Янтарь и Лазурит

— Ох, дева Кон, у нас полно нечисти, и каждое существо меня пугает.

Что вообще происходило? Кохаку начинала налаживать отношения с молодой госпожой из другой страны?

— Хотите подержать? — она хитро улыбнулась.

— Кого? Вашего?..

— Дзадза! — позвала Кохаку и посмотрела на каса-обакэ. Он несколько раз моргнул, перепрыгнул с колена генерала на затылок Рури, сидевшего в повозке, сполз по его телу, со стуком проскакал по телеге и радостно взглянул в глаза Кохаку.

Она улыбнулась, подняла его на руки и протянула молодой госпоже Ли.

— Не бойтесь, только ножку его не трогайте, а то укусит.

Любопытные чёрные глаза расширились от испуга, но дочь торговца напряжённо свела брови и тоже вытянула руку, второй крепко впиваясь в поводья. Висящий в воздухе Дзадза вихлял своей ножкой из стороны в сторону. Оказавшись на локте молодой госпожи Ли, он прикрыл свой глаз и высунул кончик языка.

— Фня?

— Он… милый.

Та осторожно опустила его на седло перед собой, и зонтик остался с ней.

Дорога становилась уже, местами передвигаться было неудобно, появлялось всё больше кочек и разбросанных камней, обрушавшихся осколков с гор. Вскоре тропа оказалась настолько крутой, что торговцы, а с ними Рури со слугами слезли с повозок и подталкивали их сзади, чтобы товар случайно не укатился вниз.

Хотя Кохаку и прожила во дворце большую часть жизни, считаясь местной принцессой, каждый раз тяжело приходилось стоять и смотреть, как работали другие. Спрыгнув на землю, она погладила коричневого жеребца по спине, чтобы тот дальше продолжал свой путь, а сама приблизилась к остальным.

— Я помогу, — решительно заявила она тоном, не терпящим возражений.

Посторонние не знали, кем она являлась, для них она была девой Кон, а остальные скрывали её тайну. Дзадза спокойно сидел в седле молодой госпожи Ли, поэтому за него Кохаку не переживала.

— При… дева Кон, вы надорвётесь! — кинулся к ней евнух Квон и моляще сложил перед собой руки, мало ли госпожа передумает.

— Хеджин и Чанчан помогают, я тоже не останусь в стороне, — возразила она и поджала губы. Кохаку слышала, что имя Цянцян произносили немного по-другому, но не понимала, как выговорить этот звук, хотя и пыталась.

— Хеджин, уважаемый монах, почтенный генерал, — евнух Квон оглядел всех по кругу, продолжая держать руки перед собой, — сделайте что-нибудь.

Последний сидел на лошади и шёл рядом с ними, Хеджин молчаливо улыбалась, а Рури и вовсе не собирался отвечать.

— Пусть помогает, — усмехнулся Ю Сынвон. Он бы ещё подбородок рукой подпёр и локтем в колено уткнулся, но благо верхом было неудобно так делать.

— Дева Кон! — захныкал несчастный евнух Квон, не решаясь оттащить её в сторону. — Вы можете пострадать!

Узкая тропа становилось всё более крутой, лошади прилагали всё больше усилий, чтобы тащить груз наверх.

— Евнух Квон, мы все пострадаем, если не поможем.

Он тяжело вздохнул, вцепился руками в повозку и принялся толкать изо всех сил: хмурился, тужился, его лицо вскоре раскраснелось. Евнух Квон тяжело дышал, но не собирался сдаваться. Кохаку вклинилась между ним и Хеджин, тоже напрягаясь и помогая.

Вскоре они миновали крутую часть дороги, и тропа пошла по кругу. Ещё немного подняться — и можно будет расслабиться и потихоньку спускаться. Выше к вершине воздух ощущался иначе: Кохаку не могла понять, тяжелее ей становилось дышать или легче. Торговцы решили сделать небольшой привал, пока дорога не пошла резко вниз, и перекусить целым котлом риса, который они везли от постоялого двора Ханыльсан. Голодная Кохаку заглотила свою порцию практически мгновенно и решила немного прогуляться, пока остальные отдыхали. Редко удавалось настолько далеко сбежать из Сонбака и тем более подняться в горы, а не бродить по близлежащему лесу.

Она сошла с тропы и поднялась выше, запрыгнула на камни и расставила руки в стороны, позволяя ветру растрепать её волосы, заплетённые утром Хеджин в косу, раздуть лёгкую одежду. Поглядывая на земли, оставшиеся далеко внизу, Кохаку ощущала желанную свободу: она бы и сама желала также легко передвигаться, играться с листьями и ветвями деревьев, покачивать траву. Но маленькой выжившей лисе из павшей страны оставалась лишь участь несчастной птицы, запертой в золотой клетке, коим для Кохаку являлся дворец Сонгусыля. Ограниченная в передвижениях и использовании своих сил, теперь она откинула голову назад и взглянула на почти чистое небо с парочкой отдельных пушистых облаков.

«Вот бы оказаться здесь в свете луны».

— Нуна, — прервал её мысли Рури.

Кохаку обернулась. Ветер дул ему в спину и раздувал широкие тёмно-синие рукава, словно знамёна, развешиваемые знатными семьями.

Узкие рукава, бессмысленные ленты, да и множество слоёв ткани остальной одежды сковывали её движения, не позволяли расслабиться и ощутить себя по-настоящему свободной. Пусть Рури и вырос в далёком Цзяожи, но даже его вещи выглядели удобнее и похожими на те, что носили на Чигусе.

Сведённые брови и задумчивый взгляд не предвещали ничего хорошего.

— Что-то случилось?

— Запах.

Если лисы Чигусы славились своим острым слухом, то драконы могли похвастаться замечательным обонянием, поэтому Кохаку моментально отбросила посторонние мысли и сосредоточилась на делах.

— Что ты чувствуешь?

— Что-то гниёт.

Кохаку спрыгнула с камня на землю и слегка прищурилась. Если здесь и водился опасный хищный зверь, то вряд ли он бы бросил свою добычу гнить, а вовремя бы съел.

— Веди.

Некоторое время лазурные глаза внимательно вглядывались в её лицо, но в итоге Рури не выдержал и вздохнул. Принюхиваясь, он двинулся в сторону, противоположную месту отдыха каравана. Вокруг валялись валуны, отколовшиеся от горы, по которым Кохаку и ходила, но сейчас ей было не до игр.

Рури держался близко к ним и вдруг резко остановился. Сконцентрированная Кохаку ни на миг не теряла бдительности, но поблизости не слышала ничьих шагов — никакие хищники им не угрожали, либо находились сейчас далеко. Она собиралась спросить, куда дальше, но за камнями заметила торчавшую ногу, а до её слуха донеслось жужжание мух. Сглотнув, Кохаку медленно обогнула Рури и приблизилась к телу: молодая девушка в ярко-малиновом ханбоке — такие цвета сейчас пользовались популярностью, их же носила наложница Ча — лежала на земле, из левого глаза натекла давно засохшая кровь и покрыла половину лица, а также мелкую траву под собой. Сам глаз отсутствовал, а на его место воткнули тонкую ветку бамбука с несколькими листьями.

Хотя это был не первый труп, который видела Кохаку, в горле всё равно встал ком.

— Но мы упокоили дух Сыхуа… — пробормотала она себе под нос, обращаясь скорее к себе самой, чем к Рури.

Монах опустился на корточки и вытянул руку с чётками, чуть закатал рукав, внимательно осматривая тело.

— Этого я и боялся, — голос прозвучал прямо над ухом. Проклятый Ю Сынвон умел передвигаться практически беззвучно, поэтому Кохаку не расслышала его приближение.

— Аккым? — уточнила она, специально понизив голос, хотя караван торговцев располагался далеко от них.