За СССР. Старик на ринге

— У меня к тебе серьёзное предложение, Михаил, — сказал Джексон в перерыве между прохождением колонн. — Я открываю боксёрскую школу в Чикаго. Хочу, чтобы ты приехал и провёл мастер-класс. Показал американским мальчишкам, что такое настоящий бокс и настоящий характер.

Воронин задумался. Ещё полгода назад сама мысль о поездке в Америку показалась бы ему абсурдной. Но мир менялся, и старый боксёр менялся вместе с ним.

— Знаешь, — медленно сказал он, — пожалуй, я приеду. Но с одним условием.

— Каким? — спросил Джексон.

— Потом ты приедешь к нам ещё раз. И мы с тобой поедем в Волгоград... в Сталинград. Я покажу тебе места, где воевал. Где мы защищали нашу Родину.

Джексон серьёзно кивнул и протянул руку:

— Договорились, старый солдат.

Они пожали руки, и в этом рукопожатии было больше, чем просто дружеский жест. Это было символом того, что даже самые глубокие раны затягиваются, что вражда может смениться уважением, а затем и дружбой. Что люди, в конечном счёте, могут научиться понимать друг друга, несмотря на разные языки, разные системы и разный опыт.

Маленькая Маша, наблюдавшая эту сцену, тихо спросила:

— Дедушка, а это правда, что война скоро совсем закончится? Что больше не будет холодной войны?

Воронин посмотрел на внучку, потом на Джексона, потом на Красную площадь, где проходили войска.

— Знаешь, Машенька, — сказал он, — я думаю, что всё возможно. Если старый советский боксёр и молодой американский чемпион могут стать друзьями... если люди научатся уважать друг друга, несмотря на различия... тогда, может быть, наши страны тоже смогут найти общий язык.

Маша серьёзно кивнула, принимая эту мудрость.

Над Красной площадью летели военные самолёты, оставляя в небе разноцветные следы. Люди аплодировали, оркестр играл марши, и в этот момент будущее казалось светлым и полным надежды.

Михаил Воронин, ветеран войны и бокса, стоял, выпрямившись во весь рост, глядя в небо. Он пережил войну, послевоенную разруху, годы тяжёлого труда, потерю близких, и теперь, на склоне лет, он вдруг обнаружил, что жизнь всё ещё полна смысла и возможностей.

«Видишь, Клавдушка, — думал он, представляя, что жена стоит рядом с ним, — я ещё не закончил. У меня ещё столько дел».

И где-то в глубине души он был уверен, что она улыбается ему и говорит: «Я знаю, Миша. Я всегда знала».