Залечь на дно на Солстхейме

— Мы рассуждаем ни о чём, — вступилась Драконорождённая. — Эта девушка пыталась убить меня, теперь она мертва, а мне придумывать, что её родным написать.

На лестнице послышались шаги, и в покоях архимага показались те, кто в состоянии будет серьёзно помочь Довакину хоть как-то сгладить сегодняшнее происшествие. Хотя бы на бумагах.

— Вам пока что лучше вернуться в Зал Достижений, — со вздохом попросила Блёнвенн.

Молодые волшебники покинули комнату.

— Прости, что задержались, — извинился Толфдир. — Решали, куда и как перенести тело.

Драконорождённая жестом попросила посетителей рассесться по стульям, приготовила лист бумаги и перо с чернильницей.

— Что её родным писать будем? — поинтересовалась она.

— Написать что-нибудь мы всегда успеем, — успокоила Фаральда. — Скажи, она что-нибудь говорила тебе перед тем, как напасть?

— Ничего интересного, — хмыкнула архимаг. — Всё то же самое насчёт Ульфрика, Виндхельма и данмеров.

Про небольшие подробности, что превращало месть погибшей нордки в личное, бретонка пока что решила промолчать.

— И всё? — Корир едко поднял бровь, почувствовав, что девушка что-то недоговаривает.

— Она не из Братьев Бури.

— Конечно, не из Братьев Бури, — вступилась Колетта. — Девочка вообще сюда пришла ещё до того, как Винтерхолд на сторону Империи перешёл. Не сказать, что она прямо уж талантлива была, особенно в магии, но целительницей могла бы стать не из худших. Не понимаю, что ей в голову такого взбрело?

— Её сестру изнасиловали данмеры из Квартала Серых, — Блёнвенн решила открыть и остальные детали разговора с погибшей нордкой. — Она обвинила в этом меня. Свела всё к тому, что при Ульфрике бы подобного не случилось.

Довакин поймала себя на мысли, что начала сожалеть о том, что произошло в Виндхельме. Да, одолеть Ульфрика в честном поединке она бы в жизни не смогла, не хватило бы ни навыков, ни силы. Смогла бы Лидия? Девушки обсуждали этот вариант. У Буревестника был весомый козырь — ту’ум, которым он спокойно бы смёл Предвестницу. С другой стороны, обычным оружием оборотня даже в своем человеческом облике не убить. Не убить, но можно ранить, и Ульфрик имел бы право пожелать вести бой до первой крови, а не насмерть, мог бы принудить противницу сдаться. Подруги побоялись так рисковать, и предпочли более безумный, но безопасный для себя на тот момент план. Волшебница ничем не рисковала, пробираясь по земле в пустеющий дворец Исграмора — заклинания позволяли отпугивать призванную немёртвым драконом нежить, а нордка была в полной безопасности на спине Дюрневира, прикрывая подруг с помощью Ваббаджека. А теперь… Про участие во всём этом безумии Предвестницы знали единицы, и все они способны держать язык за зубами. Была ли теперь в безопасности Брелина, как создательница шуточного заклинания? Данмерка известностью не пользуется, да и к приступу паранойи, поразивший бывшую сокурсницу, серьезно не отнеслась. Значит, тёмной эльфийке нечего бояться? Довакин от всего сердца желала, что это было так. Пусть жители Виндхельма ненавидят лишь её. Пусть особенно отчаянные пытаются убить лишь её. С кем-то из них она будет справляться, а если нет… Что же, Сумеречная Гробница ждёт своего стража.

— Раз так, то советую вам похоронить эту девушку здесь, а её родным написать, что с ней… несчастный случай произошел, — посоветовал правитель Винтерхолда.

— Лучше «без вести пропала», — возразил мастер Изменения. — Меньше вопросов будет, если они захотят тело забрать.

— Подожди, разве вы своих погибших за городом не сжигаете? Вроде, вы своего прежнего… архимага так похоронили. И его помощницу.

Корир помнил ту странную процессию, выходившую из стен Коллегии. Лица норд тогда не разглядывал, понял только, что мужчины несли чьи-то мертвые тела, а затем за городом вспыхнуло пламя погребального костра. Да, ярл Винтерхолда знал, что данмеры сжигают своих покойников, но позже он узнал, что вторая похороненная в тот день была бретонкой.

— Мы хороним наших погибших здесь, только если уверены, что родственники не смогут забрать останки на родину, — поправила Фаральда. — Но я согласна с вами, ярл. К праху в урне меньше вопросов будет.

— Значит, хороним её здесь, — заключила архимаг. — А её семье напишем, что она погибла от рук бандитов.

Велев своим советникам подготовить всё необходимое для похорон, бретонка попросила оставить её одну. Девушка стащила с полки успокоительное зелье, вылила весь пузырёк в кубок и предпочла выпить его неразбавленным. Обжигающая горечь привычно расползалась вниз по чреву, вскоре разумом начал овладевать лёгкий туман. Давно Блёнвенн не испытывала ничего подобного — наедине с возможным убийцей, без помощи друзей, ещё и лишенная главного своего оружия — магии. Архимаг обратила взгляд на ящик стола, где хранились письма от первого Драконорождённого. В голову пришла сумасшедшая мысль: съездить уже на Солстхейм, познакомиться с Мираком лично. Но как можно бросить всё? Взять с собой Корира с Онмундом? Ярл Винтерхолда тоже не захочет оставлять свой город, особенно в такие времена. Оставалось лишь ждать, когда всё хоть как-то уляжется само собой, и пока сидеть тихо, ни во что не влезая.

========== Дипломатическая неприкосновенность ==========

Очередное письмо из Винтерхолда Мирак поначалу счел ещё менее искренним, чем предыдущее. Наверное, всё же с хвастовством он переборщил, не надо было так распускать перед бретонкой перышки. Но дальше архимаг задавала вполне резонные вопросы. Ведь правда, выбраться во время того же Кризиса Обливиона выглядело замечательной идеей. А занять пустующий трон Септимов… Управлять целой Империей, целым континентом, а не жалким промерзшим островом, затерянном в море Призраков, выглядело заманчиво. Драконорождённый до сих пор готов отдать всё, лишь бы получить Сигильский камень и знать способ, которым Манкар Каморан открывал ворота в Обливион. Но ни камня, ни нужной книги у Мирака не было, а в «Комментариях к Мистериуму Заркса» этот босмер ничего толкового не написал. Так, словесные излияния сумасшедшего философа, хоть некоторые строчки навевали очень интересные мысли.

Драконий жрец ещё раз прочитал письмо архмага, внимательно изучал каждую строчку, каждый завиток на буквах. Драконорождённого охватило странное чувство. Вроде, девка ему нужна только для того, чтобы зарезать на жертвенном алтаре и через её смерть вырваться из Обливиона. Но эта переписка уже странно льстила Мираку, хоть и длится она совсем недолго. Почему хотелось получать ещё больше писем из Винтерхолда, посылать больше в ответ? Может, потому что это принесло в жизнь Первого Драконорождённого глоток свежего воздуха? Жрец взял чистый лист бумаги и перо, раскрыл чернильницу и принялся писать ответ.

«Госпожа Кровадин! Я несказанно рад, что нам, наконец, удалось преодолеть первые трудности в нашем с вами знакомстве. Конечно же, уверяю, что впредь все мои последователи будут вежливы к уважаемой Фаральде и верным стражникам города. Я так же рад, что они смогли сполна искупить свою вину перед вами и показали себя образцом смирения и прилежности во время исполнения своего наказания».

Мирак снова перечитал написанные строчки. Неплохо. Можно продолжать дальше. Волшебницу интересовало, знал ли он святую Алессию, Ремана Сиродила или Тайбера Септима? Нет. Никого из них бывший драконий жрец не знал, да и шансов познакомиться с ними у него не было. В те годы его культ только зарождался, возможности покинуть Солстхейм ни у кого не было, да что говорить — его последователи даже прямых столкновений с дикарями-скаалами избегали, куда уж там лезть на имперских легионеров, засевших впоследствие на южной части острова!

«В своём письме вы интересовались, не был ли я лично знаком с Драконорождёнными, жившими после меня. К сожалению, я не удостоился этой чести, и знаю их так же лишь по официальным хроникам. Святая Алессия, насколько мне известно, никогда не покидала Сиродил, а мой культ в те времена даже не существовал. С Реманом Сиродилом и Тайбером Септимом мне так же не удалось познакомиться. Кризис Обливиона же действительно дал мне идею того, как вырваться из плена Апокрифа, но у меня не было и нет необходимых знаний, которые, боюсь, Манкар Каморан и высокопоставленные члены его „Мифического рассвета“ унесли с собой в могилу. Хотел ли я занять трон Септимов и править Империей? Да, боюсь, я бы не смог удержаться от такого заманчивого предложения, но делать его мне было некому».

Бывший драконий жрец снова перечитал получившиеся строки. Может, спросить у волшебницы, как она в такие юные годы ухитрилась архимагом стать? Да. Взаимные рассказы о прошлом позволят бретонке относится к нему более доверительно, и проще будет убедить её наконец-то прибыть на Солстхейм. А сам Мирак сможет узнать сильные стороны юной Драконорождённой и придумать, как обратить их в свою пользу.

«А теперь, госпожа Кровадин, позвольте мне немного побыть любопытным. Мои последователи говорили, что вы очень молоды, но уже смогли занять высокий пост архимага. Поведайте, как вам это удалось? Заранее прошу прощения за такую навязчивость — наверняка я не первый, кто задаётся этим вопросом. Не подумайте, я ничуть не принижаю ваших навыков и спокобностей. Даже наоборот, восхищаюсь. Но всё же место архимага требует не только познаний в магии.