Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

Она так и сделала, и обойма выскользнула на пол.
– Что теперь?

– Отдай мне и снимай трусы.

Она изогнула шею, чтобы лучше видеть.
– Что?

– Давай.
– Он прижал ее и ощутил губами ее окровавленные губы.
– Давай. Тебе так нравится, да? Буду целить в тебя, пока трахаю. Могу держать у головы.
– Он скользнул рукой между ног.
– Или можешь взять в рот.

Она содрогнулась и сжала его руками, готовыми крушить кости в порошок.
– Но... но Он...

– Не заряжен. Он тебя не остановит. Зачем бы Ему?

– Да, да. Конечно. Не заряжен.
– Она ввела кончик ствола в рот, осторожно, неуверенно. Затем язык пополз по полированной стали. Глаза смыкались.

– О да. О, Кейн, да...

– Давай, пробуй, - пробормотал он, губы к шее.
– Хочу посмотреть, смелая моя.

И сделал шаг назад, когда она заглотила глубже. Вторая ее рука скользнула в трусы; палец нажал крючок.

Голова взорвалась.

Даже шума было немного: влажное хлюпанье и всё. Тело дернулось, ноги подогнулись и она упала грудой белого и алого, а он встал над трупом, обрывки лица стекали по груди.

И сказал: - Добро пожаловать.

Огнестрельное оружие здесь было в новинку, автоматы вовсе неизвестны; она и ее бог не ведали, что автомат, выстрелив, заводит следующий патрон. Живи и учись.

Да, хорошенько учись.

Он встал на колени, стирая кровавые ошметки с лица и волос. Ее плащом. Взял автомат из руки, вставил обойму и передернул затвор. Едва успел подняться, тело ее объяло синее пламя.

– Вижу тебя, - буркнул он и выскользнул из камеры.

Расколотые ошметки плоти на висках уже размягчались, сами собой складываясь воедино. Большие куски черепа и мозгов, рассыпанные по всей камере, казались вполне настоящими, но отдельные капли крови пропали, а лужицы съеживались, будто ускоренно высыхая.

Он натянул штаны, надел через голову тунику и вогнал ноги в сапоги, не заботясь о носках. Поставил автомат на предохранитель, положил в кожаный сверток вместе с прочим снаряжением, связал шнурком. Хотя еще было время, прежде чем бог восстановит голову Шалтайки-Болтайки, он бегом спустился по лестнице, через конюшни и помчался по переулку так быстро, как только осмеливался.

День готов был стать очень плотным.

Он не пробежал и квартала.

Вышел в начало переулка и замер, дыша сильнее, чем было необходимо. Смотрел на улицу, но видел внутренность гарнизонной камеры. И ощущал падение теплых слез на голую грудь, годы назад, когда она обняла его в темной комнате, стирая память дня, и тихо заговорила о людях, которых - как им казалось - они никогда уже не увидят.

Нужно было спешить. Не было времени даже задерживаться здесь. Он знал слишком многое, чтобы вернуться.

Ему нужно было бросить ее. Нужно.

Так он и твердил себе, возвращаясь назад.

Чуть задержался в крошечных конюшнях. Там еще было два скакуна. У одного раздуто брюхо - явные колики, второй щадил заднюю правую ногу.

Он раскрыл двери.
– Вы свободны. Идите, если хотите. Или оставайтесь. Выбирать вам.

Лошади не проявили энтузиазма: как заведено у профессиональных кавалеристов, хриллианцы хорошо заботились о скакунах. Он подошел к хромому, встал слева и всмотрелся в глаза.
– Меняем план. Я не буду ждать. Не могу. Придется выйти. Сегодня. Где-то на закате.

Лошадиный глаз заволокло, он стал блекло-туманным, словно зимний лед.

Хотелось бы ему протянуть руку и коснуться ее... но были лишь слова.
– Скажи Вере, мне нужна ее мама. И пусть ведет Делианна, ведь мне нужен и Ма'элКот. И Райте. Райте из Анханы - посол Монастырей при Дворе Бесконечности. Помни. Если всё пойдет хорошо, увидимся ночью. Если нет...

Даже слова кончились.
– Береги себя, - сказал он мягко.
– Если получится сберечь меня, надеюсь, ты не откажешься. Мне нужно идти.

Он оставил двери распахнутыми.

И скользнул в камеру, присел на пол у трупа Ангвассы Хлейлок, и затащил плечи и коронованную синим огнем голову на колени, и когда бог исцелил ее достаточно, чтобы смогла дышать, первые судорожные хрипы перешли в тихий задушенный плач; когда появились глаза для слез, она уже рыдала, долгое время прижимаясь к нему и уткнувшись носом в живот.

– Ну, знаешь ли, - произнес он нежно, - вот и вторая причина, почему я не стрелял в тебя.

Еще время спустя, сжавшись на его коленях, она успокоилась достаточно, чтобы вспомнить о долге.
– Правосудие Хрила, - сказала она слабо.
– Я опоздаю...

– Правосудие подождет. У тебя есть еще время до... до заката?

– Да. Закат. Я Рыцарь-Обвинитель, это мой долг.

Он погладил волосы.
– Мы могли бы всё решить.

– Мы?

– У нас с тобой есть что обдумать. Например, тот огриллон, с которым ты будешь сражаться. Это не Орбек. Не настоящий.

– Кем же еще он может быть?

– Кем-то вроде тебя.

– Вроде...
– Она медленно села - вероятно, заново регенерированные нервы работали не лучшим образом. Так же медленно изогнулась, чтобы видеть его, и с трудом сфокусировала глаза.
– Кто... что... как думаешь, кто я?

– Не человек.

Губы стянулись в тонкую плоскую линию.

– Должно быть, ты подозревала. Сколько раз ты просыпалась после травмы черепа, понимая, что не похожа на остальных?

– Я не...
– Она опустила голову.
– Кем бы я ни была, это сделал Хрил.

– И сама ты. Еще замешаны родители и учителя, и дядя, вероятно.

– Тогда...

– Не то, чтобы ты была не собой. Ты не та, кем себя считала.

– Есть ли способ привнести в это хоть немного смысла?

– Технически - ну, на жаргоне Монастырей - ты так называемый автотеургический пред-Аспектированный двойник.
– Он поднял руку.
– Знаю, это не помогло. Слушай, концепция довольно проста. Двойник есть созданный дубликат, верно? Можно дуплицировать и живое существо, вот как Дал"каннит Тысячерукий превратил себя в целую армию. Или может быть дубликат чего-то умершего, например, Делианна, императора Анханы. Ма'элКот построил его из большой кучи дерьма - не буквального дерьма, знаешь ли, из вещей, которые народ принес с разных концов Империи. Пекло, и сам Ма'элКот технически двойник: Он создал тело для Себя мощью короны Дал"каннита. Для такого понадобилась мощь бога. Итак, он не был дубликатом живого существа, но дубликатом своей фантазии о Себе, хотя на деле это одно и то же. Пока со мной?

Она тихо кивнула, все еще смотря в доски пола.

– Аспектом мы зовем тело, созданное или захваченное Умопостигаемой Силой - богом вроде Хрила - чтобы проявить Его волю. А автотеургия - забавный способ сказать, что ты - ответ на твои же молитвы.

Мышцы заиграли на ее челюстях.

– Просто догадка, - продолжал он.
– Воображаю, готовилось всеобщее Состязание и ты пожелала проявить себя, верно? И молила Хрила, дабы он... ну, типа, чтобы Он одолжил тебе Свою Силу и Мастерство и Руку и Глаз и дальнейшую хрень. Что-то вроде.

– Да...

– И когда ты победила, была удивлена сильнее прочих людей.

Новые слезы закапали из - под опущенной головы.
– Я была недостойной, - пробубнила она.
– Была и остаюсь.

– Хрил не согласен.
– Он положил ей руку на плечо.
– Как и я.

Она стряхнула руку.
– Твои слова ничего не значат.

– Ты удивилась бы, узнав, что значат мои слова.
– Он криво пожал плечами.
– Думаешь, ты единственная молилась Хрилу в тот день?

– Я... нет, конечно. Все мы молились. Это традиция.