Залечь на дно на Солстхейме

— Боевые маги? — на лице ярла показалось удивление.

— Вообще, сейчас существует пять школ магии, и из них убивать можно только школой Разрушения. Которую, кстати, раньше некоторые маги считали чуть ли не неполноценной, а Древис, наш мастер Иллюзии, так вообще насилие в любых его формах не любит. Ну, а боевые маги должны владеть не только магией, но и оружием, по традиции это или булавы, или топоры.

— Но эту школу Разрушения вы же все здесь изучаете?

— Да, изучаем. Но не всем приходится её в жизни использовать. Или ты думаешь, что мы тут все, как один — убийцы, хуже Тёмного Братства?

Добрый, даже немного простоватый взгляд юного волшебника за одно мгновение переменился, озлобился. Ярл Винтерхолда решил, что невзначай обидел юношу. Да, ещё год назад Корир мог бы в лицо назвать любого мага Коллегии убийцей, сказать, что у них всех руки по локоть в крови, но, сталкиваясь с Колеттой Маренс и её учениками, норд убеждался в своей неправоте. Да и тот данмер-иллюзионист хоть и казался немного не от мира сего, но какой из него убийца, если от вида избитого заключенного он, несчастный, аж побледнел. Блёнвенн же точно не была убийцей. Да, ей явно приходилось лишать других жизни, но это было в бою, ради собственного же выживания — так уж жизнь в Скайриме устроена, что порой приходится чужую кровь проливать.

— Онмунд, я не хотел никого задеть, мне просто интересно, — извинился мужчина. — Прости, если обидел.

— Ничего. Всё в порядке.

Юноша вновь поднял меч, снова выкрутив им несколько изящных пируэтов.

— Продолжим?

Ярл, с довольной улыбкой выдохнув, встал в боевую стойку и приготовился снова отражать учебные атаки своего сегодняшнего учителя.

— На сегодня тебе хватит, — остановился Онмунд, когда его ученик снова начал уставать. — А то завтра с постели не встанешь.

— Ладно. Спасибо, что возился со мной.

— Если хочешь — можешь каждый день в это же время приходить.

Корир оживился, одарил молодого волшебника радостным взглядом.

— Конечно, приду.

Парень довольно улыбнулся. Его девушка оказалась права — ярл Винтерхолда не столь безнадёжен.

— FUS-RO-Dah!

Ясное зимнее небо разразило громом.

— Это Блёнвенн, — испуганно заключил Онмунд.

Юноша, небрежно бросив тренировочный меч, кинулся к дверям Арканеума. Успеть бы добежать до покоев архимага, продержалась бы сама девушка… Нет, она продержится, обязательно продержится! О чём-то ином парень думать просто не желал.

— Эй, подожди!

Ярл Винтерхолда, будто забыв об усталости, побежал следом. Выручать общую подругу норды намеревались вместе.

========== Трудности с правдой ==========

За учебным боем нордов Драконорождённая с улыбкой наблюдала со своей башни. Мужчины делали перерыв, вели вполне дружелюбную беседу — кажется, оба начинали друг другу нравится. Онмунд наверняка уже объяснил ярлу, зачем в Коллегии лежит арсенал тренировочного оружия, так что Корира будет проще убедить, что прибавление к городской стражи в виде боевых магов будет полезным.

— Архимаг!

Девичий голос заставил Драконорождённую развернуться. Та самая молодая нордка из числа учениц Колетты звала явно не для простого разговора. Бретонка обнаружила, что дверь была заблокирована, а в руках нордка держала топор. В сердцах Довакин обрадовалась: она была права! От всей её паранойи был прок!

— Ты из Братьев Бури?

Архимаг собиралась заболтать девушку, отвлечь, затем — обездвижить заклинанием паралича и хоть волоком дотащить до городской тюрьмы, прямо в руки легату Телендасу.

— Нет, — неожиданно ответила нордка. — Но должна быть.

— И ты пришла сюда мстить мне за Ульфрика, так?

Довакин держалась уверенно, не желая выдавать страха. Бретонка хотела убедить собеседницу, что Ульфрик заслужил своей участи. А разве не так? Почему он не подумал о возмездии, что ждало бы его за нападение на Вайтран? Почему проявил неуважение к тем же Соратникам — иначе зачем бы Лидия выводила их на городские стены, нарушив запрет своего предшественника не вмешиваться в эту войну? В конце концов, он не попытался сманить Балгруфа на свою сторону дипломатическим путём! Впрочем, ярл Вайтрана тоже хорош оказался. Но давало ли это взаимное недопонимание право жестоко расправляться с жителями окрестных ферм? Давало ли это самому Ульфрику право вспоминать какие-то древние, отживающие себя обычаи — но при этом даже не соизволить самому явиться на поле боя? Да, Балгруф тоже отсиживался в своём дворце — но он хотя бы делал вид, что руководит своими людьми, а потом организовал похороны погибших, распорядился выплачивать людям компенсацию за разрушенные дома, заставил имперцев помочь с восстановлением города после битвы…

— Не только за него.

— Прежде, чем мы начнем, учти: Ульфрик поплатился за дело. Знаешь же, что он напал на Вайтран? Знаешь, сколько семей там хоронили своих близких? А знаешь, что Братья Бури сделали с жителями одной фермы? Я расскажу тебе. Тамошний работник-норд отделался очень легко — парня просто повесили. Хозяина фермы — имперца — они избивали. Долго избивали, и не только ногами. Знаешь, на что было похоже его тело? На кусок мяса. С переломанными костями. Его тоже повесили — но уже мёртвым. А догадываешься, что они сделали с работницей-босмеркой? Её насиловали — а затем размозжили голову. Возможно, за очередную попытку сопротивляться.

Руки Драконорождённой едва заметно начали дрожать, перед глазами вновь встали те зверства, что вытворяли Братья Бури над мирными жителями, не успевшими укрыться за городскими стенами. Изуродованные тела мужчин. Истерзанные тела женщин. Повешенные тела детей. Да, Братья Бури не жалели даже детей. А что бы эти звери вытворяли, ворвись они в Вайтран, бретонка даже думать не желала.

— Ты могла бы бросить Ульфрику вызов, — спокойно парировала ученица. — И убить его в честном бою. Но вместо этого ты натравила на город дракона и орды нежити. Без Ульфрика Виндхельм стал помойкой хуже Рифтена. Из-за тебя мой город стал помойкой хуже Рифтена. Знаешь, что начали делать серокожие в благодарность за то, что мы позволили им жить на нашей земле? Они грабят нас. Убивают тех, кто сопротивляется. Мою сестру… — голос девушки задрожал, а её руки крепче сжимали топор. — Их было трое. Догадываешься, что с ней сделали, раз на следующий день она утопилась?

— Думаешь, после всего, что данмеры в Виндхельме натерпелись, они будут любить вас, нордов? Сомневаваюсь. Я была в Виндхельме не один раз. И не припомню иного города, где к любому чужаку относились бы с такой неприязнью.

— Данмеры заслужили то, как мы к ним относимся. И что они в своей помойке живут, тоже заслужили.

Сколько раз Драконорождённая слышала подобное от нордов Истмарка — что, мол данмеры сами виноваты, надо за любую работу браться и радоваться, что им хоть какие-то гроши заплатили, да ещё и ботинок своего нанимателя-норда поцеловать. Вон, аргониане только что сапоги никому не облизывают, но берутся за самую грязную работу, получая за это сущие гроши. И что они получают взамен? Им даже в черте города жить не позволяют, вот и приходится им в холодных доках ютиться.

— Да-да-да, я слышала уже это столько раз, что со счёту сбилась. Только вот тебе не приходило в голову, что не все данмеры — отморозки? И если нет, то зачем тогда ты приехала в Винтерхолд, где даже управитель — тёмный эльф?

— Довольно уже болтовни.

Не успела нордка броситься в атаку, как в неё полетело заклинание паралича, но тут же словно разбилось обо что-то, не причинив не малейшего вреда.

— Колдуй, сколько хочешь, — язвительно бросила ученица-целительница.

Нацепила амулет, — решила Довакин. Может быть, напилась зелий.