Замерзшее мгновение

Виниловые пластинки стопками лежали на скамье вместе с книжками, школьными каталогами, иллюстрированными и музыкальными журналами. Все пестрело от фотографий и ксерокопий снимков Мю: в детстве, у надувного бассейна в саду; чуть постарше, в шортах, с длинными ногами и руками; в четырнадцать лет, с крашенными хной волосами.

На маленьком столике, накрытом скатертью, стоял горшок с пыльным букетом засохших роз. Между цветами торчала карточка: «Мю в день 18-летия». Сверху висела увеличенная черно-белая фотография Мю. Телль подумал, что это, должно быть, один из ее последних снимков. Стоя на широкой каменной лестнице, она безмятежно улыбалась. По сравнению с зажатым четырнадцатилетним подростком на фото рядом она превратилась в цветущую женщину. Это была красивая карточка. Телль понимал, почему они выбрали в качестве объекта для поклонения именно ее.

Бернефлуд снова возник рядом.

— Отвратительно, да? Как жертвенник.

В тот самый момент, когда врачи «скорой» постучались и вошли в квартиру, Сейя открыла глаза.

— Черт, — сказала она, увидев Телля.

65

Ничего не объясняя удивленным коллегам, Телль поехал в машине «скорой помощи» в больницу Буроса. Сейя была в сознании, хотя и слегка заторможена из-за сильного, как потом выяснилось, сотрясения мозга.

С помощью полицейского жетона Теллю неправдоподобно быстро удалось добиться, чтобы пришел врач и осмотрел рану на голове Сейи. Ее нужно было зашить, а потом наверняка появится гематома.

В квартире не обнаружили ни одного предмета, которым можно было бы нанести подобный удар. Врач предположил, что это нечто тяжелое и округлое — может, бейсбольная бита.

Сейя не могла вспоминать, не хотела говорить о том, что произошло в квартире Сульвейг Гранит, несмотря на осторожные расспросы Телля.

— Я увидела силуэт человека и почувствовала, что голова словно взорвалась. Это все, что я могу сказать. И это все, что я хочу сказать сейчас. Я благодарна тебе, Кристиан, что ты приехал со мной сюда, но теперь можешь уходить. Я устала; и к тому же у тебя масса работы.

— Не самый подходящий момент, чтобы демонстрировать гордость, — мягко возразил он. — Кроме того, пару часов они прекрасно справятся и без меня.

И конечно же, едва он успел произнести эти слова, как в палату заглянул вспотевший юноша в халате медбрата.

— Кристиан Телль? У меня для вас сообщение… — Он склонился к Теллю. — Черт, простите. Я пробежал всю больницу, пока вас нашел… Вас просила перезвонить некая Карин Бекман. Это, кажется, важно и, я цитирую, чертовски спешно.

Телль выхватил телефон, набрал код, а потом прямой номер Бекман. Мимо прошла медсестра и, нахмурив брови, выразительно показала на табличку с перечеркнутым мобильным. Телль кивнул и пробормотал невнятное «извините» в адрес и медсестры, и Сейи.

Его голос эхом отдавался в пустом коридоре.

— Бекман? В чем дело?

— В каком смысле?

По ее напряженному тону он понял: что-то произошло.

— Где ты? Бернефлуд сказал, что ты поехал в больницу с…

— Говори, — перебил он.

Приблизился человек в белом халате, и Телль отвернулся к стене, прикрыв телефон лацканом пальто.

— Каролин Селандер задержали в Истаде, на пароме в Польшу, и… — Бекман, видимо, вошла в лифт, поскольку связь начала пропадать. — …полиция обыскала минивэн и нашла…

Ее голос прервался, в трубке зашипело.

— Черт, выйди из лифта! — заорал Телль.

Женщина с загипсованными руками и ногами проехала мимо в инвалидном кресле и хмуро покосилась на него.

— …нож, которым, вполне возможно, зарезали Свена Мулина, — продолжила Бекман. — Он вытерт, но эксперты говорят, что все же можно идентифицировать отпечатки, поскольку рукоятка деревянная.

— Хорошо, — сказал Телль. — Я займусь этим, когда ее привезут. Что с задержанием? Она оказывала…

— Кристиан, — прервала его Бекман, и ее голос снова зазвучал напряженно. Он понял: было что-то еще. Судя по звукам, она вошла в небольшое помещение — возможно, в свой кабинет — и закрыла дверь.

— Эстергрен потеряла сознание два часа назад. Приехала «скорая» и увезла ее.

Телль сделал неловкий шаг назад и прислонился спиной к стене. Голова вдруг закружилась, во рту пересохло. «Когда я в последний раз нормально ел? — отвлеченно подумал он. — Бутерброд и булочка с корицей. Вчера покупал пиццу в „Ла Гамберо“. Или это было позавчера?»

— Алло, Кристиан? Ты еще там?

Он прижал ладонь ко лбу.

— Я здесь. Как она?

— Не знаю. В больнице дают сведения только родственникам. У Рене есть мобильный мужа Анн-Кристин, но по нему тоже никто не отвечает с тех пор, как ему сообщили о случившемся и он поехал на такси в больницу. О Господи. Не знаю, как все это пережить.

Она, кажется, заплакала, и это удивило Телля. Он никогда не думал, что у Бекман такие тесные отношения с начальницей. Он попытался собраться.

— Карин, подожди, я выйду на улицу. Я тебе перезвоню.

Телль спустился на лифте вниз и, стоя у входа в больницу, набрал номер Бекман. Кажется, ей хватило этой короткой паузы, чтобы снова прийти в себя. «Малодушно», — подумал он.

Она откашлялась.

— Извини. Сама не знаю, что со мной. В последнее время так много всего произошло. Я рассталась с Ёраном. Теперь окончательно. По крайней мере думаю, что окончательно.

Телль заметил, что задержал дыхание, ожидая продолжения.

— Тебе не нужно извиняться, — не придумал он ничего другого. Какое-то время они молчали, и это молчание благотворно подействовало на обоих.

— Нет, — наконец сказала она. — Иногда следует попросить прощения. Извини меня за то, что порой бываю такой чертовски праведной. Вопрос о смерти касается нас всех. Не только тебя. Меня тоже. Я имею в виду, теоретически говорить легко, но на практике…

Она громко всхлипнула.

— Я рада, что мы с тобой разговариваем. Мне это очень нужно.

— Это хорошо, Карин, — сказал он.

На парковку перед ним начали медленно опускаться первые снежинки.

— Хорошо, когда есть кому подставить плечо.

В обычном случае он раздражился бы от своих неловких комментариев, но сейчас был абсолютно искренен.

— Да, — продолжил он. — Ты ведь сказала, что Эстергрен забрали несколько часов назад? Тогда нет ничего странного, что ты не можешь до них дозвониться. Это ужасно, Карин, но именно сейчас ты бессильна. В любом случае придется подождать до завтра, что бы ни случилось.