Заклинатель ордена Линшань. Новые пути. Книга 2

Степняки стояли у Янгуаня уже вторую ночь. Как и предсказал исправник Пэй, передовой отряд орды вошёл в ущелье через день после приезда Линьсюаня. Его встретили запертые ворота и ощетинившаяся шлемами и копьями стена. Застава всем своим видом показывала, что готова к отражению атаки и так просто незваных гостей не пропустит. А что на стене стоит практически весь наличный состав, снизу было не видно.

Сверху степные всадники тоже казались маленькими фигурками, игрушками какого-то воинственного мальчишки. Островерхие шапки, цветные кафтаны с мехом, блестящие бляхи на лошадиной сбруе — пришельцы полностью соответствовали всем имеющимся в голове Линьсюаня стереотипам о монголах и прочих кочевых азиатских племенах, которых он, впрочем, всё равно не помнил и на взгляд не различил бы.

Всадники остановились, как показалось Линьсюаню — несколько озадаченно. Некоторое время они и воины Срединной равнины молча созерцали друг друга через гребень стены. Потом степняки отъехали назад, чтобы, как предположил Линьсюань, оказаться вне пределов досягаемости стрел, и остановились. В стороны отправились несколько разъездов.

Ещё около часа прошло в ожидании, после чего к степнякам подошли основные силы. Стоявший на самой высокой точке крепости заклинатель имел возможность оценить, как выглядит сплошной конно-людской поток, неторопливо льющийся из глубины степи к жерлу ущелья. Численность врага впечатляла, хотя, как подозревал Линьсюань, если бы он имел возможность его пересчитать, едва ли количество показалось чем-то выдающимся. Поднебесная могла выставить войска не меньшей численности. Другой вопрос — качество этих войск…

В любом случае, для остатков гарнизона Янгуаня с лихвой хватит и пары тысяч. А тут явно было больше.

Достигнув ожидающих соплеменников, поток остановился, словно наткнувшись на невидимую плотину и начал растекаться вширь, занимая собой всю местность перед ущельем, насколько хватало глаз. И только кучка всадников в центре под длинной рогатой палкой, с которой свисали несколько белоснежных лошадиных хвостов, оставалась почти неподвижна. Потом от неё отделился одинокий всадник и демонстративно неторопливо поехал к запертым воротам. Когда до ворот оставалось несколько десятков шагов, всадник высоко вскинул зажатый в руке лук и выпустил стрелу почти вертикально вверх. Стрела ушла по крутой дуге, чтобы перелететь через стену и грянуться о плиты внутреннего двора, а всадник всё так же неторопливо поехал обратно.

Исправник Пэй махнул рукой, и стрелу подобрали. Оказалось, что к ней привязан кусок пергамента. Когда лист тонкой кожи принесли Линьсюаню, тот прочёл грамотно составленное письмо, в котором содержался ультиматум. Защитникам крепости предлагали сдаться, тогда им гарантировали жизнь. В случае отказа, крепость угрожали сровнять с землёй, а всех защитников перебить. Время на раздумье давали три дня.

— Что там, мастер Хэн? — спросил исправник, и Линьсюань, сообразив, что Пэй и его подчинённые вполне вероятно неграмотны, зачитал послание вслух.

— Интересно, почему три? — пробормотал Гусунь.

— Надо же им подготовиться к штурму. Не на лошадях ведь они по стенам поскачут.

Гусунь согласно кивнул. За прошедшее время он, видимо, успел сжиться со сделанным открытием. К следующему утру он уже успокоился достаточно, чтобы задать Линьсюаню вопрос:

— Мастер Хэн, а откуда вам всё это известно?

— Ко мне попал портрет императора, и я был поражён сходством. Ну а медальоны, раздаваемые принцам, отнюдь не секрет, — Линьсюань пожал плечами. — Когда я узнал, что у тебя есть такой, всё встало на свои места.

— А я вот о них не знал.

— Больше читать надо, — в тон ему отозвался Линьсюань.

— Ладно, предположим. А откуда вы знаете о господине Пуяне и управителе библиотеки?

— А ты думаешь, тебя не искали? — чувствуя, что ступает на скользкую дорожку откровенного вранья, сообщил Линьсюань. — О том, что собиралась сделать императрица Жун, знали единицы, но не все из них были уничтожены. Я, как тебе известно, родом из Линьаня. А потому имел возможность навести справки.

Ложью, впрочем, это было лишь отчасти, принца действительно искали. Вот только мастер Хэн не имел к этому никакого отношения. Ну да ладно, семь бед — один ответ.

— А ваша семья тоже тогда пострадала? — спросил Гусунь, и Линьсюань мысленно порадовался, что собеседник сам предложил приемлемое объяснение.

— Да. Так что упоминаний о роде Хэн ты не найдёшь, не удивляйся.

— А почему вы мне сразу не рассказали, когда узнали?

— Я думал, что ты ещё слишком молод, тебе надо набраться знаний и опыта. Но теперь, раз уж такое началось, тянуть больше некуда.

Гусунь кивнул и на этом, к облегчению Линьсюаня, отстал. Внешне в нём ничего особо не изменилось, он продолжал нести службу, выполнять свою долю изрядно возросших обязанностей по хозяйству крепости, общаться с товарищами. Только время от времени зависал, глядя куда-то в одну точку, но быстро встряхивался и возвращался к своим делам. А в свободное время походил к Линьсюаню. Больше они не почти разговаривали, просто Гусунь вставал или садился где-нибудь поблизости, словно боялся выпускать заклинателя из виду. Остальные солдаты Линьсюаня откровенно избегали, кроме исправника Пэя, но открытых проявлений враждебности больше не допускали.

И вот теперь они с Гусунем созерцали раскинувшийся на много ли вражеский лагерь. До обещанного штурма оставался ещё один день. А помощь из Цзюяньцзина так и не пришла.

Когда пополнение не явилось вечером, никто особо не удивился: что ни говори, а сборы, даже срочные, нескольких сотен, а то и тысяч человек — дело не быстрое. Припозднились, поставили лагерь, чтобы не шагать ночью, а утром со свежими силами и дойдут. Однако утром подмога тоже не появилась. К полудню Линьсюань по просьбе исправника снова ушёл в медитацию, чтобы подтвердить: нет никаких следов, что кто-то вообще собирался покидать город-крепость и идти к заставе.

— Почему?..

— Не знаю, — напряжённо отозвался Линьсюань. — Я могу только посмотреть, что происходит. Но я не могу влезть внутрь командующего Цзюяньцзина и узнать, чем он там думает.

В Цзюяньцзин полетела ещё одна птица-послание с призывом о помощи, и, судя по вечерней медитации, всё так же безрезультатно. Но даже если оттуда выступят с завтрашнего утра, к началу штурма теперь уже точно не успеют.

До чего же будет глупо, если и он, Линьсюань, и юный император, так и не успевший стать императором, сложат тут головы в битве, которой по сюжету и быть было не должно! И на этом всё для них кончится.

— Пошли, что ли? — обращаясь скорее к себе, чем к Гусуню, сказал Линьсюань. И вздрогнул от раздавшегося совсем рядом грохота барабана, отмечающего очередную стражу. Казалось, что бьют прямо над ухом, хотя барабан стоял на башне под ними. Эхо подхватило рокот, отразив его от стен ущелья и крепости. Как будто грохотало сразу два, а то и три барабана.

— Интересно, им там слышно? — Линьсюань кивнул в сторону степи.

— Слышно, — отозвался Гусунь. — Тут звуки далеко разносятся. Мы когда в разъезды по ту сторону уезжали, так за пару страж в пути слышали.

— Тут такое эхо, что кажется, будто нас тут много. Штурмовать нас будут основательно.

— Ага, — отозвался Гусунь и замолчал. Линьсюань дошёл до ведущей вниз лестницы и обернулся, сообразив, что юноша за ним не идёт. Гусунь стоял у края площадки, переводя взгляд с огней лагеря на башни крепости и нависающие над ними скалы. Его кулаки сжимались и разжимались, а губа, как заметил Линьсюань, подойдя ближе, была задумчиво прикушена.

— Идём! — окликнул его заклинатель, и Гусунь, очнувшись от задумчивости, подхватил переносной фонарь.