Залечь на дно на Солстхейме

— А, сдохнет всё равно, — проскрежетал Туллий. — Я отправлю своих людей искать тело. Эй! — генерал позвал своих легионеров. — Закопайте где-нибудь труп! Архимаг, вы можете заморозить голову Ульфрика, чтобы она не завоняла до тех пор, пока я отвезу её в Солитьюд?

— Нет, — вместо Драконорождённой ответил Корир. — Я похороню его здесь, в Винтерхолде.

Генерал с недоумением посмотрел на нового союзника.

— Мы с вами, должно быть, неправильно друг друга поняли… — военный пытался сохранить вежливость.

— Всё правильно ты понял, генерал. Я похороню Ульфрика Буревестника в Винтерхолде. Как знатного человека, а не как разбойника.

Теперь на своего ярла с недоумением смотрели и его управитель, и архимаг.

— Корир, мой ярл, возможно, нам стоит…

— Я сказал своё слово, Мейлур! Приготовь всё необходимое. Генерал, ты же не хочешь, чтобы у Братьев Бури появилось место поклонения?

Военный в сердцах плюнул, в очередной раз прокляв всех нордов с их традициями.

— Спасибо вам за это, ярл Корир, — тихо поблагодарила легат Рикке. — Ульфрик всё же заслужил достойных похорон.

Правитель Винтерхолда лишь нехотя отмахнулся.

— Корир, ты с ума сошёл? — негромко поинтересовалась Блёнвенн. — Хочешь, чтобы Туллий тебя сожрал и закопал то, что останется?

— А я понял, что эта затея ему понравилась, — возразил Корир.

Драконорождённая недовольно закатила глаза. Зачем хоронить Ульфрика, как знатного человека? Сбросить тогда уже труп в море, рыбам на съедение, раз уж хочется Братьев Бури мест поклонения лишить!

— Вот зачем тебе это надо?

— Считай, так я успокаиваю свою совесть.

Ярл направился к ведущей в нижнюю часть города тропе, решив вернуться домой. Надо сообщить Тейне, что Ульфрик Буревестник казнён — но будет похоронен, как знатный человек, что Галмар сбежал, а Туллий задержится в Винтерхолде некоторое время. Следовательно, Ашур может побыть дома ещё немного.

Тейна стояла возле комнаты сына, будто бы охраняя его сон. Заметив, что вернулся её муж, женщина спустилась с лестницы.

— Это неправильно, — нордка свесилась Кориру на шею. — Он же ещё ребёнок. Пусть лучше Туллий меня бы забрал, бросил в тюрьму…

Ярл прижал разрыдавшуюся жену к себе, не решаясь ничего ей говорить. Сейчас ей просто надо немного поплакать.

— Туллий побудет у нас в городе ещё немного, — предупредил Корир, когда Тейна немного пришла в себя. — Я сказал ему, что хочу похоронить Ульфрика достойно.

Женщина грустно усмехнулась.

— И кому ты что этим докажешь? — спросила она. — Для Братьев Бури мы и так предатели, а Туллий только разозлится сильнее.

— Не разозлится.

Тейна сжала меховой плащ мужа, крепче прижалась к нему.

— Корир, спасибо тебе. Спасибо, что Ашур хоть ещё немного побудет дома.

— Туллий с Элисиф будут охранять его, — успокоил он. — С ним не должно ничего случиться.

***

Тело Ульфрика Буревестника было омыто, а голова — пришита, однако всё равно пришлось завязать вокруг шеи платок, чтобы скрыть шов. Одежда была очищена от налипшей за дни пребывания в камере грязи. Тем временем за городом строили помост с погребальной ладьёй, куда и должно было быть уложено тело, а затем — сожжено. Все предшествующие этому десять дней по нордским обычаям следовало пировать и радоваться.

— Десять дней пьянства? — возмущался Туллий. — Это же безумие!

— Столько времени душа покойного будет добираться до Совнгарда, — качнула плечами Рикке.

— У меня ваши традиции уже комом в горле стоят! Кстати, что там с Галмаром? Не нашли?

Легат замотала головой.

— Прекрасно. Второй по опасности военный преступник сбежал! Во владении человека, который предал его!

— Значит, это наш шанс убедить ярла Корира и его жену, что в Солитьюде их сын будет в безопасности.

Туллий презрительно фыркнул: об этом он догадался без подсказки. Имперец направился к Кориру, пытавшемуся объяснить сыну, почему придётся на время уехать в Солитьюд.

— Ярл Корир, оставьте ненадолго ребёнка. Надо поговорить.

Ярл приказал мальчику пойти к матери, а сам поднялся и с генералом отошёл в сторону, уже догадываясь, на какую тему пойдёт разговор.

— Галмара нашли? — с надеждой спросил норд.

— Нет, к сожалению. Ни тела, ни самой лошади.

Корир недовольно вздохнул. Просто прекрасно: имперцы мало того, что устроили в городе показательную казнь, так ещё и до конца провести её не смогли! И этим людям он должен доверить своего ребёнка!

— Ваши лучники же хорошо стреляют?

— Между нами говоря, я очень на это надеюсь. Но в любом случае в Солитьюде ваш сын будет в безопасности.

— Я очень на это надеюсь.

Вместо десяти дней тризна проходила всего лишь три дня, пока для сожжения тела строили специальный помост с погребальной ладьёй — на том настоял генерал Туллий. Имперские легионеры и простые горожане состязались в борьбе и стрельбе из лука, слушали игру магов, владевших музыкальным искусством. Ученики, избравшие карьеру боевых магов, расспрашивали опытных солдат о службе в армии, те по-дружески обнимали будущих сослуживцев, по-дружески отвешивали им подзатыльников и трепали волосы.

На закате третьего дня народ собирался за городом, вокруг погребальной ладьи и разожженного рядом с ней костра. Покойника с помощью нескольких своих людей нёс сам ярл Корир; следом с подношениями шло несколько женщин во главе с Тейной. Тело Ульфрика было уложено в ладью, рядом с ним разложили угощение и оружие, которое было с покойным во время его пленения.

Когда все воины спустились с помоста, Корир взял в руки факел, поджёг его от костра, развернувшись к ладье спиной. Так же, спиной, ярл подошёл к помосту и поджёг его. Пламя поднималось вверх, быстро окутало всю ладью, трепыхалось на сильном ветру.

Туллий снисходительно смотрел на погребальный костёр и презрительно улыбался: ох уж эти норды с их традициями! Впрочем, где и когда ещё он бы увидел нечто подобное, как не похороны любителя этих самых традиций на земле его бывшего союзника! Рикке печально опустила голову, шепча заупокойные молитвы, взывая к Аркею, чтобы тот проводил душу покойного, а затем — к Шору, чтобы тот достойно встретил заблудшего сына Скайрима.

Блёнвенн выглядела недовольной и усталой. Драконорождённая не до конца понимала, зачем Корир пошёл на это. Хотел что-то показать Братьям Бури? Только зачем? Ульфрик был даже недостоин своего гербового зверя, ему даже волка на своих щитах рисовать не следовало бы. Он — трус, предатель и психопат.