За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
Что оставляло нам не так много времени до рассвета, который должен был наступить десять минут пятого. Мы двинулись вперед плотной группой. Я шел впереди, поскольку – по крайней мере теоретически – лучше других знал эти горы, и следовал маршрутом, который вывел нас к водопаду.
Нам открылся прекрасный вид – стояла почти полная луна с облачками вокруг нее, и отовсюду сверкали звезды. Горы уходили вдаль, гряда за грядой, а далеко на востоке в лунном свете блестел снежный пик Этны.
Долины были в темноте, но в четырех тысячах футов внизу и в паре миль справа в направлении Беллоны светился единственный огонек. Я сразу же подумал о Серда, который,
Надо признать, Серда был неплохим актером. Даже пистолет за спиной являлся частью представления. Он вел себя таким образом, что было логично предположить – он очень умен. Чего стоил только один трюк – его очевидное незнание о присутствии в горах Джоанны Траскотт. Вряд ли похоже на человека, во всем остальном так хорошо осведомленном о Серафино.
Да, чудесный розыгрыш, когда Марко держался в стороне, сидя где-нибудь в задней комнате. Совершенно нельзя было доверять никому в этом деле... Или это только кажется мне?
* * *
Мы перевалили через вершину сразу после трех, и я расположился между скал, поджидая остальных. Я чувствовал себя уставшим и не до конца оправившимся для такого рода игр. С другой стороны, остальные выглядели не лучше, особенно Легран. У Берка, по всей вероятности, были проблемы с дыханием.
Полковник снова передал бренди по кругу – видимо, как предлог, чтобы выпить самому.
– Итак, пока все в порядке. У нас остался почти час, чтобы спуститься на тысячу футов или около того. Если мы сделаем это, ключик будет практически у нас в кармане.
Он кивнул мне.
– Давай, Стейси.
ИТАК, Я ВСЁ ЕЩЁ ДОЛЖЕН БЫЛ ИДТИ ВПЕРЕДИ.
Я поднялся и зашагал по склону, чувствуя, как никогда раньше, что он идет за моей спиной.
* * *
Спуск был совсем не из легких. Почва была неровной, и при почти зашедшей луне свет на этой стороне горы был действительно очень плохим. Местами попадались большие поля глинистых сланцев, которые были такими же предательскими под ногой, как лед, скользя при малейшем движении.
Через полчаса я помедлил на небольшом плато и подождал остальных. Небо на востоке уже заметно просветлело, и я знал, что мы не успеем дойти до леса, если почва не улучшится.
Пайет прибыл первым, находясь, очевидно, в отличной форме, за ним Легран, который тяжело опустился на землю и выглядел совершенно уставшим. Последним подошел Берк, и я снова заметил, как он тяжело дышит.
– Зачем мы остановились? – проворчал он.
Я пожал плечами.
– Я думал, нам следует отдышаться.
– К черту. Мы не успеем, если будем так ползти.
Он был раздражен, но как всегда прав, и я прервал его взмахом руки:
– Хорошо, ты же командир.
Я снова двинулся вперед, используя местами хорошую почву, чтобы оттолкнуться посильнее, а один раз даже съехал вниз на добрую сотню футов по большой волне сланца, которая, казалось, никогда не прекратит оползать. Этого, однако, оказалось недостаточно. В серой дымке рассвета мы все еще находились в трех сотнях футов от первых деревьев.
Я еще никогда не чувствовал себя таким голым, когда возглавлял группу в этом последнем броске по открытому склону. Было ровно без двадцати пять, когда мы достигли внешнего пояса деревьев.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда серый рассвет расползся среди деревьев, мы присели в круг и перекусили. Берку, казалось, стало лучше после того, как он отдышался. Однако взмокший от напряжения Легран выглядел гораздо старше своего возраста;
морщины четче обозначились на его лице. Глядя на него, можно было сказать, что он уже слишком стар для подобного рода экспедиций.От влажной земли поднимался пар, и холод забирался под одежду. Пайет Джагер – и тот выглядел уставшим. «Корпус быстрого реагирования» – так обычно называли его и Леграна в старые времена. Были моменты, когда вид этих двоих в бою, плечом к плечу пробивающих себе дорогу с силой танка, вызывал у вас желание аплодировать. Но все это осталось в далеком прошлом. Времена изменились, а с ними изменились и люди, – такова была жизнь, и связанный с нею естественный ход вещей.
Я слегка поежился. Этот серый рассвет мне не очень-то нравился, ибо напоминал мне слишком много подобных же рассветов, когда гибло немало хороших людей. Я закурил, и сигарета показалась мне ужасной на вкус, но я не выбросил ее. Берк придвинулся ближе и развернул свой экземпляр карты:
– Мы сейчас не можем находиться выше пятисот футов от этой пастушьей хижины. Возможно, тебе сейчас стоит произвести небольшую разведку. Даю тебе три четверти часа. Мы будем ждать тебя здесь. – Понизив голос, он добавил: – Мне кажется, Леграну необходим отдых. Он неважно выглядит.
– Хорошо, я скоро вернусь.
Я поднялся на ноги и двинулся вниз, через поросший лесом пологий склон. На этой высоте, между скал, рос в основном пробковый дуб. Когда я добрался до пояса из бука и сосны, идти стало значительно легче.
Из-за дерева вынырнула лисица, которая так сильно напугала меня, что я чуть было ее не пристрелил, тем самым чуть не поставив под сомнение всю операцию. У меня просто вылетело из головы, что в этих горах водятся дикие животные, помимо Серафино и его парней. Здесь было предостаточно волков, куниц и диких котов, хотя все они имели склонность при первом же запахе человека бежать в противоположном направлении.
Я уже покрыл приличное расстояние и перешел на бег трусцой, волоча за собой автомат, иногда съезжал по склону на спине, и уже через пятнадцать минут спустился на добрых триста футов.
Справа от меня тек ручей. Продравшись через кусты к берегу, я лег на живот и выплеснул пригоршню воды на лицо. По берегу ручья идти было приятнее; к тому же любой пастух, намереваясь строить хижину в этих засушливых краях, расположит ее, по всей видимости, как можно ближе к воде.
Сначала я услышал голос – нечто вроде вскрика, который затем резко оборвался. Я замер, упав на одно колено. Некоторое время было тихо, потом раздался мощный всплеск и новый вскрик.
Благородную Джоанну Траскотт я видел дважды, и оба раза только на фотографиях, которые показывал нам Хоффер. На одной из них она была одета для лыжной прогулки, на другой – для бала в Букингемском дворце. Было трудно вообразить, что девушка, за которой я наблюдал сейчас из кустов и которая плавала голой в небольшой заводи, образованной ручьем, была она же.
Волосы девушки были заплетены в огромную косу, какие, наверное, носили еще в восемнадцатом веке, а лицо, шея и руки были бронзовыми от загара. Остальная часть тела была белой и какой-то мальчишеской, поскольку грудей почти не было.
Она вышла на берег и принялась вытираться старым одеялом. Я даже не старался смотреть в сторону. Во-первых, девушка не знала, что я наблюдаю за ней, а, во-вторых, она казалась мне какой-то бесполой. Странно, как это одни женщины сразу воспламеняют вас, словно спичка, которую поднесли к политым бензином дровам, другие же оставляют совершенно безразличными.