Яромира. Украденная княжна

Смогла на борт забраться, сможет и обратно перелезть, нехитрая наука.

Помедлив, Ярлфрид прикусила губы и принялась осторожно перебирать ладонями, ища опору. Она уже занесла ногу, чтобы перекинуть ее на палубу, но налетевшая волна ударила о борта драккара, подняла его над водою и резко бросила вниз. Девчонка потеряла равновесие, жалко вскрикнув, и завалилась на бок, оказавшись с другой стороны борта. Ее пальцы заскользили по гладкому, обточенному ветром и солью дереву.

Харальд и Олаф рванули к ней с двух сторон одновременно. Конунг стоял ближе, и он успел первым. Железной хваткой сжал ее запястья, когда она уже вот-вот была готова отпустить руки. Удерживая дроттнинг на весу, он втянул ее обратно, и, оказавшись на палубе, она буквально повисла на нем, не в силах стоять на ногах.

Ярлфрид даже толком испугаться не успела. Все произошло так быстро, словно вспышка костра: миг, и она падает в бездну; миг, и она отчаянно цепляется за борт; миг, и сильные руки подхватывают ее и больше не отпускают…

К реальности ее вернула боль: сжав ее плечи, взбешенный Харальд хорошенько потряс своенравную дроттнинг.

— В следующий раз я позволю тебе утонуть, Ярлфрид, — сказал он, сузив глаза. — Больше не смей так делать. Не смей мне грозить. Не смей. Слышишь меня?

Голова дроттнинг болталась, словно осенний лист на ветру. Она пыталась сосредоточиться на том, что он говорил, но видела лишь разгневанные, потемневшие глаза. Она чувствовала исходившую от него злость. О, конунг был буквально пропитан ею насквозь. Злостью и гневом, и раздражением.

— Слышишь меня?! — повторил он, так и не услышав ответа.

— Я слышу, — она кое-как разлепила губы. — Но и ты, конунг, знай. Я лучше перегрызу себе жилы, чем стану пленницей.

Брови Харальда поползли наверх, и на мгновение он даже ослабил свою жесткую хватку. Немыслимо, но Ярлфрид, которую он только что спас, еще посмела ему дерзить!..

— Вождь! — его позвали с самого носа. — Трувор отправил стрелу с белым оперением. Он хочет говорить.

Слова одного из хирдманинов его отвлекли. Он разжал руки и чуть оттолкнул от себя дроттнинг, и повернулся к Олафу.

— Отвечаешь за нее головой, — повторил свой приказ, и на этот раз ничто и никто не помешало ему уйти.

Когда он вернулся на нос, стрелу с белым оперением ему протянул Ивар. Мужчины, уже успевшие вздеть броню и развернуть щиты багряной стороной наружу, смотрели на него с ожиданием. Он должен был решить: согласиться на переговоры с Трувором или же сразу атаковать.

— Отправь обратно, — чуть помедлив, велел Харальд. — Сперва выслушаем его. Потом убьем.

Ответом ему послужил сухой, каркающий смех.

Пока драккары сближались, конунг неторопливо и сам облачился в нагрудник из плотной кожи, обшитый металлическими пластинами. Он приладил к поясу еще одни ножны с кинжалом, второй спрятал в сапоге и взял в руки почтительно протянутый кем-то лук. Хирдманы, изготовившись, стояли за своими щитами возле борта и смотрели на драккар Трувора. Возле каждого в ногах лежали копья, луки и колчаны со стрелами.

Даже если предложение сперва поговорить окажется ловушкой, их не застанут врасплох. И они смогут дать отпор.

— … он попросит обратно девку, — до Харальда долетел голос Ивара.

— Болтай поменьше, — хмыкнув, посоветовал ему хирдманин по имени Вигг.

После казни тех двоих, он из всех мужчин на драккаре был по прожитым зимам ближе к Ивару. Но и разума у него было побольше, и потому попусту болтать с племянником вождя не стал. Да и ледяной взгляд Харальда на себе почувствовал.

Когда драккары сошлись совсем близко, стало понятно, что хирд Трувора превосходил их числом. Людей у брата Рёрика было больше, но еще никогда Харальда не пугал подобный перевес. Он побеждал и в куда худших условиях.

— Чего ты хочешь? — конунг заговорил первым, забравшись на борт драккара.

Трое воинов стали рядом с ним, держа наготове и щиты, и стрелы. Не приведи Один кто-то со вражеского корабля задумает тайком, подло напасть на их вождя.

— Девку русов! — отозвался Трувор, также шагнув на борт.

Им приходилось кричать, чтобы переселить бешено ревущий ветер и шелест волн. Погода давно испортилась, и море уже не казалось спокойным. Когда слова Трувора разнеслись вокруг, на обоих драккарах зазвучали стройные шепотки.

— Этого не будет! — Харальд прокричал во всю мощь легких и глотки.

Ветер трепал его волосы и полы плаща, рвал тяжелые металлические пластины с кожаного нагрудника. Канат, который он придерживал рукой, качался и прогибался под мощными порывами. Харальд же стоял, не шелохнувшись.

Что он будет за вождь, коли не сможет сладить с собственным драккаром? Какого вождя может напугать ветер и волны?

Он видел такие шторма, когда корабли уходил в воду, но вскоре появлялись с другой стороны вала, побитые, но все еще держащиеся на плаву.

— Тогда ты умрешь, Харальд конунг! — посулил Трувор.

Он сделал тайный жест, и воздух рассекла первая стрела.

Вырезанная из дерева драконья голова на носу драккара угрожающе скалилась, пока два корабля сходились все ближе и ближе. Между ними свистели, пролетая стрелы, и воздух вибрировал от частоты и силы выстрелов. Острые наконечники вонзались в поднятые по бокам бортов щиты и в деревянные палубы, пробивали нехитрую кожаную броню и впивались в плоть.

Море бушевало, билось о борта кораблей, и над ним разносились стоны, крики и громкая ругань. Хирдманы поминали Одина и желали своим трусливым противникам после смерти отправиться прямо в позорный Хельхейм.

Когда расстояние до вражеского драккара сократилось еще сильнее, в ход у воинов пошли дротики и копья. Они рассекали воздух, а при удачном ударе могли в щепки разнести слабо закрепленный щит. Именно так Ивар оказался на палубе: тяжелое копье надвое раскололо его круглый щит, который он не потрудился толком укоренить на борту.

Харальд, стоя на самом носу, как и полагалось вождю, заметил свалившегося племянника. К нему со своими щитами сразу же метнулись двое воинов, и, сопровождаемые градом выстрелов, они притащили его поближе к борту. Там он будет вне досягаемости для дротиков и стрел.

Драккары сходились все ближе и ближе, и Харальд уже отчетливо видел лицо Трувора: тот также стоял на носу. Он протянул руку, и хирдманин по имени Свен вложил в нее копье. Он целился прямо в брата Рёрика, но тот вовремя пригнулся, и мощный удар копья, пришедшейся в грудь, выкинул с палубы в море другого воина. Но жалеть об этом у конунга не было времени: в него летело сразу три копья, и Харальду пришлось броситься на палубу ничком, и они разрезали воздух ровно у него над головой.