Янтарь и Лазурит
Шрифт:
Придерживая джанот пальцами, она опустила голову и ловко проскользнула мимо людей, вынырнув прямо перед носом монаха.
— Принцесса Юнха! Принцесса Юнха! — донеслись до неё крики служанки Хеджин и евнуха Квона.
Она обернулась и краем глаза заметила, что те потеряли её из вида. Отлично, так даже лучше.
Не успел Рури среагировать, как Кохаку схватила его за руку и понеслась вперёд, как можно дальше от слуг и эшафота.
— Нуна? — только и сказал растерявшийся монах, а та лишь рассмеялась.
Продолжая сжимать его руку, Кохаку мчалась без остановок, пока перед
Рури молча смотрел, словно ждал от неё объяснений. Его ясные лазурные глаза напоминали ей и небо над родным домом, и окружавшее его море, из-за чего только больше хотелось вернуться и узнать, не удалось ли выжить кому-то ещё.
— Нуна же не собирается последовать за Нам…?
— Именно! — усмехнулась она, заметив, что Рури либо не запомнил имени убийцы, либо не смог выговорить. — Рури, ты проследишь со мной, чтобы Нам Сокчон точно добрался до Нагёпто?
Он молча смотрел на неё. Кохаку ожидала, что он будет ругаться или поддержит её, хотя бы вопрос задаст какой-нибудь: «Думаешь, стража не уследит?» — этот вполне бы подошёл. Однако вместо этого Рури сказал лишь:
— М.
Она опустила взгляд и осознала, что по-прежнему держала друга детства за руку, и он сам не спешил отпускать её. Кохаку неловко вытянула свои пальцы и полезла поправлять джанот, а затем под взглядом Рури рассмеялась и заговорила:
— Только нам придётся перелезть стену, а то через обычный выход стража не пропустит.
Вернее, не пропустит только принцессу, а странствующий монах мог бы спокойно покинуть город.
Поскольку Рури молчал, Кохаку задала вопрос:
— У тебя не найдётся какой-нибудь верёвки, а лучше сразу лестницы? А может, ты летать умеешь?
На последних словах она хитро прищурилась, уверенная, что летать он умел, но возможно, не помнил. Она сама не принимала свою истинную форму уже лет двадцать и подозревала, что из-за пережитого Рури обо всём позабыл и теперь считал себя человеком.
В крайнем случае, можно было вернуться в лавку Джинхёна и одолжить лестницу, по которой Кохаку не раз перелезала эту самую стену. Только её было сложно переносить — слишком много внимания привлекала к себе девушка с такой громадиной.
Её друг ничего не ответил, но из своего длинного тёмно-синего халата вытащил несколько талисманов, исписанных иероглифами. Ловким движением он раскидал их по стене от низа до верха примерно через один джа*,поднёс к губам правую руку с вытянутыми указательным и средним пальцами, в то время как большим придерживал тёмно-синие чётки и что-то пробормотал себе под нос. Иероглифы на талисманах подсветились голубоватым и растворились, а на их месте появились выступы, напоминающие лестницу.
* Джа (кор. ?) — 0,3 м.
— Рури, ты моё золотце! — воскликнула Кохаку и бросилась к нему на шею, но в следующий миг покраснела и упрыгала в сторону.
Не оборачиваясь назад, она схватилась руками за выступ и с ловкостью взобралась на стену, однако джанот не удержался на её голове и упал, подхваченный порывом сильного ветра, но это ничуть не беспокоило её — всё равно неудобный.
—
Догоняй!Она не стала терять времени и сразу соскочила вниз, присев и упав на руки при приземлении. Пока она отряхивала их, наверху появился Рури и тоже прыгнул.
На этот раз их путь шёл не через лес, а в противоположную сторону через поля до самого берега, где их будет ждать специальная джонка. На самом Нагёпто корабли никогда не оставались и всегда возвращались в портовые города, чтобы у заключённых не было возможности сбежать. Насколько знала Кохаку, раз в месяц, если не реже, туда привозили провизию и сразу уплывали.
Нам Сокчона ещё не должны были вывести из Сонбака, поэтому Кохаку решила спрятаться невдалеке и дождаться, когда появятся стражники, тогда они смогут следовать за ними на расстоянии.
— Пока подождём, пошли, — вслух сказала она, махнула Рури рукой, избегая его взгляд, и двинулась вперёд, так как спешила отойти от городской стены. Не хватало, чтобы слуги успели отыскать её и притащить обратно во дворец — а настойчивый евнух Квон вполне мог это провернуть.
Она увела их на достаточное расстояние от Сонбака и остановилась у небольшой рощи, где присела на землю в тени деревьев. Отсюда виднелась тропа, по которой должна пройти стража вместе с Нам Сокчоном, поэтому пока Кохаку расслабилась и прислонилась к стволу дерева спиной.
Она приоткрыла глаза из-за того, что Рури чем-то накрыл её — тот самый джанот, который свалился, когда она перелезала городскую стену. Она вопросительно посмотрела на друга, а тот лишь произнёс:
— Холодно.
Кохаку прикусила нижнюю губу, как в её воспоминаниях из детства всегда делал Рури.
Обычно о ней заботились слуги: приносили тёплую одежду и горячие напитки, укрывали в холодные вечера и закрывали окно, когда она ленилась встать с кровати. А на этот раз так поступил Рури, и это ощущалось очень приятно. Кохаку улыбнулась себе под нос и натянула джанот к шее, используя его как одеяло.
Некоторое время они сидели в тишине, как вдруг молчание нарушил Рури:
— Здесь все королевские особы носят золотой?
Кохаку резко обернулась и уставилась в лазурные глаза, друг невозмутимо смотрел на неё и дожидался ответа. Она пребывала в шоке не только от того, что он сам начал разговор, но и что поднял не какую-то серьёзную тему, а цвет одежды!
— Принцы, принцессы и королева. Наложницы носят разные яркие цвета, но их дети всё равно ходят в оранжевом и золотом, от которого меня уже подташнивает, если честно.
Или напоминает о пожаре. Но эту мысль она озвучивать не стала.
Кохаку и Рури смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Её друг забавно подёргивал носом, как и в детстве, когда о чём-то думал. Кохаку стало интересно, что сейчас творилось в его голове и что он хотел сказать. Она заметила, что он бросил взгляд на её одежду, но быстро поднял его вновь. Через некоторое время он спросил:
— А король?
Почему-то в глубине души она ощутила разочарование и даже на миг дёрнула бровями. Быть может, надеялась, что Рури как-то прокомментирует её одежду, сделает комплимент или, наоборот, вместе с ней поругается на цвет.