположены, что по воспоминаниям некоторых танкистов - они предпочитали скрещивать руки - вращая правой маховик механизма поворота башни, а левой – вертикальную наводку…
Так было гораздо удобнее!
«…Назовите такую обитель
Я такого угла не видал,
Где бы…».
Вот что писал Командующий 5-й гвардейской танковой армией генерал-лейтенант танковых войск П. А. Ротмистров, после Курской битвы:
«…Крайне медленный и неравномерный поворот башни, исключительно плохая видимость и теснота размещения экипажа, являются не полностью устранёнными и на сегодня».
Народ то наш – даже в XXI веке, всё больше про миллиметры брони, количестве «калибров» пушки, десятках пробегаемых за час километров, да сотен их же – пробегаемых до «сухих баков».
Однако, в стальных коробках сражались отнюдь не роботы - живые люди и, в реальном бою - всё решали совершенно другие факторы.
Например:
В каком состоянии экипаж прибыл на поле боя – пробежав те самые сотни километров? В состоянии ли мехвод - так же энергично двигать рычагами управления, как в начале
марша, или он уже еле шевелится от усталости? Сможет ли он резко отвернуть по приказу командира, мгновенно остановиться для выстрела и после него – так же резко рвануть с места, избегая ответного удара?А не укачало ли командира-наводчика в танке до такой степени, что у него двоится-троится в глазах? Сможет ли он вовремя заметить опасность, адекватно её оценить и принять правильное решение? Успеть ли он довернуть башню, удержать цель в колеблющемся поле зрения прицела и, первым выстрелить?
Сможет ли заряжающий быстро перезарядить орудие, если первый снаряд прошел мимо? Или он на ходу засыпает, норовя вместо казённика - засунуть снаряд в «одно место» командиру-наводчику?
Ведь это рядом и не мудрено перепутать с устатку.
Вроде бы «пустячки», а от этих пустячков на все сто процентов зависит кто победит: «неуязвимый» «Т-34» - или уступающая ему по миллиметрам брони и калибрам орудия германская «троечка».
Не получив ответа, обращаюсь к Наркому танковой промышленности СССР:
– Товарищ Малышев! Требую при Наркомате создать отраслевой Научно-исследовательский институт (НИИ). И в первую очередь – отдел эргономики в нём.
Услышав незнакомое слово, переспрашивает:
– «Эргономики»?
– Да! Эргономика, это наука - основанная на физиологии, технике и психологии того - как человек взаимодействует со своей рабочей средой. Объектами самого пристального внимания должно быть буквально всё: обмундирование танкиста – работающего в специфических условиях, рацион питания и прежде всего – его рабочее место. И ещё для НИИ Наркомата танкостроения же, в число приоритетов – также должны входить стандартизация и унификация.
Весело посмотрев в зал:
– А то наши «летуны» дошли до полного абсурда: один самолёт невозможно завести оборудованием от другого – однотипного. Не говоря уже про бомбодержатели, шасси, приборы и расположение их в кабинах лётчиков. Ну и так далее… Величайшее разнообразие!
***
Удобство экипажа воевать в танке, это не только удобные рабочие места. Это ещё и плавность хода…
Ни тем, ни другим в «Т-34» даже не пахло!
При движении он сильно раскачивался на малейших неровностях, при резкой остановке – долго успокаивался. Первое приводило к быстрой утомляемости экипажа, второе – к задержке выстрела при стрельбе с коротких остановок и низкой точности. И в результате получалось, что соотношение: три своих потерянных танка к одному уничтоженному у противника – так это ещё максимально приемлемо…
Чаще получалась куда более печальная пропорция.
Кто-то мне скажет, что дело не в типе подвеске, а в отсутствии в ней амортизаторов.
Отвечу словами генерала армии Павлова, который в бытность свою Начальником АБТУ КА, заявлял так:
«Танк типа Виккерс (Т-26), когда ему подана команда «стой» на второй секунде производит первый выстрел. Как только его хватают на мертвый тормоз, он колебанию не подлежит. Мы располагаем и другими данными – танк типа Кристи (БТ) дает первый выстрел на восьмой секунде после подачи команды "стой". Короче говоря, когда его посадят на мертвый тормоз, он кричит – "Здравствуй и прощай!"».