За магию! За Камелот!

— В том, что я буду наблюдать за ними. Я дам им возможность жить нормальной жизнью, но за каждым будет закреплена стража. Каждое действие, каждое слово будет известно мне.

Мерлин покачал головой.

— Это не та свобода, за которую мы хотим бороться.

— Это наибольшее из всего, что я могу вам дать. Теперь ступай. Рыцари отведут тебя в твою камеру в темнице, номер люкс. Позже твою рану осмотрит придворный лекарь, Гаюс. Всё остальное время тебе стоит размышлять над моим предложением.

И он отвернулся, гордый король, чья воля должна быть беспрекословно исполнена. Леон и его помощник схватили Мерлина, но тот предпринял попытку вырваться.

— Постойте! — вскрикнул он.

Артур махнул рыцарям рукой, позволяя Мерлину сказать.

— Как вы узнали, что я иду?

— Благодаря мне.

Эмрис замер, услышав знакомый голос. Он обернулся, уставившись на стоявшего в дверях человека. Человека, которому юный волшебник мог бы доверить свою жизнь и за которого, не раздумывая, отдал бы свою. Теперь он стоял, опустив голову и глядя на мага исподлобья.

— Нейтан, — прошептал чародей.

— Прости, Мерлин, — тот нахмурился и обратился к Артуру. — Милорд.

— Ступай, — небрежно кивнул тот. — Ты выполнил часть своей сделки. Леон? Отведи Мерлина в его «покои».

— Да, сир, — отозвался очнувшийся рыцарь.

Мерлин всё ещё не мог поверить в предательство лучшего друга. Мысли об этом не оставляли его, даже когда ключ в дверях его камеры повернулся.

========== Глава 8 ==========

— Если ты сейчас же не поешь, я силой вгоню в тебя эту тарелку. Целиком, вместе с посудиной.

В столовой было прохладно, в основном благодаря накалившейся атмосфере, что, возможно, является противоречием, откуда вывод — друиды ничего не знают о явлениях физики, только и умеют что направо-налево авада-кедаврами швыряться.

Фрея сидела за общим столом, но не могла заставить себя съесть ни пол-ложечки. Мерлин ушёл раньше, чем она проснулась, не потрудившись даже её разбудить. Он не прощался, возможно, понимая, что девушка пойдёт за ним. Это был благородный поступок с его стороны, возможно, но без помощи Фреи или хоть кого-нибудь ещё он может угодить в беду. Эмма, сидевшая рядом с ней, сочувственно вздохнула и предприняла ещё одну тщетную попытку накормить новенькую.

В любом случае, теперь идти за ним значило бы подставить Эмриса. Патруль наверняка сообщил бы королю о приближающемся подкреплении. И, может, даже сообразил бы, с какой стороны в Камелот всё время лезут маги.

Тишину и размышления друидки прервало появление в столовой обеспокоенной Финны. Все присутствующие обернулись. Женщина, тяжело дыша и взволнованно оглядываясь по сторонам, громко сказала:

— Нейтан пропал. Его нет в его комнате, я не видела его после вчерашнего ужина.

— Может, ушёл с Мерлином? — предположил кто-то в толпе.

— Мерлин ушёл утром, — возразила Фрея.

— А Нейтан пропал ещё вечером, — закивала Финна.

Балинор поднялся со своего места и подошёл к обеспокоенной друидке.

— Мы найдем его, — пообещал он, положив руку ей на плечо.

***

Нейтан сделал шаг, и теперь единственный тусклый луч лунного света был направлен на него. Парень с тоской и одновременно не без злорадства смотрел на заключённого за решеткой бывшего некогда лучшего друга.

— Мне жаль, что так вышло, — тихо сказал он, не подходя слишком близко к камере.

Мерлин, чьи руки были скованы железными цепями, невесело усмехнулся и прекратил бесцельное хождение туда-сюда.

— Я не в плену, Нейтан, — сказал он. — В любой момент могу сбежать отсюда, и ты это знаешь не хуже меня.

— Ну разумеется, — усмехнулся предатель. — Ты ведь величайший волшебник всех времён. Сынок своего папаши. Не по годам мудрый и способный.

Нейтан поморщился и, резко подняв голову, подошёл ближе. Он вцепился руками в решётку и прислонился к холодному железу лбом. Глаза Нейтана Остина в тот момент были наполнены всепоглощающей яростью и завистью, в нём едва ли можно было узнать того неуклюжего выдумщика, каким он был всегда. Злость, обида на Мерлина и всех, кто вторил ему, игнорировал и не воспринимал Нейтана всерьёз. Ничего. Теперь они поймут, как ошибались.

— Что ты теперь собираешься делать? — строго спросил Мерлин. — Имей ввиду, пленником я притворяюсь, чтобы иметь возможность вести переговоры. Выкинешь что-то подобное ещё раз, приятель, и пожалеешь об этом.

— Не в твоём положении мне угрожать, — высокомерно отозвался Остин. — Я скажу, что буду делать. Вернусь в Жилище и расскажу всем, что злой король упёк тебя за решётку и собирается казнить, что, зная его, едва ли далеко от правды. Народ всполошится. Они пойдут тебя спасать, а знаешь, кто их поведёт?

— Мой отец? Или Эмма, или её муж, или Фрея? Может, Финна? Или я бы даже предположил, щенок старика Саймона? — Мерлин следил за реакцией предавшего крайне внимательно. Тот был вне себя от злости.

— Смешно, Мерлин.

— Нет, но я действительно не вижу тебя в роли великого полководца.

— Пытаешься меня отговорить? Ты сам хотел вести народ на Камелот. Какая разница, кто лидер? Или ты не так скромен, как притворяешься? Тебе нужны эти почести, слава, не так ли?

— Нейтан, — Мерлин коснулся ладонью своего лба. — Нельзя говорить, что меня заперли. Если об этом узнает Балинор, он придёт за мной.

— Этого я и хочу.

— И тогда революция свершится. Сотни невинных, убитых ни за что людей.

— Сражавшихся за свободу.

— Да, но какой ценой? Я видел Артура, ты его видел. Он готов на сделку, и если доказать ему, что он не прав, он согласится. Может, со своими условиями, но, взглянем правде в глаза, у него есть право их выдвигать.

— Он такой же, как Утер.

— Мы не можем этого знать наверняка. Его сестра ведьма, — Мерлин попытался развести руками, но цепи помешали.

— Просто так легче ловить колдунов. Подумай, Мерлин.

— Нет, ты подумай. Ты приведёшь народ на верную гибель, а если они победят, погибнут жители Камелота. Тебе это нужно?

Нейтан сердито ударил кулаком по решётке. Его лицо покраснело, он глубоко дышал, но нашёл в себе силы сказать:

— Камелот заслужил то, что получит.

Мерлин проводил его взглядом. Когда Нейтан ушёл, и охраняющий пленника стражник подошёл, чтобы убедиться в полной комплектовке тюрьмы, а именно: решётка — одна штука, заключённый — одна штука, солома на полу — три тысячи восемьсот сорок четыре штуки.