Языки современной поэзии

Интенция микрофонно-кавказского акцента и семитского письма, а также порождения и восприятия речи подвыпившими участниками экскурсии ( автобус ВИНТУРИСТ; и явно был «под газом» / наш красовод с развесистым под глазом)распространяется на весь текст, но разные слова, деформируясь, проявляют свойства собственно русского языка, напоминают о вариантах слов и обнаруживают возможности языковой игры. В частности, становится ощутимым скопление согласных в слове ноздристый;славяниский архаизм рцы(‘говори’) звучит по-кавказски, создавая метафору Кавказа как пространства древнего языка [95] ; в конце текста появляется грамматический архаизм: форма именительного падежа множественного числа драконы.Искаженное слово врта— можно понимать как следующий этап укорачивания слова ворота [96] : ворота — врата — врта;слово экскурсоводпревращается в красовод, куровод, крысоводи красовид.

95

Такие словесные игры Сапгира напоминают знаменитую гипотезу Н. Я. Марра о происхождении языков от нечленораздельных диффузных звуков, составивших четыре основных звуковых комплекса: сал, бер, йон, рош.Гипотеза возникла у Марра в результате исследования кавказских языков. См., напр.: (Марр, 2001: 181) и другие материалы антологии, в которой опубликована эта работа.

96

Конечно, вариант врата— это не укороченное слово ворота, а старославянизм, но при современном поверхностном восприятии слов ас неполногласием могут выглядеть как сокращенные.

Подобные словесные игры происходят и на словообразовательном уровне: грегочет златорот(он же позже — златозубый крокодил) — небо Иоанна Златоуста.

На фоне такого смешения языков, древних и новых, имя Христа в варианте ХРСТ звучит как профанное, а в начертании выглядит как сакральное, подобное его написанию под титлом в священных книгах — как будто малообразованные туристы, разомлевшие от спиртного, жары и впечатлений, читают это евангельское имя буквально.

Аналогичный буквенный комплекс, помещаемый в церковных книгах под титлом, имеется в стихотворении «Молитва»:

Гспди!я Твой ра Давший! — всем тебя лю наши тела заклю небо душе пода <…> Гспди!я Твой ра — следний между людьми Давший! — Твоя ра вот Твоя жизнь — возьми Взявший! — Тебя бла слезы — Твоя вла [97]

97

Там же: 348.

Обращение Гспдинаходится здесь в ряду прерванных и искаженных слов, изображающих экстатическое косноязычие и надежду на понимание с полуслова. В этой захлебывающейся речи потенциально содержатся несколько высказываний. Так, первые строчки можно восстановить, по крайней мере, двояко: * Господи, я твой раб. Давший всем тебя любящим…и * Господи, я твой. Радость давший всем тебя[ почитающим, просящим, любящим…] людям,а можно и перекомбинировать элементы этих прочтений.

В поэтике прерванного слова осуществляется и глобальный эксперимент Сапгира с обозначением пустоты, которая в данном случае может содержать несколько вариантов словесного заполнения, и при всех не выбираемых, а суммируемых вариантах эта пустота, возникающая при обрыве слова, — знак сильной эмоции, мешающей говорить гладко.

У Сапгира есть тексты, в которых части слов разбрасываются по разным строчкам, например, в таком стихотворении из книги «Дети в саду»:

* * *

вот бы род на друг план я уже дился на гой нете вот бы им ин кар я уже мею ную рму если бы взир ин глаз я уже раю ными зами на лю на жу на не на се на дей на ков на бо на бя [98]

98

Сапгир, 2008: 342.

В данном случае пустота обозначается не только обрывами раздробленных слов, но и пробелами разной длины. В попытке мысленно восстановить утраченные фрагменты каждое отдельное высказывание читается дважды: в первый раз восполняются концы слов, во второй — начала.

Мотив дробления-умножения воплощается у Сапгира в многочисленных повторах и модификациях. В книге «Слоеный пирог» мотив дробления воплощен цепными рифмами — повторами звуковых комплексов на стыке строк, рифмующими конец предыдущей строки с началом следующей [99] (в терминах риторики — анадиплосис), например, в такой главе из поэмы «Новый роман, или Человечество»:

99

Имеются в виду разнообразные рифмы: точные, неточные, ассонансные, диссонансные, рифмы-анаграммы.

ПОДРОБНОСТИ Старая Англия Видишь улитка ползет на ли сте Стены камня — в нику да Даже эти глинистые комья Насекомоекакое-то с хвос том Темные уютные ясли Еслиползаешь на жи воте В водетолпятся листья и цве ты Тысячи розовых крылы шек Шекспир все это чудно опи сал Сальная свеча гусиное пе ро Ровно чернила бегут по бума ге Гений говорим — любил любую вещь Вошел и выпил в компании с коню хом Хомяк подслушал и мне расска зал За лето и я стал ближе к зем ле Лезут за шиворот — смахнешь и скри пишь— Пишешь и вычеркиваешь ложь Лошадь — гнедая дворянская морда Драмав углу — как вы лезти? Листьяумял — хороший та бак Баки трубочка — будет и сосед ка Кажется актриса — из-под юбок кру жева Живая веселая — в конюшню при вел Великий страх напал на лоша дей Действо: белые ноги возды мает Маются стучат по нас тилу Теломесят тяжелые ладони Конь беспокоится — яблоком г лаз Ласково бормочет — не е му Мука — оторваться от зе мли Малина — расцепиться не мо ги Гибель тлей жучки и му раши Ширма: нарисованная ца пля Пляшут здесь болотные о гни Гнилушки светятся… А там вверху В верховьях мысли — светится Галак тика Тикают мерцая звездные ча сы— Сыр и кружку эля заказал Шекс пир Пирвремени — в подробностях Земли [100]

100

Сапгир, 2008: 653–654.

Для большинства стихов Сапгира типично, что подробности фиксируются как дискретные явления в картине мира, но здесь логика передачи впечатлений основана на континуальности их языкового обозначения. Такие повторы в некоторой степени изображают заикание и в то же время эхо, показывают, как одно слово переходит в другое, обозначая взаимопроникновения сущностей, заполняя пустоту в межстрочном пространстве отзвуками предыдущего высказывания [101] . Структура текста похожа на спираль, на последовательность рисунков при создании мультфильмов.

101

См. также пример из поэзии Сапгира: Бонч-Осмоловская, 2008. 231.

Мотив отражения, соотносимый в стихах Сапгира с мотивами пустоты и дробления, представлен большим разнообразием словесных и графических форм.

Рассмотрим стихотворение «Хрустальная пробка» из книги «Проверка реальности» (1998–1999). Оно особенно выразительно показывает образы дробления, связывая их с авторским «я» и осуществляя эксперимент с заглавными буквами, поставленными, на первый взгляд, беспорядочно:

ХРУСТАЛЬНАЯ ПРОБКА В каждой по Генриху Сколько их? Столько Тронуть нельзя Рассматривать только Каждый Сидит На зеленой траве В кедах И солнышко На голове Вот повернулись Разом Все двадцать Веером глаз Ничего не боятся Это я — Здесь Неуверенно робкий А Генрихи — Грани Хрустальной пробки У всех сорока Сложилось И вышло О гольфе беседуют Просто не слышно Любой Отшлифован И завершен Лекарства глотающий Я Им смешон На обе страницы Голая Лаковая Перемигнулись У всех Одинаковая В «тойоте» На даче В лесу И в саду Но черви! И лярвы! И всё — на виду! Я стольким приятным Обязан графину Но в шкаф Этот штоф Захочу и задвину Мы — сон А не клон И совсем не родня Но что они празднуют Вместо меня? [102]

102

Сапгир, 2008: 603–604.

Такая орфография создает проблему чтения, особенно вслух. Тема стихотворения — автопортрет в дробящем-умножающем зеркале граненой хрустальной пробки.

Конечно, здесь актуальна вся мистика и символика зеркала: представление о реальном и потустороннем, относительность правого и левого и т. д. (см., напр., Левин, 1988 и др. статьи в том же сборнике; Толстая, 1994; Цивьян, 2001).

Знаков препинания в начале стихотворения нет, потом они появляются, но не по правилам пунктуации, а по интонационной надобности автора, и это не точки, за которыми должны были бы следовать заглавные буквы. Версификационно и лексически стихотворение написано настолько в традиционной манере, что заглавные буквы в началах строк выглядят вполне нормативно. Возникает вопрос: маркированы ли они как заглавные в данном случае?

Если в первых двух строчках легко восстановить точки перед заглавными буквами, то дальше эго становится иногда невозможным. В стихотворении с прописной буквы начинаются предлоги, союзы, сказуемые после подлежащих и т. д. Нужны ли паузы, соответствующие гипотетическому членению текста на предложения, заканчивающиеся перед прописными буквами? Если паузы [103] , нарушающие ритм, нужны, тогда прописные буквы в парцеллированном (фрагментированном) тексте маркируют пустоту на месте точки как знака завершенности высказывания, и стихотворение содержит молчаливое высказывание: ‘Точку не ставлю’. Если паузы не нужны, тогда естественно предположить, что с большой буквы пишутся самые значимые слова. Выделим их (не включая в список начальные буквы строк и нормативно заглавную букву имени): Сколько, Столько, Рассматривать, Сидит, На, И, На, Разом, Все, Ничего, Здесь, Неуверенно, Грани, Хрустальной, Сложилось, И, Просто, Отшлифован, Я, Им, Голая, Лаковая, Одинаковая, На, В, И, И, И, Обязан, Этот, Захочу, И, Вместо.

103

Пауза главный формообразующий элемент поэтики Генриха Сапгира, причем не только ритмическая пауза, но и бытийная (см.: Аннинский, 1999: 9; Кривулин, 2000-б).