Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2

Правда выяснилось, что господин Сун не сможет разделить с ним поздний завтрак, потому что ему надо спешить на службу. Зато гостю представили младшего брата Жулань. Был ещё и старший, но он уже служил где-то вдали от Фэнчэна, а вот Сун И ещё только готовился к экзаменам на должность, и потому проводил время дома. Была у Жулань ещё и сестра, но она оказалась уже замужем и тоже жила отдельно.

Говорили за столом в основном Линьсюань и старшая госпожа Сун, её дети, как и положено почтительным отпрыскам, помалкивали. Линьсюань, как вежливый гость, ответил на множество вопросов о дороге и новостях в Линшане и мире, после чего пришёл его черёд узнавать новое. Все слухи и наблюдения подтвердились, Мэи действительно начали усиленно выколачивать деньги из и без того кругом обязанных подданных, явно готовясь вершить великие дела за счёт чужих кошельков. Впрочем, последний внеурочный сбор был посвящён радостному для правящей семьи, но частному событию: глава Мэй решил с помпой отпраздновать рождение племянника.

— Как? Неужели Мэй Цзыцзинь наконец сподобился стать отцом законнорожденного сына?

— Да, мастер Хэн, никто уже и не предполагал. Говорят, юная наложница, его мать, получила десять мер жемчуга, сто цзиней золота и сто штук отборного шёлка, после чего была отослана обратно в семью. Ребёнка назвали Мэй Гу, его воспитанием займётся супруга второго господина Мэя. На той неделе праздновали семь дней со дня рождения, а на первый месяц устроят празднование ещё более пышное. Глава Мэй любит своего брата и рад, что тот продолжил род.

Линьсюань покивал. Даже заклинательство не всегда в состоянии помочь в таком важном деле, как рождение наследника, который не только получит имущество и положение отца, но и станет приносить жертвы его духу и духам его предков, чтобы не оборвалась память о них и не остались они без почитания и кормления. Конечно, в таком могущественном и богатом клане, как Мэи, даже бездетный не окажется совсем уж в забвении, табличку с его именем поместят в храм предков вместе со всеми остальными. И всё же иметь потомка мужского пола — надёжнее и почётнее.

Увы, у жены Мэй Цзыцзиня и его наложниц до сих пор рождались исключительно дочери, единственный парень был нагулян на стороне, и матерью его была чуть ли не ивовая девушка, как упорно твердили злопыхатели. Во всяком случае, хотя отец его признал и дал ему свою фамилию, на одну доску с законными детьми клана Мэй Хайтан так и не встал. Впрочем, вероятно, тут дело было не в матери, а в том, что никаких талантов к заклинательству признанный бастард не проявил, его способности лежали в другой области. Интересно, как он относится к рождению единокровного брата? Впрочем, он ничего не потеряет, скорее всего. Как служил семье своего отца, так и будет служить.

Глава 7

Дом, милый дом.

Не сама ли Жулань не так давно думала, как хорошо быть хозяйкой собственного жилья? Вот только теперь, оказавшись под родительским кровом, она в полной мере осознала: то, что у неё было в Гаотае, оказалось именно жильём, домом оно для неё так и не стало. Домой она вернулась теперь, и с её саму удивлявшей радостью проходила по знакомым до последней песчинки дворикам, дотрагивалась до ещё помнивших её вещей, улыбалась слугам, кланявшимся второй молодой госпоже. Здесь её не обидят, не оскорбят мимоходом, не ударят просто за то, что подвернулась под руку. Здесь не надо всё время быть настороже, взвешивать каждое слово и каждый шаг, гадать, какую пакость затеяла мужнина наложница и в каком настроении в следующую минуту окажется муж.

Никакая радость от собственного хозяйства не выдержит, если в семье друг друга не любят и не уважают. Конечно, и в её семействе есть свои сложности, и соседи будут смотреть косо и шипеть в спину, и с разводом ещё неизвестно как повернётся… И всё же теперь Жулань могла вздохнуть с облегчением. Она дома!

— С добрым утром, дядюшка! Как твоё здоровье?

— Хвала Небу, благополучно, молодая госпожа. Спину иногда ломит, но мазь, что дала ваша матушка, помогает.

— Как начнёт заканчиваться, скажите, мы купим ещё, — пообещала Жулань. Уж у их-то домашних рабов точно не будет причин бросаться на хозяев с мечами!

Хэн Линьсюаня Сун И с самого утра потащил смотреть город. Разумеется, братец не мог упустить случай покрасоваться перед знакомыми в компании настоящего заклинателя, а заодно сбежать от утреннего урока. Имелась у И-эра такая черта — он был способен, но ленив и как ребёнок радовался любому перерыву или отсрочке в занятиях. Отец тогда покачал головой, но спорить не стал. Всё же такие гости и правда бывают не каждый день.

Вчера к ним под разными предлогами заглянуло не меньше полудюжины соседей, как только слух о замечательном визитёре распространился по кварталу. Жулань с некоторой тревогой думала, каково-то мастеру Хэну чувствовать себя ярмарочной обезьяной, но заклинатель был со всеми приветлив, и чужое любопытство его, кажется, скорее забавляло, чем раздражало. Всем своим поведением бессмертный мастер подтверждал уверения Жулань, что он хорошо воспитан, в обращении прост и не заносчив, и женщина видела, как из взглядов родни постепенно уходит насторожённость, как они расслабляются и уже вполне искренне радуются гостю, с готовностью приглашая побыть у них подольше. Ведь о такой чести потом можно будет внукам рассказать.

В бывшей комнате Жулань мало что изменилось. Мебель стояла на своих местах, было чисто и прибрано. Правда, в сундуках теперь было пусто, исчезли безделушки, украшавшие комнату, и постельное бельё пришлось расстилать заново.

— Из твоих старых платьев мало что осталось, — вздохнула заглянувшая к ней мать. — Что-то родичам раздарили, что-то соседям и слугам.

— Ничего, матушка, у меня есть деньги на новые. Куплю ткани в лавке старого Во и сошью.

— Так закрылась лавка Во.

— Как закрылась?

— А вот так. Взял он ссуду у ростовщика, цены-то подросли. А тут его младшего сына в солдаты забрали. Попытался старик кому-то в управе денег дать, чтобы младшего Во отпустили, а его под суд. Хорошо, что ему весной уже семьдесят сравнялось, смог откупиться от приговора. Но все деньги на это ушли, долга отдать не смог. Так что закрыл он лавку, распродал что сумел и уехал с семьёй куда-то на юг к родичам.

Жулань подавленно промолчала. Да, для них повышение налогов последствий не имело, и рост цен пока ещё не сказался — но вот по знакомым изменения уже проехались. Как много вообще изменилось за два года её отсутствия?

— В общем, трудные времена наступают, — подытожила мать. И вдруг спросила: — А этот мастер Хэн из какой семьи?

— Он сирота, мама. У него нет родных.

— Угу… Я слышала, что когда-то один из мастеров Линшаня взял себе жену. Выходит, они там не дают обета безбрачия?

— Нет, мама. А почему ты спрашиваешь?

— Да так… Тебе же нужно получить развод? Если мастер Хэн попросит о помощи своего главу, тот посодействует тебе, как ты думаешь?

— Мама, мастер Хэн и так очень много для меня сделал. Мне неловко просить его ещё о чём-то.

— Ну, возможно, его и просить не придётся.

— То есть?

— Неспроста же он принял в тебе такое участие.

— Мама! — Жулань почувствовала, что краснеет. — Мастер Хэн просто хороший человек, вот и всё.

— И это замечательно, что хороший. Лучше твоего мужа, так ведь? Хотя, конечно, к нему ещё надо присмотреться.

— Мама! — повторила Жулань.

— Что — мама? Не можешь же ты провести одна всю оставшуюся жизнь.

И она вышла, оставив Жулань в состоянии изрядной растерянности. Как-то не готова Жулань оказалась к тому, что кто-то настолько обыденно озвучит её самые тайные чаяния, в которых она и сама себе боялась признаться.