Я знал его

– Это... великодушно с вашей стороны, - признала Мана.
– Хотела бы я прощать людей так же, как вы.

– Я никогда не говорил, что прощал кого-либо. Просто теперь это больше не имеет значения.

Наступила короткая неловкая пауза.

– Итак, - наконец спросила Мана, - хотите сесть на диван со мной?

Синдзи наклонил голову, мягко улыбаясь. В первый раз она увидела у него неприкрытые эмоции.

– Если вы этого хотите.

– Все ещё желаете угодить, Синдзи-сан?
– она не могла упустить возможность немного его подразнить.

– Ничего не могу поделать. Сейчас я уже не получаю шанса так часто.

Он сел рядом с ней, стараясь не смотреть в её сторону. Мана косилась на него краем глаза, про себя улыбаясь тому, какими угловатыми и острыми казались ей очертания его тела.

"Он такой худой!"

Некоторое время они молчали, Мана собиралась с мыслями о том, как продолжить, Синдзи просто получал удовольствие от человеческой компании. В конце-концов первым решился заговорить он.

– Могу я задать личный вопрос, доктор?

– Эмм... это зависит от того, насколько личный.

– Ничего странного. Просто... мне интересно, что вы думаете обо мне, - Синдзи взмахнул руками.
– Не то что бы я был эгоманьяком или ещё что, просто... ну, все, с кем я говорил с тех пор, как вернулся... они либо ненавидят меня, либо боятся меня, либо преклоняются передо мной. Некоторые скрывают это лучше других... как вы, - он взглянул на неё, нахмурясь.
– Простите. Не хочу, чтобы вы почувствовали себя неловко.

– Нет, нет. Нет. Это... я имею в виду, ну... я думаю, что вы заработали право спрашивать у людей такое, - она вздохнула. Мана никогда не считала себя тем, кто легко выставляет эмоции напоказ, но она думала, что её мнение о Синдзи было довольно очевидно. Почему он спросил? Он слишком умён, чтобы не знать.

Но она хотела рассказать ему, хотя бы для того, чтобы помочь залечить его израненное эго.

– Честно, - сказала она, - я... ну, я думаю, что вы, по сути, хороший человек в плохой ситуации. Вы умны, сообразительны и, кажется, хотите помогать людям. Не то чтобы вы были идеальны, конечно. Я... ну, вы очень сильно фокусируетесь на плохом. Не то чтобы ваша жизнь была устлана розами, но... вы, кажется, не желаете видеть хоть что-то хорошее. Словно вы используете свой интеллект для того, чтобы защитить себя от эмоций. Лично я думаю, что вы недооцениваете себя. Я... конечно, я не знаю, через что вы прошли, или каково это - жить в изоляции, но... я не знаю. Грустно видеть кого-то настолько измученного, - она вновь вздохнула и пожала плечами.
– Вот что я думаю.

– Спасибо, - сказал Синдзи после паузы.
– За честность.

Она кивнула.

– Я всегда стараюсь, - Мана почесала руку.
– Ну, что вы думаете обо мне? Только честно, Синдзи-сан. И да, я спрашиваю, потому что я эгоманьяк.

Он посмотрел на неё, изучая черты её лица.

– Сколько вам лет?
– спросил он.

– Ч-что? Что? Причем тут это...

– Вы сказали, что в 2015 году вам было четырнадцать. Хотелось бы знать, сколько вам сейчас.

– Мне...
– Мана остановилась. Ей было не двадцать шесть. Хотя шёл 2027 год. Она, как и все, потеряла несколько лет в море. Потеряла из-за Евангелионов.
– Мне двадцать четыре, - сказала она, не глядя на него.

– Понятно...
– он откинулся назад и вздохнул.
– Что я о вас думаю... я думаю, что вы умный, мотивированный человек, который порой старается слишком сильно, но имеет добрую душу. Я думаю, что вы хороший человек, вы помогаете людям, которым не хватает вашей силы и храбрости. Я думаю, что, может быть, иногда вы злитесь из-за своей работы или этого мира, но не позволяете никому это увидеть. Вы хорошо держите людей на расстоянии, если хотите. Но вы не холодны. Это в такой же степени для их защиты, как и для вашей, - он сделал паузу.
– Также я думаю, что у меня перед вам долг, который я никогда не смогу погасить. Тот же долг, который я имею перед всеми, кто вернулся. И всеми, кто не вернулся.

Она потратила минуту на осмысление всего, что он сказал.

"Ему надо заниматься моей работой", - покраснела она.

– Спасибо, Синдзи-сан, - Мана быстро заморгала, отгоняя влагу с глаз.

– Я... хотелось бы мне встретиться с вами... тогда. До всего этого... до... всего этого...

Синдзи слабо кивнул.

– Вы были бы сильно разочарованы. Я не легенда, какой меня пытаются выставить люди, - он выдохнул.
– Я не Бог, как говорят люди.

– Я не думаю, что вы Бог. Но я думаю, что вы легенда. Я думаю... вы герой.

И она верила в это. Она верила, несмотря на указания армии, несмотря на потоки пропаганды ООН и JSSDF. Она хотела верить в это.

Потому что он был как она: ребёнок, силой втянутый в тёмный мир взрослых; они - дети без детства. Их заставили вырасти так быстро, лишали невинности до тех пор, пока не остались только машины. Машины, рождённые сражаться и убивать ради трусливых взрослых, которые боялись замарать руки.

Синдзи был настолько же жертвой, как и она, может быть, ещё больше. Он был гражданским. Его затянули в этот тёмный мир без тренировки или хотя бы какой-нибудь подготовки. И в результате получился лишь этот сломленный человек.

Судьба была жестокой, злой чертовкой. Она забирает без предупреждения или сожаления, и никогда не остаётся, чтобы помочь собрать осколки. Мана видела слишком много раз, как жизнь бьёт без предупреждения, чтобы разрушить самые тщательно выстроенные планы. Она переживала это слишком много раз.

Она жила так последние восемь лет. Неутомимо охотясь за правдой, которую имел сидящий рядом с ней мужчина, пробираясь сквозь несчастья бесчисленных анонимных выживших, каждую ночь тихо страдая в одиночестве. Вот чем действительно была её жизнь: вся боль, страх, растерянность и кошмары были ради того, чтобы добраться сюда. Она была уверена, что это мгновение было кульминацией всей работы и трудностей её жизни. Она искренне верила, что была предназначена для того, чтобы быть здесь, чтобы встретить его, чтобы узнать правду. Это было предопределено.

Не в первый раз Мана начала гадать, каким бы он был, если бы они встретились вне этой унылой обстановки. Если бы план из прошлого был осуществлён. Высокомерная часть её представляла, что она могла быть способна решить все его проблемы и, в свою очередь, спасти мир. Маленькая щекочущая часть её, что ещё имела желания и мечты, представляла чистые и яркие отношения, которые дарили им надежду и силу. Но рядом с реальным Синдзи это было лишь бесполезное витание в облаках.

Она посмотрела на него. Мальчик из бесчисленных фотографий досье пропал; больше не было нежных изгибов линий его молодости. Сейчас он был мужчиной, весь о углах и краях. Всё в нём теперь было длиннее и острее. Он казался почти хрупким. Сильный контраст по сравнению со всеми её ранними фантазиями о лихом сильном супермене, который побеждал Ангелов щелчком пальцев. Но она удивлялась тому, что не была разочарована. Она обнаружила, что правда, реальность нахождения рядом с Икари Синдзи, какую бы форму он не принимал, была куда лучше любого из её праздных размышлений или личных желаний. Он был здесь и реален, несмотря на худобу, мрачность, грусть и перенесённые пытки. Он был реален.

И он не был непривлекательным, ликовало её внутреннее животное. Мягкая милость, так часто заставлявшая её чувствовать тепло, отсутствовала, но эта тьма и грубость были логичным итогом его жизни. Он был красив, в задумчивой, депрессивной манере. Обычно не в её вкусе. Ей нравились те, кто мог заставить её смеяться, заставить её забыть. При взгляде на Синдзи она вспоминала всё негативное о себе и своём прошлом. Она видела тёмное отражение себя.

Но он был здесь, мечта, которую она несла с собой почти десять лет, во плоти. Человек, с которым она хотела встретиться больше, чем с кем либо. Они искренне верила, что он был причиной её возвращения. И сейчас он был здесь, рядом с ней, дышал тем же воздухом, сидел на том же диване, проживал ту же жизнь. Он был здесь. И она была здесь.