Записки нечаянного богача 4

Мы отошли от вертушек подальше, вдоль по берегу. Выданные перед вылетом комплекты утеплённого камуфляжа делали нас одинаковыми и похожими со стороны, наверное, на бизнесменов и военных, что прилетели на охоту, чтобы за рюмкой чаю обсудить важные общие интересы. Что, в принципе, не так уж и далеко было от правды. Тут и военных хватало, и деловых, и интересы были ох какие важные. Да и охота намечалась нешуточная. Только за добычей предстояло гоняться не только в горизонтальной, но и в вертикальной плоскости.

Глава 15 Откуда что берется

Начали, как принято в определённых кругах, с планёрки, летучки или накачки, совмещённой с раздачей ценных указаний. Товарищ Директор, пошептавшись возле своего вертолёта со Второвым и владыкой Ларионом, видимо, на предмет вновь открывшихся в ночи обстоятельств, махнул рукой. После чего священник направился к нам с Тёмой, смолившим поодаль, куда меня за рукав оттянул пожаробезопасный Головин. А к Александру Васильевичу и мощному старику подтянулись двое одинаковых военных, с одинаковыми лицами и осанками. Посмотрев в планшет, что держал в руках эрудит и умница, одинаково кивнули, отметили что-то в своих приборах, похожих на крупные, матёрые выживальческие смартфоны в бронированных бамперах, и разошлись к своим группам. Одна, возглавляемая тем «одинаковым», который едва заметно отличался от коллеги аккуратной бородой, построилась в направлении стен монастыря. Вторая, от которой не доносилось ни звука, а команды передавались, будто на языке глухонемых, нацелилась прямо через реку — туда, где в просвете деревьев она соединялась с озером, название которого я забыл. Третья команда, к которой подошёл старший Головин и в которой я, кажется, различил мощную фигуру Сани и большой рюкзак Витька, направилась к нам. Но не сразу.

— Дима, Артём, доброго утра! — поздоровался отец Ларион, пройдясь по нам своим привычным ОПВ.

— Доброе утро! — ответили мы хором, будто весь вечер тренировались.

— Михаил Иванович обмолвился, что ты можешь рассказать мне что-то важное о ком-то из моих, скажем так, коллег, — осторожно и издалека начал он.

— Здесь неподалёку покоится бывший монастырский келарь, — начал я, предположив, что святой отец имел в виду именно этого коллегу. Потому что других я, откровенно говоря, и не знал. — Он просил похоронить его по-правильному, потому как прикопали тогда в спешке, без отпевания и прочего.

— Откуда тебе известно слово «келарь»? Оно не самое распространённое, — уточнил владыка ровным, но каким-то излишне сухим тоном, суше, чем вьюга в лютый мороз. Аж колол он, тон тот.

— В книге какой-то читал, не про того ли самого Степана Тимофеевича ли, не вспомню с налёту. Да и сам он представился именно так.

Я покосился на Тёму чуть удивлённо и будто бы ища поддержки — чего, мол, они? Не джентльмены, что ли? Не верят на слово? В ответ получил от него редкий по яркости эмоций взгляд и мимику, сочетавшие суровое профессиональное одобрение действий того, кто вёл допрос, некоторое пренебрежение к дилетанту-допрашиваемому и еле заметную капельку жалости к обоим. Ко мне и к нему самому, то есть. Довели же Боги снова так встрять с этим Волковым! Сперва влипнет в заваруху — а потом лицо делает, как древняя старуха из глухой деревни, впервые попавшая на приём к гинекологу. Ясно же, как день, что чем важнее вопрос и задействованные интересы — тем более тщательной будет проверка. Сегодня важность была представлена тремя крайне авторитетными гражданами, что представляли интересы денег, власти и веры.

— Что ещё он рассказал? — пожалуй, таким голосом вполне мог бы говорить и папаша Мюллер.

— Он представился келарем Василием. Сказал, что игумен Никита направил его с донесением к воеводе Вельяминову. Указал место, где найти его самого. Ну, останки, то есть. Где лежит дореволюционный клад, что спрятали купцы. Что под монастырём двенадцать келий с казной. И что на озере неподалёку лежат под камнем ларцы, что свезли туда по приказу Марфы Ивановны, инокини и царицы, супруги патриарха Филарета, — выдал я всю правду разом, повинуясь решительным советам не выделываться, хором озвученным фаталистом и скептиком.

— Келий нашлось при раскопках всего девять. Вероятно, ты сможешь помочь обнаружить ещё три, — будто бы раздумывая, проговорил святой отец. Но глаз с меня по-прежнему не сводил, и под их прицелом было всё так же неуютно. — Что в ларцах великой старицы Марфы?

Он проговорил титул размеренно, будто сообщал, как надо правильно говорить «Товарищ генерал армии, Начальник Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации» дебиловатому курсанту. Мне, то есть.

— Об этом монах не сообщил, — лаконично и сдержанно ответил я, проигнорировав предложенный внутренними паникёрами вариант — гаркнуть, выпучив глаза: «Не могу знать, Ваше Высоко-пре-о-свя-щен-ство!!!».

— Хорошо, — кивнул отец Ларион, оглянувшись в сторону выстроившейся своей когорты. Мы с Головиным незаметно выдохнули. А там, ближе к монастырю, что-то начиналось.

Сперва, ещё в процессе допроса, то есть задушевной беседы со святым отцом, реалист услышал что-то вроде «Сколько? Пропустить!» со стороны группы фельдмаршала. Потом со склона из-за деревьев потянулась цепочка тёмных фигур, вспарывая предутренний зимний мрак лучами мощных фонарей. Через несколько минут, как раз к финалу нашего общения с батюшкой, на берег, к вертолётам, вышла группа монахов. Все в чёрном, только у шедшего третьим — высокий белый головной убор. Валенки, рясы, полушубки — всё сливалось и смазывалось с непроглядней темнотой, особенно за их диодными прожекторами, смотревшимися на тихом берегу тревожно.

— Кто вы такие и что делаете на моей земле?! — чуть в нос и выше ожидаемого начала дородная, хоть и невысокая фигура в белой не то папахе, не то ещё чем-то. Говоря менее деликатно — гнусаво завизжав.

— Здесь проводится научно-исследовательская экспедиция. Русской православной церковью, Географическим обществом и иными службами и ведомствами согласованная, — весомо и до боли спокойно сообщил, медленно шагая по снегу, отец Ларион. Вот так вот! Не поименовал, не назвал «не менее важными и страшными», а так и сказал: иными. Привет от Сергея Васильевича.

— Я в известность не поставлен! И согласия не давал! — продолжал визжать пухлый с рыжей ухоженной бородой. Опрометчиво не обратив внимания, как при первых звуках голоса отца Лариона его группа, вся до единого, замерла и только что стойку не сделала, поводя носами. А когда владыка подошёл ближе — склонились все головы, нацелив на него острые верхушки шапочек. Видимо, все разом нашли что-то бесконечно важное аккурат перед тупыми носами валенок. Кроме этого звонкого, с белым верхом.

— Ваше согласие не требовалось, игумен Тит, — об тон отца Лариона можно было затачивать ледяные бердыши для инеистых великанов. А мой скептик тут же ехидно продолжил вслед за ним: «…и вряд ли кому-то когда-нибудь потребуется впредь. Ох и влип ты, Титуся! Очки надо носить, раз слабо зрячий, не узнаёшь в лицо начальство!».

— Да вы кто такие вообще?! — мы с Тёмой, кажется, были твёрдо уверены, что закопал себя игумен ещё первой фразой про «его» землю, а теперь просто прыгал сверху, трамбуя грунт. Фаталист же добавил что-то про особенности грудного вскармливания у тараканов, простонародно обыграв имя нервного толстяка.

— Я — митрополит Ларион! — черные фигуры монахов потянуло к земле со страшной силой, а с рыжебородого едва не сдуло шапку, о названии которой теперь спорили, потешаясь, фаталист со скептиком, выдвигая варианты, один оригинальнее другого, от камилавки до ермолки. Голос, которым представился и продолжил общение владыка, не оставлял сомнений — дела у игумена решительно плохи. — Братия, проводите брата Тита в келью, ибо нездоров он!

Четверо ближайших подхватили пухлого, которого будто парализовало, и потянули назад и вверх, к белым стенам на вершине холма. Кажется, даже их полушубки со спины излучали смирение и огромную благодарность Господу за то, что удалось смыться с берега, где стояли вооружённые и очень опасные люди. И это были разные люди, потому что безоружные были страшнее.

— Брат Сергий, — явно успокаиваясь, произнёс отец Ларион.

Из поредевшей группы встречающих вышел длинный худой монах с седой бородой и склонился перед митрополитом, сложив руки так же, как вчера Тёма при встрече с бывшим полковником, а ныне владыкой Филаретом. И принял благословение, так же приложившись к ладони.