Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

– Уверен, сможешь. То есть придется.
– Он вежливо улыбнулся Поборнице.
– Разве сейчас для нас нет дел важнее?

Индиговые глаза были отстраненными. Она обернулась к бойцу со сломанной рукой.
– Вам следует отозвать Вызов.

Стражник упал на колено так резко, словно ему отстрелили челюсть.
– При всем уважении, моя Леди, такой приказ незаконен.

– Не приказ, боец. Совет. Он Вооружен и на ногах. Хотите сразиться с ним прямо здесь?

Стражник погладил опухшее запястье, поморщился.
– Если придется.

Ангвасса Хлейлок вздохнула: - Я буду Свидетелем, если вы попросите.

– Эй. А мне слово сказать позволят?

– Ни к чему. Как Вооруженный Комбатант, вы обязаны принять Вызов любого комбатанта, равного вам или слабее.

– Ответить в драке?

– Или Сдаться и признать вину. Что повлечет приговор к году тяжелых работ в имениях Ордена.

– Дерьмовый выбор.

– Который вам следовало обдумать прежде, чем налагать руки на Солдата Хрила. Неужели вы не прочитали наш Закон Сражения?

– Был занят.

Она поглядела на стражника.
– Прежде чем начнем, вас следует узнать: сей человек прибыл в Пуртинов Брод под именем Доминика Шейда. Таможенник определил фримену Шейду шестой уровень. Что было подтверждено.

Рот стражника дернулся, мышца заиграла под глазом.

– Фримен Шейд - монастырский эзотерик.
– Индиго потемнело сильнее.
– Профессиональный убийца.

– В отставке.

– Возможно, вы осведомлены о недавнем инциденте в люканнисгериле Приречной таможни. Когда невооруженный противник победил трех стражей и Рыцаря-Управляющего, убив одного и серьезно ранив двух стражей, а Рыцаря поразив столь тяжко, что лишь Любовь Хрила спасла ему жизнь.

Мышцы задергались по всей челюсти, кровь отлила от щек.
– Вопросы сражения всецело в правосудной руке Владыки Битв, - сказал он мрачно.
– Во мне нет страха.

– Тем Управляющим был Тиркилд, Рыцарь Аэдхарр.

Стражник побелел. Реально побелел. Похоже, лишь стыд не давал ему грохнуться наземь.
– Но правда есть правда, а правосудие есть правосудие. Моя жизнь принадлежит Хрилу.

– И во имя милосердного Хрила я прошу вас отступиться.
– Она возложила руку ему на голову, словно успокаивала сердитого пса.
– Прошу, боец. Не могу приказать, но могу умолять. Отступитесь. Разве утро видело мало крови?

– Преступление...

– Боец. Прошу.

Стражник неохотно склонил голову.
– Как велит моя леди.

– Пусть Лорд Сторикс позаботится о вашей руке.

– Моя Леди.
– Он стоял увереннее. Послав последний пристальный, полный злого обещания взор, стражник отошел к остальным. Все разошлись шире, занявшись очисткой площади.

Рука незаметно проверила, на месте ли автомат.
– На вас работают упертые ублюдки.

– Говорите как специалист по упертой ублюдочности?
– На миг резкие углы лица разгладились, будто она хотела улыбнуться. Но лишь на миг.
– Они не работают на меня. Они служат Хрилу, как и я.

Она понизила голос, едва шевеля губами: - Как и вы, пока Дымная Охота не будет усмирена навек.

– Гмм, как раз насчет...

– Есть проблема? Вы так хитро разыграли представление, чтобы поговорить со мной.

– Думал, хриллианцы не снисходят до сарказма.

– Сегодня день неожиданных открытий. Скажите, что требуется, и я постараюсь помочь.
– Брови взлетели, как и плечи - в подобии извинения.
– Всем, чем смогу, лишь бы предотвратить еще одно такое утро.

– Это не так просто.

– Я давно не надеюсь на простые решения. Просто скажите.
– Чуть заметное движение головы смогло обозначить не только выжженную площадь, но и Пуртинов Брод внизу и Ад наверху.
– Я ... занята.

– Ага, хитрить не стану.

– За ее плечом он видел, как другой рыцарь выносит из руин еще одного мертвого огриллона.
– Слушайте, проблема не в Дымной Охоте. Не совсем в ней.

Он глубоко вздохнул.
– В вас.

– Прошу прощения?

– Знаете, доска объявлений... тут такая была. Кто-то ее повалил, но объявления остались. В одном написано: "Род, вот номер твоего ящика". И несколько цифр.

– И?

– И Род - это я. Нет никакого ящика. Те цифры разузнал для меня один друг. Это даты, когда вы стали Поборником Хрила.

– Могли бы просто спросить меня.

– Я тогда не знал, то это понадобится. Забавно, и вы сами не сказали. В ту ночь, в Пурификапексе. Ведь это чертовски большое совпадение.

– Всего лишь.

– Вот. Вы точно не сильны в сарказме.

– И какую пользу это несет в нашей ситуации?

– О, не знаю. Посмотрим, может, вы сообразите. Итак, здесь, на Трепаном Бранном Поле, мы имеем вас, Живой Кулак Хрила пред Рукой Мира, вы наделяете Верную Руку Ма'элКота авторитетом вашего Бога. И вы не видите ничего важного в том, что выиграли титул Поборника в тот самый клятый день, когда Ма'элКот истинно Вознесся?

Она даже не моргнула.
– Может, вы сумеете объяснить эту связь.

Объяснить? Вот дерьмо.
– Это, гм... сложно.

– Как, кажется, всё.

Он пожевал изнанку губы.
– Слушайте. Вы сыты?

– Простите?

– Всю ночь вы...
– Он небрежно махнул в сторону груды мертвых гриллов, - трудились, а я ничего не ел, кроме полкруга кровяной колбасы, и подумал, что если, может... мы купим себе завтрак? И я попробую объяснить некоторые насущные факты последних дней. Потому что они не таковы, какими вам кажутся.

Она выглядела смутно озадаченной.
– Вы хотите купить завтрак ... мне?

– Ну...
– Он развел руками, тоже чувствуя себя озадаченным. Но чем дольше он об этом думал, тем лучше казалась идея.
– Ага. Найдем, где перекусить. Если не хотите разделить со мной колбасу.

– С вами колбасу? Фримен Шейд...
– Она склонила голову, в глазах снова заблестела холодная рассудочность.
– Вы флиртуете со мной?

– Я...

"Святая срань", подумал он. "Флиртую?"

Намек на умеренно ехидную улыбку растянул уголки ее рта, и чем дольше она ждала ответа, тем шире улыбалась - но прежде чем он решил, какой ответ правильнее, если нет ни малейшего ключа, как отвечать безумно опасной суперженщине-убийце, которая ведет себя так, будто может решить, что с ним стоит сблизиться... рыцарь за ее спиной швырнул еще одного огриллона в кучу серокожих мертвяков.

И мир взорвался ему в лицо.

Пустая белая разобщенность

Вечно мгновенная

Наконец он открыл глаза.

Бурое и серое и черное клубилось и вертелось вокруг. Туманно-размытые формы нависали и отступали, двигались, меняли очертания, двоились и троились, синхронно мерцая в абсолютном молчании.

Не такое утро он помнил.

Ему стоило просто выспаться. Ничего важнее он не мог придумать, и никогда еще не ощущал себя таким уставшим. Но эта койка, похоже, относилась к числу Десяти Самых Неудобных В Письменной Чтоб Ее Истории: он лежал на груде ломаных ящиков. Пытался ерзать в поисках подобия комфорта, но тут сплошные выступы и углы, и ноги его не работали. Он вообще их не чувствовал.