Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)

– Будь уверен. Во многом.
– Он спрыгнул еще на ступень.
– Наверно.

Он стоял на ступень выше самцов. Христос, эти бугаи были большими - он был на два фута выше, а морды гриллов смотрели ему в нос. И, похоже, они не намеревались уступать дорогу.

Он поглядел на вершину пирамиды. Она ощерилась, но через пару секунд пролаяла приказ. Самцы расступились, давая им проход. Такер остался на кольцо выше.

– Идешь?

– Мне и здесь хорошо.

"Бычий глаз" оказался гладким как стекло. Волоски на руках и шее поднялись, треща синеватыми искрами.
– Ну ладно, чтоб тебя. Намекни, а?

– бормотал он сквозь зубы.
– Ты не Призвала бы меня сюда только ради приятной компании.

Кейгезз что-то пролаяла на этк-даг. Он не обратил внимания.
– Такер, оставайся полезным, - сказал он тихо.
– Здесь Тройной Аспект. Где-то.

– Тройной?!

– Ага, мы наткнулись на трио. Нездешняя/Умопостигаемая/Природная. Найди это.

– Имена помогли бы.

Он глубоко вздохнул.
– Природная Сила не имеет имени. Я зову ее Слепым Богом. Другие - Пиришанте и Хрил.

– Хрил точно, тут Рука. А третья?

– Пиришанте.

– Почему-то я тебя совсем не понимаю.

Кейгезз снова залаяла. Он не поднял головы.
– Ты читал мою Историю. Нездешняя Сила была Скована в вертикальном городе - та сущность, что держала дилТ'ллан. Это Пиришанте.

– Прости.
– Такер смотрел с недоумением.
– Ничего не соображаю.

– М-да.
– Разумеется. Было бы слишком легко.
– Слушай, это Дымный Бог. Так лучше? Сила, что оживила Охоту.

– Почему сразу не сказал? А твой Дымный Бог-с-ним, у него имя есть?

– Забудь.

Кейгезз подалась вперед на троне, лай стал густым от гнева.

И наконец он взглянул на нее.
– Ты знаешь, я не говорю на этой дряни.

– Паггалло? Пагганник умик, паггтаккуни.

Он был уверен, что это значит нечто вроде "Сам заскулишь через минуту, таракан".

Более-менее.

– Кейгезз. Мы можем стоять тут, и пусть все слушают твое бурчание и видят, как мне становится скучно; или ты можешь стать взрослой и заговорить на вестерлинге.

– Взрослой?
– На западном наречии ее голос казался еще холоднее и злее.
– Что Ходящий-в-Коже знает о взрослении? Как жечь щенков, чтобы никогда не повзрослели?

– Ха.
– Он уловил акцент.
– Ты анханка.

– Она вскочила. – Я Черный Нож!

– Точно, лады. Плевать. Где Рука?

Она показала полную зубов улыбку и вытянула кулак.
– Здесь? Только моя рука.

– Чем дольше тянем, тем меньше тебе понравится.

– Однажды я вышвырнула тебя за тагганник. Могу повторить.

– Что, за врата? Не думаю.

Она воздела кулак, и глаза блеснули тем же солнечно-желтым, что и диск. Свет центрального кристалла превратился в сияние, способное выжечь глаза за миг. Свет стер палату и самцов и самок и даже его тело... но ослепнув ко всему, он оказался способен увидеть кое-что иное. Под ногами, почти погребенная в невероятном сиянии, висела тень.

Тень в форме человека.

– Ха, - прошептал он.
– Ну, тогда ладно.

Свет погас толь же внезапно, как возник. Все казались удивленными, что гость не пропал вместе с ним.

– Вот в чем дело, - начал он.
– Ты здесь уже не главная. Черные Ножи, Вилки в Зад, все равно. Вам конец. Пакуй сучек и отваливай на хрен. И самцов-молодцов забирай.

Кейгезз так и стояла, сжав кулаки. Она зарычала: - Откуда у тебя голос возражать мне здесь? Как смеешь ты вообще подавать голос?

– Это не дебаты. Это приказ.

– Ты? Приказываешь мне?

– Я неясно выразился?

– У тебя еще есть язык лишь из уважения к моему самцу. Ты дышишь лишь потому, что я уважаю его любовь к тебе.

– Гм, что за удача.

– Как ты вырвался из Истинного Ада, куда я бросила тебя? Скажи, сучонок?

– Пора привыкать. Дела идут, не оглядываясь на твои повеления.

– Мои повеления? Я говорю голосом самого Божества. Одно мое слово навеки погасит свет твоих глаз.

– Ага, классная речь. Хочешь это проделать?
– Он развел руки, будто хотел обнять ее.
– Шевелись.

Среди самцов поднялся опасливый ропот, пока Кейгезз не сделала шаг, обрубивший шум, будто удар в горло. Она наклонилась, поднимая губы и демонстрируя длинные, внушительные бивни, желтые глаза яростно сверкали в предчувствии победы.

Воздела кулак. Вокруг руки собралась сила, не столько видимая, сколько заставлявшая всё вокруг казаться менее реальным.

Он уже видел эту силу, шар Реальности: энергию, позволявшую Драной Короне сплетать время и пространство, как в лихорадочном кошмаре. Ощущал ее в Пурификапексе, когда живая Рука Хрила положила ладонь на Меч Мужа.

Ощущал ее и в конце Божьего пути в Анхане, следя, как Воплощенный Ма'элКот спускается с небес.

Такер пятился.
– Это ты называешь "не глупить"?

– Молчи.

Он поднял кулак и высунул средний палец, показав ей, и помахал кулаком, удостоверяясь, что она хорошо видит.
– Во избежание любого, знаешь ли, межкультурного недопонимания: этот жест, что я сейчас показываю, этот жест имеет значение... там, откуда я родом, он означает примерно вот что: "тронь меня, и будешь оттрахана боевым когтем в жопу".

– Божество может ранить тебя и оставить в живых, - зарычала Кейгезз.
– Первое мое слово может заставить тебя молить о смерти...

– Весь твой гребаный словарь не разворошит моих волос.

Такер сказал уголком рта: - Так уверен?

Он ответил тем же манером: - Сейчас поглядим.

– Я извинюсь перед Орбеком и он простит, ибо знает тебя. Знает, что ты способен пролезть шершнем даже в Божью щелку.

– Окей.

– Как уязвить тебя, сучонок? Сделать таким старым, что кости сломаются, словно тростник? Или заставить гнить заживо, вопя, когда отваливаются члены тела?

– Слышь, что-то будет или нет? У меня чертовски много дел.

– Так пусть случится, - взревела она и выбросила вперед кулак.
– Гори!

– О, это оригинально.
– Он не сгорел. Даже не пошевелился, только поднял левую руку.

На воздетой руке собралась мерцающая не-сфера Реальности. Сформировавшись полностью, она стала единственной реальностью в палате. Кулак Кейгезз был лишь плотью и костями, как всегда.

– Видишь? Тут другое дело, - сообщил он.
– Я знаю ваше божество, и оно знает меня. Оно любит меня сильнее, чем тебя.