Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы
Шрифт:
Миссия Красной армии была сопряжена и с утверждением на территории Западной Белоруссии новых социалистических праздников. В спускаемых сверху достаточно однообразных сценариях вовлечения народа в массовые гуляния большое значение придавалось демонстрации силы РККА. С воодушевлением армия и народ встречали главный советский праздник 7 ноября 1939 г., когда на военных парадах Красная армия продемонстрировала всю свою мощь. Были организованы митинги с массовым участием местного населения: в Поставах в них участвовало 10000 человек, в Молодечно — 7000, Куренце — 10000, Вилейке — 25000, Браславе — 8 000, Видзе — 8 000. На площадях устанавливалось радио, демонстрировались фильмы, выступала армейская самодеятельность. Но были и районы, например, Августовский уезд, где праздник прошел как «обыкновенный рабочий день» [367] . Кроме того, военнослужащие продемонстрировали жителям Западной Белоруссии и новые негативные элементы советского быта: склонность к застольям и обильным возлияниям. Первый советский праздник отмечали с особым разгулом, пьянками и стрельбой. Например, в ночь с 6 на 7 ноября 1939 г. три комсомольца
367
«Ты с Заходняй, я з Усходняй нашай Беларуси». С. 80.
С особым вниманием проводились кампании, приуроченные 22-й и 23-й годовщинам РККА и ВМФ, праздновавшихся 23 февраля. Основной целью празднования было провозглашено укрепление связи армии с широкими массами трудящихся и мобилизация их на оборонный труд. Западнобелорусские газеты превозносили преимущества Красной армии в военном искусстве и организации, славили «железного маршала» Ворошилова, бойцов и командиров за освобождение Западной Белоруссии из под гнета польских панов, публиковали воспоминания о радостной встрече красноармейцев в сентябре 1939 г. Согласно разработанному в ЦК компартии Белоруссии сценарию празднование XXII годовщины РККА предполагало многочисленные фотовыставки, доклады политработников и командиров, проведение встреч с участниками освободительного похода. Военнослужащие, широко ангажированные на митингах и собраниях, подходили к мероприятиям очень ответственно. Например, лекция o советской армии для молодежи в школе длилась с 11 до 18 часов, дети измучились, а родители испугались, решив, что это акция по высылке.
Формировались новые традиции: 11 июля 1940 г. отметили освобождение Белоруссии от белопольской оккупации [368] . Борьба с белополяками в 1920 г. («В пущах Полесья» Я. Коласа) стала и темой нового советского театрального искусства, сменившего «кафе шантаны, клоунов, жонглеров». В эпицентре внимания армия оказалась и во время еще одного нового праздника — воссоединения белорусского народа — 17 сентября 1940 г.
Помимо пропагандистских задач РККА выполняла на занятых территориях организационные и управленческие функции. Поскольку польское государство еще до похода было признано несуществующим, стояла задача полностью изменить административную и правовую систему на занимаемых Красной армией территориях. Приказ № 01 ВС БФ гласил, что все мероприятия «должны проводиться от имени армии, так как до создания новой власти единственной властью в западных областях должны быть армия и ее органы, действующие совместно с органами Наркомвнудела» [369] . На деле до официального включения Западной Белоруссии в состав СССР законодательная, исполнительная и судебная власть на занятой территории имела военный характер. Органы НКВД пока оставались в тени. Вместе с тем, оккупационных структур власти формально создано не было. Для того чтобы подтвердить характер освобождения сразу же стали формироваться органы самоуправления. До проведения в январе 1940 г. районирования и установления структур постоянных органов власти на занятой Красной армией территории Западной Белоруссии действовали Временные управления (ВУ), объединявшие, в соответствии с приказом М. П. Ковалева от 19 сентября 1939 г. административную, политическую и военную власть [370] . Обязанность их формирования и включения своих представителей в их состав была возложена на командование частями и политорганы. Временные управления в городах появлялись через несколько часов после их занятия частями РККА. При оставлении городов в них обязательно сохранялся гарнизон. На военных была возложена обязанность патрулирования городов и охраны зданий.
368
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 267. Л. 71. (11 июля 1920 г. Минск был занят Красной армией)
369
Беларуская нацыя: уз’яднанне… С. 51.
370
Gnatowski М. W radzieckich okowach… S. 198.
3 октября 1939 г. Военный совет БФ утвердил состав областных (воеводских) ВУ. Они состояли из 4-х человек (два представителя армии, один от НКВД, один от временного управления областного города) под председательством представителя политорганов. [371] Следует учитывать, что в составе воинских частей находились прикомандированные в спешном порядке специально для организации управления группы партийных и советских работников [372] . Не случайно польский историк А. Судол назвал такую систему власти партийно-военным аппаратом.
371
Назаўсёды разам… С. 176.
372
Климов И. Ф. Указ. соч. С. 23.
Помимо этого процесс формирования структур исполнительной власти и правопорядка сопровождался выдвижением местного населения, выражавшего желание сотрудничать с новой властью. В сельской местности, проходя через деревню, политруки собирали собрание, на котором под контролем военнослужащих
избирался крестьянский комитет. Последний получал от жителей задание, разделить помещичью землю и скот (с предупреждением «не резать»), создать деревенскую милицию, позаботиться о бедных, наладить работу школ и медицинских пунктов и т. д. По сути, Красная армия инициировала сельскохозяйственную реформу. Несмотря на то, что формально решение о национализации в западных областях БССР было утверждено Народным собранием, реально она началась сразу с приходом Красной армии. Крестьянские комитеты, согласно приказу № 01 ВС БФ, создавались в первую очередь «для захвата помещичьих и монастырских земель, крупных государственных чиновников и передачи захваченных земель бедноте и середнякам».Контроль над деятельностью новых органов исполнительной власти, подбор и корректировка их состава были возложены на работников политуправления армий и фронта. Они же организовывали совещания Крестьянских комитетов. В Волковыске, например, такое совещание проводил сам командующий Белорусским фронтом М. П. Ковалев.
Поскольку польских полицейских арестовывали независимо от их отношения к новой военной власти, «для борьбы с бандитскими шайками» и помощи в охране железнодорожных станций, мостов, городов население призвали в вооруженные отряды Рабочей гвардии и крестьянской милиции.
Отсутствие у военных опыта, быстрые темпы продвижения передовых частей, незнание местной обстановки обусловили замедленность действий по формированию органов власти, неспособность решить многие проблемы. П. К Пономаренко писал И. В. Сталину 25 сентября: «Так как первые эшелоны войск действовали рейдовым порядком и нигде не задерживались, а старые эшелоны также движутся не широким фронтом, а по магистралям, поэтому есть громадное количество сел и деревень, где красноармейцы и политработники еще не побывали». Командарм 1 го ранга Г. И. Кулик, координировавший в сентябре 1939 г. действия Украинского и Белорусского фронтов, сообщал, что «наши люди, выделенные для организаций власти на местах, сильно отстают от темпов продвижения, и часто в больших городах власть организовывалась через 1–2 суток после прихода войск». Были местности, куда Красная армия в первый месяц так и не дошла. Процесс создания временных органов власти в Западной Белоруссии закончился только к декабрю.
Военные не всегда были компетентны в тех вопросах, которые выходили за рамки инструкции. Во многих случаях в затруднении оказывалось и командование. Например, политуправление пребывало в растерянности после того, как ВУ Белостока обязало капиталистов неработающих предприятий платить рабочим 100 % заработную плату. Не было единодушия в решениях и действиях между членами Военного совета, например, Пономаренко и Сусайковым. В неразберихе и хаосе, при плохом учете людей, появлялись и самозванцы. Так, некий Савушкин В., 1917 г. рождения, 16 сентября 1939 г. отстал от части, стал заведующим коммунальным отделом, потом председателем горсовета, оказался жуликом и награбил много вещей.
Однако более всего осложняла процесс формирования новых органов власти реакция местного населения. В одних случаях оно проявляло чрезмерную активность. В частности, было много примеров, когда отряды Рабочей гвардии и Крестьянские комитеты создавались еще до прихода Красной армии. В местечках Городок и Олехновичи подобное самопровозглашенное правление назвали ревкомом. Бесконтрольно возникшие крестьянские комитеты политрукам приходилось распускать и переформировывать после разъяснения.
В других случаях, вновь созданные органы власти плохо понимали задачи своей деятельности. В одном из политдонесений говорилось, что слабым местом являются деревни и села, «крестьянские комитеты делают все на свой страх и риск с оглядкой, медленно, боязливо и зачастую неправильно». Из частей 10-й армии сообщалось, что «Временные управления с работой не справляются, во многих районах, кроме людей из политуправления, никого нет». В донесении НКВД от 24 сентября 1939 г. подчеркивалось, что «в местечках и селах Западной Белоруссии крайне медленно идет работа по созданию органов власти». Не установлена советская власть в местечках Раково и Радошковичи: «Крестьяне ничего не делают… Население просит быстрее помочь им создать советскую власть». Молодежь местечка Ленино писала в приветствии пограничникам «Приходите к нам, научите нас, как устраивать жизнь». Формирование полноценных органов власти тормозил дефицит местных кадров, при подборе которых основными критериями было отсутствие собственности, тюремное заключение в прошлом (использовались материалы польской дефензивы), принадлежность к белорусской национальности и т. д.
В целом документы доказывают стремление к взаимодействию с Красной армией местного населения, которое проявлялось в ремонте разрушенных мостов и дорог, вылавливании «белопольских бандитов», наведении общественного порядка, разделе земли и охране помещичьих имений, предоставлении транспорта для перевозки военных грузов, уходе за ранеными и т. д. Пользовалась поддержкой населения и Рабочая гвардия. Например, в Белостоке, в первый день, в нее вступили 397 человек, в Кобрине за несколько дней — 120 человек. 400 человек насчитывалось на 1 октября 1939 г. в Рабочей гвардии Пинска. В Бресте в ее состав входило 120 человек, а в каждом из волостных центров — по 30–40 человек.
Однако на сотрудничество часто шли не те этнические и социальные группы, на которые рассчитывало армейское руководство. Так, в Рабочую гвардию Белостока записывались одни евреи, поэтому пришлось искусственно регулировать ее национальный состав. Стремление евреев в органы власти и правопорядка были заметны и в других местах. В местечке Ивенец 29 ноября 1939 г во время драки на базаре народа с Рабочей гвардией, пытавшейся запретить продажу самогонки, имели место «выкрики против еврейской национальности». Член Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ), житель деревни Чемеры Слонимского района писал в Томск своему брату в июле 1940 г.: «Представь, что в городе, в учреждениях, ни одного не увидишь белоруса. Нет не думай, что я антисемит, но это сущая правда». Крестьянин деревни Васильевичи Пореченского сельского совета удивлялся: «Почему вы крестьяне выдвигаете жидов… жиды везде у власти».