За последним вздохом

— Зачем. Ты. Сюда. Явился, — отчеканил Кольтира. Он отодвинул Тассариана от себя, и тот послушно расцепил объятья.

— За тобой, — спокойно и твердо отозвался Тассариан.

Кольтира насмешливо приподнял бровь. Да неужели? Он хотел съязвить, но подступившая злость моментально вытеснила все мысли из головы. Не слишком ли много народу в последнее время пытаются решать за него?!

— Нам нужно поговорить, — тут же добавил Тассариан, заметив, как Кольтира сощурился и сверлит его яростным взглядом, словно глазами можно прожечь в доспехе дыру, вырвать сердце и бросить его собеседнику в рожу.

— Превосходно! — зашипел Кольтира. — Говори! У тебя есть возможность объяснить, какого упыря ты якшаешься с убийцей своего брата во смерти. Не ты ли собирался отомстить ему?

— Ты не понимаешь…

Кольтира продолжил обвинительную речь, не обращая внимания на невнятное возражение.

— В Маликриссе ты пытался его прикончить, потом говорил, что больше не знаешь его. А тут, надо же, назначаешь своим помощником! — цедил он прямо ему в лицо. — Твой Орбаз все, забыт? Он теперь прошлое, далекое и ненужное?

На лице Тассариана заходили желваки, кулаки сжались так, что заскрежетал саронит перчатки. Кольтира подумал, что Тассариан еле сдерживается, чтобы не врезать ему. Злая, ожесточенная драка сейчас действительно показалась ему хорошим решением. Тогда о секретности придется забыть, но и к троллям, Тассариану раньше надо было думать о рисках! И нечего злиться на Кольтиру, который всего лишь сказал ему правду. Лучше бы кал’дорею втащил, да так, чтобы из разбитой черепушки вытекли излишне хитроумные и наглые мозги.

К разочарованию Кольтиры, Тассариан справился со своим гневом. Он медленно разжал пальцы и опустил плечи.

— Кто я такой, чтобы обвинять? — тихо проговорил он.

Кольтира в раздражении пнул стену, не находя слов. Тассариан… Агрх! Он вообще не понимал, как ему следует относиться теперь к Тассариану.

Сидя взаперти и гадая о серьезности своего положения и угроз Сильваны лишить его памяти, Кольтира не раз вспоминал о нем. Просто вспоминал, а не ждал от него помощи. Не только потому, что тот ничем не мог ему помочь. Но и по той простой причине, что Кольтира сам не хотел, чтобы Тассариан лез в его дела. Ведь именно для того, чтобы оберегать самостоятельную жизнь от его влияния и вмешательств, Кольтира и отправился подальше от бывшего командира, в Орду.

Мысли о нем вызывали смешанные чувства. Кольтира в определенной мере беспокоился о нем, но не мог не злиться. Он прокручивал в памяти ту встречу в Андорале, надеясь, что ошибся. Кал’дорея ведь могли навязать Тассариану в помощники, так же как ему самому навязали Линдси. Он был вынужден терпеть ее и сотрудничать с ней, хоть и мечтал удавить. А вдруг у Тассариана была та же ситуация? Но как тогда объяснить, что он позволял кал’дорею подходить близко, встревать в разговор, а потом сам с ним трепался о Кольтире?

А теперь выясняется, что не только в присущих кал’дорею пронырливости и умении подлизываться было дело. Тассариан решил, что за ним самим числится слишком много преступлений, чтобы он мог кого-то осуждать. Но это же совсем другое дело! Кал’дорей и Дарион не были ни под чьим контролем, когда решили избавиться от Орбаза.

Тассариан был жалок. Он позволил вине управлять своими поступками, несмотря на уважение к памяти друга. Отвратительно. После встречи в Нордсколе Кольтира думал, что Тассариан снова стал достоин его уважения, стал нормальным, когда сумел совладать со своим чувством вины. Но это был преждевременный вывод. Никуда это чувство вины не ушло, просто оно тогда не проявлялось, не до того было.

Тассариан таким и был: серьезным и сильным, ответственным и решительным — пока дело не доходило до его слабого места. В Плети такой его слабостью была забота о Кольтире. Теперь, когда они стали свободны, это не имело значения, но Тассариан приобрел другую слабость.

Такой уж он был человек, что к нему можно было чувствовать и уважение, и презрение одновременно. Тассариан долгие годы был для Кольтиры синонимом слов «защита» и «безопасность», он оставался единственным надежным и стабильным явлением в несколько раз переворачивавшемся с ног на голову мире. И все же в определенных ситуациях Тассариан становился возмутительно ненадежным. Кольтира даже не мог быть уверенным, что тот отомстит за его смерть, когда та произойдет.

«Подбери сопли, бестолочь», — хотелось заорать Кольтире. — «Что бы ты ни натворил в прошлом, это не значит, что ты теперь должен позволять всяким ублюдкам убивать тех, кто тебе дорог!». Тассариан, конечно, был не безгрешен, как и все, кто побывал в Плети. Кольтира, даже будучи свободным, не на службе у Артаса, ухитрялся ломать чужие судьбы, как это случилось с Кирин — и, отчасти, с Ноэллином, хотя тот сам виноват. Но это же не повод безропотно сносить любые унижения! И если уж на то пошло, Тассариан мог прощать злодеяния в свой адрес, раз ему так хотелось. Но какое он имел право лишать Орбаза отмщения за его смерть?!

А еще все эти тассариановы самообвинения казались Кольтире упреком ему самому. Мол, он тоже должен после всего, что натворил в Плети, вести себя примерно. А он вместо этого… Одна только история на острове Фенриса чего стоила! Кольтира тряхнул головой, прогоняя нелепые мысли. Не хватало еще брать пример с Тассариана и тоже начать терзаться чувством вины.

Нужно было повторить угрозу прекратить все контакты с Тассарианом, если тот продолжит любезничать с кал’дореем. Но как проверить потом, если они живут в разных странах? Сильвана не допустит общения с врагом, даже просто по переписке.

— Кольтира, — Тассариан потянул его за плечо, разворачивая к себе лицом. — Ты сможешь все высказать мне потом. Сейчас нам нужно уходить отсюда. Я не мог прийти и спасти тебя раньше, по…

— Почему ты думаешь, что я нуждаюсь в спасении? Кем ты себя возомнил? — огрызнулся Кольтира, стряхивая его руку.

— Я видел, что с тобой сделала Сильвана. И я знаю, что в Андорале это не ты приказал использовать валь’кир. Я рад, что ты можешь бороться с ее злой волей, и…

— Ты достал! — рыкнул Кольтира. — Сильвана не контролирует меня! Она не такая!

Он злился, чувствуя, что произносит эти слова без прежней уверенности. Это проклятое зелье забвения по результату воздействия было очень похоже на ментальный контроль. С иллюзией свободы, с правом принимать собственные решения и выбирать — но всего с одним вариантом выбора.

— Я не буду спорить. Тебе виднее, — тут же пошел на попятную Тассариан. Он помолчал пару мгновений и решительно выпалил: — Ты пойдешь со мной?

— Куда? — вырвалось у Кольтиры.

— У меня есть дом в деревне в Западном Краю…