Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

Окей. Помните это, насчет "вообще ничего не чувствую", что я сказал недавно?

Беру обратно.

Кажется, физическая сущность слепого бога, что закапали мне в вену, поджигает кровь. Не к добру это.

– Хэри? Ты в порядке?
– Гейл выглядит искренне встревоженным, хотя, наверно, не из-за меня; отступает, открывая спецам сектор обстрела.
– Что-то не так?

Сейчас я в затруднении и не знаю, как это выразить словами. Слишком много. Я смотрю на Гейла.
– Хочу кое-что заявить. Хочу говорить с Советом, или с Конгрессом Праздных, да с любой хренью, что насадила твой зад на руку. Они захотят меня выслушать. Поверь.

Гейл рассудительно хмурится.
– Полагаю, спросить не вредно.

Он шарит в поисках планшета, избегая подходить к моей прикованной руке, давит на кнопки.
– Момент.

– Саймон, - говорю я тихо, пока Гейл возится с планшетом.
– Беги.

Голова дергается, глаза выкачены.
– Что?

– Беги. Сейчас же.

– Но... я не...

– Нет времени на объяснения. Помнишь историю, что я рассказал? О разговоре с т'Пассе?

Глаза его затуманиваются, глядя внутрь.
– Даже твоя ложь становится истиной...

– И это чертовски верно.

– Не понимаю.

– Поймешь. Если доживешь. Сколько тебе надо, чтобы поднять задницу в воздух и развернуться к дому?

– Я не... могу. Не сейчас.

– Даже не думай оставаться. Нужно забрать и семью. Всех, если сможешь. И сам вали. Может, у тебя есть двадцать четыре часа, но я не ставил бы на это жизнь внуков.

– Валить... отсюда?

– Спрячься. Вырой нору и закопай за собой. Похорони себя и близких так далеко от мира, чтобы у вас появился шанс пройти живыми.

Он кажется отупевшим.
– Живыми пройти... через что?

– Как обычно. Мертвые восстанут, моря закипят, луна нальется кровью, список тебе знаком. Суперхиты апостола Иоанна.

– Ты шутишь.

– Прирожденный комедиант.

– Похоже, ты не...

– Не нужно мне верить. Единственная причина, по которой я с тобой сейчас говорю - я не испытаю восторга, если соцполиция запытает твоих внуков до смерти.

– Они... но, Майклсон... Хэри...
– Глаза вылезают из орбит, губы шевелятся так, словно ему натянули на голову пластиковый пакет.
– Я не могу уйти. Мы взаперти. Никто не выходит и не входит, пока здесь ты... и это бесполетная зона. Даже если доберусь до авто, социальная полиция подстрелит в воздухе.

Разумеется. Было бы слишком просто.

– Ну ладно. Иди в квартиру. Запрись и не выходи. Ни за что. И семью укрой. Возможно, для тебя это последний шанс сказать "до свидания".

– Кейн... Кейн, прошу...

– Гейл? Нам ведь больше не нужен Феллер?

Тот хмуро поднимает лицо от планшета. Я мотаю головой, типа "большой начальник, прояви заботу о подчиненных".
– Пусть отдохнет, ха? Погляди на парня - мертвец стоячий. И знаешь, он вовсе не горит желанием увидеть... то, что будет. Дерьмо, Гейл, он знал меня полжизни.

– Не думаю, что здесь случится что-то, чего он...

– Гейл, ради всего дрянного, не изображай мне Верного Слугу Компании, хоть на минуту. А? В пекло его возможные чувства. Пусть валит.

Гейл обращает хмурое лицо к Феллеру, а тот превозмогает себя, вытягивается, как стойкий солдатик - "я еще в строю, командир!" - Администратор, - говорит он слабым голосом, - Я готов остаться, если я вам нужен, так или иначе. Не думайте обо мне, сэр. Всё будет в порядке.

– Нет, - резко отвечает Гейл.
– Ваша работа на сегодня окончена, профессионал. Примите мою благодарность.

Феллер шатается.
– Спасибо, сэр.

– Не за что. Вы хорошо потрудились, Феллер.

– Спасибо, сэр.
– Феллер втягивает голову, будто дрожит, и успевает послать мне краткий взгляд. Неуверенно бредет к выходу.

И вот его не стало.

Только три человека, знавших меня в двадцать с гаком лет, еще живы. Один - зомби, бессмертная мясная марионетка, у второго провода вместо глаз. Третий - Феллер.
– Что же с ним? Рак?

Гейл опять наяривает на планшете. Не слушает.

– Он ходил туда-сюда пару лет, верно? Прежде чем вы, заботливые мои, построили защиту, радиация должна была быть суровой.

– Мм?
– Он бросает на меня взгляд и не сразу понимает, о чем я.
– Мм, да. Какое невезение. Он хороший человек.

– Что же, его рак наводит страх на магов? Исцелить не можете?

– Такое впечатление, что руководство решило: радикальная терапия не оправдает потребных расходов.

– Иисусе. Гейл, сколько тебе осталось до девятого круга ада?

Морщины углубляются в уголках глаз.
– Спросил тип, ставший богатым и знаменитым, убивая людей на потеху толпе.

– От этого ты стал меньшим подонком?

– Уж меньшим, чем ты.

– Гейл. Я тот, кто я есть. Как это соотносится с тобой?

Он на миг опускает планшет, морщит лоб.
– Похоже, я тоже тот, кто есть.

– Правда? Где лояльность и дружба, когда Феллер в беде?

– Нам не нужно начинать этот спор, Хэри.
– Он снова играется с планшетом.

– Сколько еще?

– Мне передали, они пытаются собрать кворум. Ты, наверное, удивишься, но не все богатейшие мужчины и женщины Земли проводят жизнь, с замиранием сердца ожидая каждого твоего слова.

– Ага. Вот только они замерли. Ждут. Слушают.

Я знаю, потому что могу их ощутить.

Масло... Они отныне во мне...

И мне следовало бы уже подготовить спич, но я не готов, ведь, знаете, я так же глуп, как они. Знаете, я до сих пор верил, что дело свернет на иной путь. Или надеялся - еще хуже, ведь кому знать дерьмовый расклад лучше меня?

Надежда - для неудачников.

Знаете, похоже, они забыли. Прошло несколько лет, и они подумали, что я уже не тот. Адское пекло: они правы. Я уже не тот.

Однако забавно: похоже, никто не потрудился сесть и реально подумать. Ни один не сел, спрашивая себя: "Если он уже не тот... то каков он сейчас?"

Незаданный вопрос - чертовски опасная штука. Если не задали один вопрос, не задали и следующий. Настоящий.

Никто не потрудился спросить: "Что, если он теперешний - хуже того, прежнего?"

Ливень необычайного: Добро и зло

"Когда кто-то начинает толковать о добре и зле, крепче держи кошелек".

Дункан Майклсон