Заложник страсти

Но кроме внутреннего трепета было еще и злорадство по поводу провала старшего брата.

Батисто не справился - и отец сразу это понял!

Марко усмехнулся, заложив руки за спину и перекатываясь с пятки на носок. Брабантская ведьма не обращала внимания на Батисто, а говорила только с ним. Значит, он понравился. Не мог не понравиться! И сейчас главное - не оплошать.

Дверь приоткрылась на ширину локтя, и нежный голос произнес:

– Вас ждут, господин.

Марко попытался приоткрыть дверь пошире, но с той стороны ее держала обладательница нежного голоса, и он не смог сдвинуть дверь ни на дюйм. Пришлось протискиваться боком.

Его встретила настоящая мавританка - высоченная, черная, как чернила, с толстыми губами и приплюснутым носом. Пока Марко разглядывал ее, вытаращив глаза, раздался другой голос - не менее нежный, принадлежащий Сафоре:

– Вы пришли ко мне или к моей служанке, дорогой принц?

– Разумеется, к вам, - ответил Марко, с трудом приходя в себя и отрываясь от созерцания черного существа.

Он обернулся к Сафоре и снова замер.

Правительница Брабанта сменила столичное платье на... Боже, разве это можно назвать одеждой?! На Сафоре были короткие, чуть ниже колен, полупрозрачные штаны с разрезами по бокам, позволяющие видеть стройные лодыжки и золотистую кожу во всей красе. Можно было бы увидеть и больше, но женщина предусмотрительно повязала поверх бедер цветастую шаль с кистями, скрывавшую самые желанные для мужского взора места. Не менее развратной была и рубашка, которую госпожа Сафора надела после королевского приема - что-то воздушно-розовое, полупрозрачное, то ли скрывающее плоть, то ли обнажающее. Глубокий вырез украшало тяжелое ожерелье светлого серебра, казавшееся почти белым на смуглой коже. И если бы не это ожерелье...

Марко запоздало отвернулся, чтобы проявить почтительность, но сердце так и застучало, а кровь закипела в жилах. Он смотрел в стену и видел стройную женскую фигуру, такую соблазнительную в своих полупрозрачных тряпках. В голой женщине не было столько откровенного бесстыдства, как в той... в той ведьме, что сейчас предстала перед ним.

– Почему вы отвернулись, принц Марко?
– промурлыкала за его спиной Сафора.

Прежде, чем ответить, Марко пришлось откашляться:

– Ваш вид, госпожа...

– О! Вы смущены моим нарядом? Но я устала ходить в ваших платьях, - хихикнула Сафора.
– Они больше походят на латы. А как вам наш наряд? Так одеваются женщины в Брабанте. Да обернитесь же! Мне неловко разговаривать с вашим... затылком.

Марко медленно повернулся и теперь окинул женщину долгим и внимательным взглядом, жадно рассматривая каждый изгиб ее тела.

– Ходите вот так?
– он невольно облизнул пересохшие губы, но постарался скрыть замешательство за насмешкой.
– Как же выдерживают ваши мужчины? Или вашим женщинам нравится быть изнасилованными под каждым кустом?

– Наши мужчины не набрасываются на женщин.

– Тогда они не мужчины, - хмыкнул Марко.

– Нет, они мужчины, просто...
– Сафора бросила на него смеющийся взгляд и прошла к низкому диванчику, которого раньше не было во дворце. Наверное, его привезли из Брабанта, как и воздушные тканевые драпировки, и пестрые подушки, которые теперь украшали комнату.
– Они мужчины, - повторила Сафора, - а не дикие животные.

Марко опять хмыкнул.

– Вы ведь не набросились на меня? Значит, и вы не животное, - продолжала ворковать Сафора, располагаясь на диване в очень вольготной позе - на боку, подперев голову рукой, на которой теперь красовались два тонких серебряных браслета.

Проследив, как дрогнули женские груди под тонкой тканью, Марко невольно оттянул ворот камизы - стало душно. К тому же, чернокожая служанка притащила жаровню, в которую бросила какие-то восточные благовония, от которых голова пошла кругом. Разглядывая лежащую перед ним женщину, Марко раздумывал - надо ли сказать еще пару фраз или же можно переходить сразу к делу - ибо как еще можно истолковать такое поведение? Женщина откровенно предложилась ему, распалив до огня в печени. Но присутствие служанки сдерживало. Хоть бы отослала ее, что ли?

– Так зачем вы пришли?
– спросила Сафора, подхватывая с блюда, протянутого мавританкой, крохотное пирожное - сладкое даже на вид, и отправляя его в рот.

При этом она не сводила взгляда с Марко и облизала кончики пальцев с таким удовольствием, что он разом вспотел от подобного бесстыдства и острого прилива желания.

– Отец отправил узнать, как вы устроились...
– Марко замолчал на полуслове, потому что понял, что ответа от него не ждали.

Посмеиваясь, Сафора перевела взгляд ниже, разглядывая, как на принце встопорщилась шелковая камиза.

– Ах, я вижу, вы уже на взводе, - сказала она без смущения.
– Надо же, и благочестивым иллирийским мужчинам знакомы плотские желания!

– Может, отошлешь служанку, и тогда я тебе покажу, какими бывают иллирийские мужчины?
– прямо спросил Марко.

Если она решила играть с ним, как с котенком, то он играть не намерен. Пусть даст то, на что намекает, брабантская шлюха. Но чертовски хорошая шлюха... Он закусил губу, рассматривая женщину от макушки до маленьких босых ступней - потому что прежде, чем лечь, она сбросила смешные восточные туфли - без задников, с острыми вздернутыми носами.

Ее тело было гладким, как мрамор, без единого волоска, и блестело, как отполированное. Иллирийские женщины воспитывались так, что любое кокетство по отношению ко всему плотскому считалось грехом. Эта женщина была грешна до мозга костей, потому что она любила свое тело - это было видно в каждом ее взгляде и улыбке, в каждом томном движении, в каждой шелковой кисточке, скользящей по ее бедрам. И ее грех соблазнил бы любого, кто смотрел на нее.

– Как заговорил!
– Сафора от души засмеялась, запрокинув голову.

Даже смех ее был чувственным, и Марко шагнул вперед, горя от нетерпения.

– Значит, отослать служанку?
– спросила она, отсмеявшись, и отправила в рот еще одно пирожное.

9

– Нам служанка точно ни к чему, - отрезал Марко, опускаясь перед диваном на одно колено.

Теперь его лицо и лицо Сафоры находились совсем рядом. И совсем рядом было ее тело - такое доступное, только протяни руку.

– Николетта, - позвала Сафора темнокожую служанку, - оставь нас.

– Да, госпожа, - ответила она нежным голосом, не вязавшимся с ее грубой внешностью.

Марко быстро оглянулся, чтобы убедиться, что мавританка ушла, и едва та скрылась за тяжелой драпировкой, скрывавшей вход в смежную комнату, придвинулся к Сафоре совсем близко, схватив ее за плечо.

От нее пахло чем-то сладковатым и дурманящим, как от экзотического цветка. Сквозь полупрозрачную ткань явственно проступали очертания груди. Сегодня она демонстрировала ее всем и каждому, и каждый мужчина умирал от желания дотронуться до нее. Хотели ее все, а досталась она лишь ему, Марко.