Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2

— Что ж, пойду к мёртвым. Посмотрим, что можно сделать.

— Берегите себя, господин бессмертный, — рассеянно отозвался исправник, и Линьсюань, только уже выйдя за порог, вспомнил, что так ему и не представился.

Общение с душами умерших, в котором Линьсюань, увы, тоже не был специалистом, выучив только самое необходимое, оставило очень тягостное впечатление. Они вставали перед ним один за другим, с перекошенными лицами, разинутыми ртами, глазами, вылезающими из орбит, всё ещё пытающиеся сделать свой последний вдох сквозь забившуюся в нос и глотку землю. И в ушах безмолвно звенел один и тот же вопрос, который ему уже задали живые: ЗА ЧТО?! Мы ни в чём не виноваты, мы не предатели, за что нас так?!

Я знаю, раз за разом повторял им Линьсюань. Это были враги. С них спросят, вы будете отомщены. Вас похоронят с честью, ваши имена не будут запятнаны, позор не упадёт на ваши семьи и ваших предков. Не обращайте свой гнев на живых, покойтесь с миром!

Помогало не очень, ярость духов немного притушалась, однако продолжала тлеть, чтобы, возможно, вспыхнуть на следующую ночь. Трудно упокоить такое количество мертвецов одному заклинателю, к тому же хоть и не слабому, но и выдающимися силами не обладающему. За пару часов, которые понадобилось, чтобы обойти всех, Линьсюань почувствовал себя совершенно измотанным. Радовало только, что прямо завтра они всё-таки не встанут. Для «вызревания» нечисти требовалось от нескольких дней до нескольких недель, а в отдельных случаях и лет, если только какие-то внешние воздействия не подхлёстывали этот процесс. И всё же медлить нельзя — уж очень нехорошей была смерть всех этих людей.

Наконец Линьсюань вздохнул, в самом прямом смысле вытер со лба честный трудовой пот и повернул обратно к воротам крепости. Уже давно наступила ночь, на ясное небо высыпались грозди ярких звёзд, и заклинатель поискал взглядом Большую Медведицу, которую тут называли Северным Ковшом — одно из немногих созвездий, которое узнавал безошибочно. И не нашёл — видимо, близкая гора заслоняла. Света звёзды давали маловато, и луна ничем не могла им помочь — новолуние было всего несколько дней назад, и тонкий серпик, как ни старался, осветить землю не мог. Так что Линьсюань понял, что оказался на самом краю ямы, только по уклону почвы под ногами. Ругнувшись, он взял правее, оказавшись почти под самой стеной.

Около ворот горел костёр, и Линьсюань увидел его, лишь завернув за угол. Рядом с огнём сидел человек. Подойдя поближе, Линьсюань узнал И Гусуня.

— Я принёс вам поесть, — вместо приветствия сказал тот.

— Спасибо, — Линьсюань принял протянутую большую флягу, в которой оказалось рисовое вино. В деревянном коробе, стоящем на земле рядом с костром, обнаружились мясные пирожки, рядом лежали пара сёдел. Гусунь уселся на одно из них, Линьсюань сел на другое, и они взяли по пирожку.

— Ну, давай, спрашивай, — произнёс заклинатель, прожевав. — Я же вижу, как тебя распирает.

Юноша торопливо проглотил кусок, который был у него во рту — пока Линьсюань ел один пирожок, его сотрапезник успел сжевать второй. И бухнул, словно бросаясь в омут:

— Так вы всё-таки за нас или за них?

— А ты как думаешь? — хмыкнул Линьсюань.

— Я не знаю. Вы нас спасли… Но ведь я тогда слышал! И судья Кан…

— Странно, что ты сам не догадался, — Линьсюань снова потянулся к коробу — догонять собеседника. — Ты ведь умный парень. Почему, как ты думаешь, глава Ши обвинил тебя вопреки всему, но при этом наказание было таким лёгким? Почему судья Кан сперва тоже обвинил меня, а потом взял свои слова обратно? Да, я действительно шпионил для Мэев — и Ши Чжаньцюн отлично об этом знал.

Юноша перестал жевать. По его глазам угадывалась напряжённая работа мысли.

— Это… он вам сказал сообщать Мэям то, что они хотят узнать. И вы говорили им ложь, так?

— Когда ложь, когда правду — ту, которая не могла повредить ордену. Если бы я всё время лгал, они могли бы что-то заподозрить, я уверен, что Мэи получали информацию не только от меня. А ты чуть не поломал нам всю игру. Впрочем, — Линьсюань вздохнул, — её и без тебя поломали.

Он ожидал, что сейчас Гусунь спросил, кто поломал. Но тот вместо этого спросил:

— В ордене был и второй шпион? Ну, вы сказали, что они получали информацию не только от вас. И бирку как-то подделали…

— Не думаю. Наставников в школе мало, едва ли Мэи нашли ещё одного такого, а вербовать учеников смысла нет. Нет, я имел в виду таких, как лавочник Се. А бирку, скорее всего, подделали прямо здесь — точнее, здесь с неё сняли копию. В конце концов, нужно ведь только было, чтоб две половинки сошлись.

— Думаете, шпион есть у нас?

— Возможно, если он ещё жив. Или просто кто-то разово подкупленный. Но если он и жив, сомневаюсь, что ему захочется ещё раз иметь дело с Мэями.

Юноша скривился и прочистил горло. Большая часть солдат к вечеру перестала задыхаться от кашля, но и до конца он прошёл не у всех.

— Я тоже спрошу — как вас всех сумели скрутить и закопать? Вас же было больше.

— Нас выводили группами, — мрачно объяснил Гусунь. — После того, как заперли в казарме. Человек по двадцать-тридцать. Никто ничего не знал, думали, что выводят на допрос. А когда мы поняли, что к чему… было поздно.

— Ах, вот как…

— Почему они так с нами? — юноша сжал кулаки. — Я понимаю, им нужно было нас убить, чтобы открыть проход. Но почему просто не зарезать? Зачем ТАК?

Линьсюань помолчал. То, чему он стал свидетелем, до сих пор вызывало искреннее желание с проклятием швырнуть вслед Мэям что-нибудь потяжелее, раз уж нельзя догнать и посворачивать им шеи. Но Гусунь прав — у любой, самой запредельной жестокости должен быть какой-то смысл. Конечно, в мире хватает и жестокостей, совершенных без цели и смысла. Но это не озверевшая от безнаказанности солдатня и не сборище садистов. Отряд Мэев, в котором, кстати, кровных Мэев могло и не быть, ехал на спецоперацию. Заранее подготовившись и точно зная, что будет делать.

— Потому что… умершие таким образом люди обязательно встанут, — медленно произнёс он. — В ближайшее время тут случится разгул нечисти, если их не упокоить. Успешный набег — уже удар по Линшаню, а если люди начнут гибнуть ещё и от злобных призраков и лютых мертвецов… и глава Ши не сможет быстро с этим справиться… То глава Мэй с удовольствием возьмёт эту обязанность на себя. Возможно, вместе с землями, на которых живут страдающие люди. И не факт, что показавший свою слабость глава Ши это переживёт.

— Сволочи, — прошептал И Гусунь.

— Ещё какие, — согласился Линьсюань.

Они замолчали, думая каждый о своём и не забывая сосредоточенно жевать, а также демократично передавать флягу из рук в руки. Глядя на пляшущие языки пламени, Линьсюань думал о том, насколько же одинаковы люди в разных мирах. Готовые на что угодно ради власти и шкурных интересов. И при этом обязательно прикрывающиеся фиговым листочком благовидных намерений, как будто это может кого-то обмануть. Мандат на власть даётся волей Неба, а если правитель оказывается недостойным, то Небо обрушивает свой гнев почему-то не на негодного властителя, а на его подданных. И единственный способ спасти подданных, это сменить плохого правителя на хорошего. Стихийное бедствие, нашествие нечисти или набег варваров может стать таким же железобетонным основанием для вторжения, как недостаток демократии для цветной революции.