За последним вздохом

На границе, у Талассийских Врат снова возникли проблемы. На этот раз дело было не в цвете глаз квел’дорея. Пограничникам оставили четкое указание: Кольтиру Ткача Смерти в эльфийское государство не пускать. Этас постарался? Не похоже на него… Но если его рук дело, то и в Даларан соваться не имело смысла, с Этаса станется предусмотреть даже месть озлобившегося монстра.

Кольтира тупо уставился на выданную ему копию приказа. Вместо ожидаемой злости он ощущал какое-то… смирение.

Значит, на родину путь закрыт. Может, и правильно. Что там у Кольтиры оставалось в Элун’аране? Дом с собой не заберешь, а самое важное: конь и оружие, — было при себе. К троллям. Нечего подвергать эльфов риску.

Кольтира написал письмо Раниену — отшутился, мол, когда бы я обходился без неприятностей и конфликтов. Лериссе с Тассарианом причины изгнания объяснять отказался, но они и не особо настаивали. Посовещались, решили ехать сначала в Западный край.

Двигались медленно: Тассариан не разрешал издеваться над Лериссой и лишать ее отдыха. Пока она отсыпалась, они тренировались. Или ссорились — этот обнаглевший тип, услышав, что в Плети был командиром Кольтиры, пытался восстановить прежние порядки и тут. И вообще относился к нему с изрядной долей снисходительности.

— Ты еще так молод, — заявил он однажды, без спроса запуская пальцы Кольтире в волосы.

— Я старше тебя раз в десять, — фыркнул Кольтира.

Вот только Тассариан в Подгороде успел познакомиться с кем-то из темных следопыток и научился соотносить возраст эльфов и людей. И исходя из странных посылок, будто люди взрослеют быстрее эльфов, а нежить — так же как и живые, он счел себя старше. И опытнее. И мудрее.

Повод-то вроде бы пустяковый. Из-за такого только дети могут рассориться, но как-то слово за слово, и самоуверенность Тассариана Кольтиру просто взбесила. И когда тот еще и уделал его в поединке, а потом с наглым видом требовал поцелуя за то, что уберет клинок от его горла — ну кто бы не взъярился? Кольтира ушел прогуляться и остыть к небольшому озеру на клочке исцеленной от Чумы земле, и там его нашла Лерисса. Чего это на рассвете подскочила?

Пришла поговорить. Все на ту же тему, какой доставала его в Западном краю. Не усугубляй чувство вины Тассариана, напоминая ему об убийстве. Теперь с уточнением — не сообщая, кто оборвал жизнь Кольтиры и превратил его в слугу Артаса.

Кольтира и не собирался рассказывать. Не то чтобы твердо и нерушимо решил — мало ли, упырь его знает, вдруг придется к слову в пылу какой-то особо ожесточенной ссоры. Но настойчивость Лериссы бесила. И речи о прощении.

Что-то его самого никто не торопится прощать! Он Этаса вообще-то не убил, а тот все равно не захотел быть с ним даже просто в одной стране!

— Легко тебе говорить. Тебе не за что его прощать, вот и делаешь вид, будто добренькая, — проворчал он.

Лериссу перекосило. Она пару минут сидела молча, подбирала слова, а потом вдруг стребовала с него обещание оставить все детали разговора в секрете. Кольтира кивнул, ни упыря не понимая.

— Я знаю, что это нелегко: прощать. Нас с Тассарианом вырастила мама, ты ведь знаешь. Я ее очень любила, — медленно произнесла она каким-то совершенно невыразительным тоном. Смотрела в землю и выглядела как нахохлившаяся ворона. А потом набрала в грудь воздуха и выпалила: — Это Тассариан ее убил.

— Что?

Кольтира вытаращился на Лериссу, не веря своим ушам. Тассариан? Вот этот мирный и безобидный тип, даже под властью Артаса не опустившийся до бессмысленной жестокости? Рыцарь смерти, отличающийся от живых только возросшей эффективностью в бою? Поднял руку на женщину, на свою мать? Убил? И Лерисса после этого стала бы с ним общаться? Что за чушь!

— Врешь! — возмутился он.

— Артас привел их из Нордскола в Лордерон. Уже… немертвыми, Плетью. Жгли города и деревни, вырезали н-народ. Я тогда уезжала, меня успели эвакуировать. Маму — нет. Я не знаю, как Артас узнал ее спустя столько лет… — Лерисса облизнула пересохшие губы. — Но он приказал Тассариану убить ее. Доказать свою верность.

«Тассариан доказал свою лояльность делом», — Кольтира же слышал это в Плети! От Фалрика и от Артаса.

— Тассариан сам рассказал тебе?

— Сам. Письмо прислал, когда вы были в Ледяной Короне. Думал, после этого я не захочу его знать.

Кольтира недоверчиво уставился ей в лицо. И она взяла и простила? Ну да, она же нуждалась в деньгах. Но могла бы принять помощь и не звать его жить под одной крышей или поблизости. Уж нашла бы благовидный предлог держаться подальше.

— Кольтира, он не виноват! — Лерисса взмахнула руками и сделала несколько нервных шагов по траве туда и обратно. — Это все Артас, Артас заставил его! Тассариан раскаивался, ты не представляешь как сильно! И за маму, и за Лордерон, и за тебя! Тассариан помог сразить Короля-Лича, он честно сражался за Альянс. Разве он не заслужил прощения?! Посмотри на него, как он спокоен и счастлив сейчас! Мы не можем просто взять и испортить все это!

— Даже если я не скажу, в Акерусе ему все равно разболтают, — пробурчал Кольтира, просто чтобы что-то сказать. В голове не укладывалось, все, что он сейчас узнал.

— Тогда не возвращайтесь в Акерус! — воскликнула Лерисса. — Хотя бы несколько лет. Пусть он хоть запомнит, как это, жить без постоянного груза вины!

Кольтира рассеянно кивнул ей.

Свою мать. Убил.

Не было причин не верить Лериссе: в Плети такие проверки были привычны, а что может быть более наглядным, чем убийство родной матери. Неудивительно, что Артас не сомневался в верности Тассариана, несмотря на все странности и незлобливость. И что потом так настойчиво пытался его вернуть, давал второй и третий шанс.

Убил. Родную мать.

Перед глазами Кольтиры вспыхнул образ его собственной мамы — синеглазой, миниатюрной, с длинными локонами того же чуть рыжеватого оттенка, что у него самого. Ему казалось, что как бы ни была сильна воля Короля Мертвых над ним, сам он не смог бы убить ее. Остановил бы занесенную руку, напал бы на Артаса или попытался устроить ей побег.

А если бы нет? С грузом вины за убитых соплеменников: соратников и гражданских, — было тяжело примириться. А мама…

Почему Тассариан не смог побороть волю Артаса? Он же пощадил Фальтору, абсолютно чужого ему эльфа!

Потому и пощадил, что тот напомнил ему о том случае. Они ведь как раз из Лордерона пошли на Квель’Талас. Уже тогда вина грызла Тассариана изнутри. Он никогда не рассказывал как заслужил доверие Артаса и его офицеров, избегал разговоров о матери. Странно таращился на Кольтиру, когда подумал, будто тот собственноручно отнял жизнь своего деда.

Вина и шепчущие тени преследовали Кольтиру с Последней Надежды. Тассариана — с самого начала. А он, Кольтира, добавлял. Постоянно подстегивал это чувство вины своими неосторожно, бездумно брошенными словами и намеренными попытками уязвить.

«Ты заставил меня предать родину, нарушить присягу, убивать тех, кого я должен защищать». «То, что ты убил меня, не делает меня твой собственностью». «Я решил дать тебе возможность еще раз убить меня». «Чтобы вечность, тебе надо еще и Лериссу убить. Из нее выйдет знатная упырица».

Да много чего еще говорил. Злился на Тассариана за виноватый вид и извиняющийся тон, а это «кто я такой, чтобы обвинять?» просто бесило. Но сам же постоянно тыкал в не успевающее зажить больное место.

Лерисса права. Тассариан сейчас счастлив — насколько это слово в принципе применимо к рыцарю смерти. Не стоит напоминать ему. Не стоит вообще все портить, оставаясь рядом с ним. Кольтира с самого начала был вечной проблемой и слабостью Тассариана.