Записки нечаянного богача 4

Через несколько минут над ямой повисли тросы, крюки и петли, через один или несколько блоков крепившиеся к лебёдкам на конструкции вроде строительных лесов, что удивительно быстро подняли бойцы. Частью она была собрана из ферм, что приехали со снегоходами, и которых я даже не заметил, а частью — из здешних деревьев, подходивших по размеру. Два ближних даже рубить не стали.

Загудели маленькие, но явно мощные электромоторы — и тросы выбрали слабину. А вслед за этим земля будто вздохнула тяжко, на весь лес, прощаясь с тем, что берегла столько лет.

«Каменного лося» тянули верёвками и толкали шестами. Упрямая скотина норовисто, как живая, вырывалась, пару раз едва не своротив всю эту инженерную городьбу над ямой. Но разум, настойчивость и магия народной речи одержали победу: камень, от которого пахло древностью и землёй, улёгся в шаге от края своей могилы. Поглядывая на нас, словно выбирая — кого бы утянуть с собой обратно, раздавив там внизу в кашу.

Вниз по складным лестницам из тех же, наверное, ферм и модулей, что и леса, спустились трое, быстро обрядившихся в костюмы РХБЗ. Три здоровенных жабы с хоботами, что ныряли в могилу посреди острова, затерянного веками в непролазных лесах. «Всё логично и предсказуемо, всё как мы любим» — не удержался язва-скептик.

— Чисто! — доложил товарищу Директору тот, что стянул противогаз первым. А глаза его сообщали обратное — не должны они, наверное, были светиться радостным восторгом у битого жизнью и службой вояки. Но прям сияли.

Я к срезу земли даже не пошёл.

— Чего замер-то? Озяб? — удивился младший Головин, переминаясь с ноги на ногу, будто горячий гвардейский конь.

— Неа. Но как-то, знаешь ли, не тянет. После нетленного старца там, как думаешь, чего можно ожидать? — хмуро ответил я, даже отвернувшись от ямы.

— Да всё, что угодно, — перестал срываться вскачь стальной приключенец, оборачиваясь назад со стремительно грустнеющим лицом.

— Вот и я тоже так думаю, — согласно кивнул я.

Поэтому на извлечение семи окованных ларцов смотрели мы с непередаваемыми лицами, как в креслах у дантиста на удалении зуба мудрости: вроде как и знаешь, что потом всё будет хорошо, но вот по мимике это «хорошо» не считывается никак. И на вившихся вокруг бойцов с камерами и смартами, что вели фото- и видеосъёмку поглядывали примерно так же.

— Дим! Неужели ни малейшего интереса к находке? — бодрым тоном воскликнул проходивший мимо Второв.

— Нет, Михаил Иванович. Ни практического, ни, тем более, научного, — кисло ответил я. — Поездка эта идёт бартером за освящение храма на участке, который я меняю. Весь мой интерес сейчас в полтыще вёрст к востоку, и мысли, честно говоря, о тех краях, в целом.

— А не в целом? — опять прорезалось во взгляде кардинала вулканическое стекло.

— А если в частности — то я подумал: чего такого могли притаить тут первые Романовы, за чем потом их потомки, люди по-немецки бережливые и рачительные, даже в самый голодный год не сунулись?

— И?.. — он даже остановился.

— И после пары версий думать дальше расхотелось. Вот как отрезало. Вы с Александром Весильевичем говорили, что после одной из поездок пришлось какие-то жития переписывать? Тут, я боюсь, всем курсом истории дело пахнет. Это как минимум, — тяжело вздохнул я. Вот бы ошибиться, только бы не сглазить, не угадать…

То, что мы со скептиком опять попали «в десятку», стало ясно, когда над полянкой прошелестел голос товарища Директора:

— Обе группы — десять шагов в сторону от ямы! Изучать подступы! Внимательно!

Так шелестит, наверное, смертоносная сталь катаны, покидая ножны. Хотя под конец команды уже отчётливо слышался металлический лязг, будто кто-то ленту в пулемёт заряжал. Или короба с ней крепил к чему-то очень опасному и весомому. «Всё, приехали…» — грустно предположил скептик. Я, поскольку ни к одной из групп причислить себя не мог, продолжил стоять спиной к яме и ряду из семи гробов. Фаталист предложил найти недостающее резное коромысло, чтобы в точности повторить народную формулировку про «твою в гробину бога душу мать-то». Подумалось даже, что вон из той ветки его было бы нетрудно вырезать. Но тянуть руки к ножу не хотелось категорически — момент как-то не располагал. Лицо Головина, стоявшего за левым плечом в полушаге, полностью отражало упомянутый момент и тоже не располагало ничуть. Сиди он с таким на свадьбе — хрен бы мы Бадму выдали за него.

— Что думаешь, Дим? — вроде как спокойно спросил он. Но голос был под стать лицу и тоже доверия не внушал.

— Поздно уже думать, Тём. Сейчас дяденьки над сундуками поохают, крышки закроют с характерным звуком и к нам подойдут. Если повезёт — с предложением конструктивным, что деньгами пахнет густо. Если нет — ляжем в ямку. Ещё и лося этого, падлу, сверху определят, наверное. — Ни в чём не повинный валун бесил, почему-то, несказанно. Наверное, потому, что был единственным на этой заросшей опушке, за что цеплялся глаз.

— У меня жена молодая. Ребёнок будет. Я живым под лося не согласный лезть, — проговорил Артём Головин, диверсант с таким прошлым, о котором никто и никогда не напишет и не расскажет. Я внезапно ощутил, как темнеет его голос. Да, вот так, в очередной раз вразрез с физикой звук изменил цвет.

— Значит, сложат холодного. Возможно, не целиком, — кивнул я. Мой тон не понравился мне самому. Потому что в нём была твёрдая готовность умереть с честью. А, значит, биться до последнего. И после тоже. И въехать на свои Небеса гордо, гоня впереди себя ораву из тех, кто первый начал, на радость предкам.

— Вот это уже получше настрой, — речь Головина стала как-то мягче, а звук «р» оказался неожиданно раскатистым. Покосившись, увидел жёлто-зелёный блеск в глазах друга. Теперь, пожалуй, повоюем. Жалко, конечно, пацанов. Второва тоже жалко. Да и яма маловата, это очевидно.

За нашими спинами прозвучали хлопки и металлический стук — крышки сундуков закрывались, начиная обратный отсчёт. Я спиной видел, как скользнула чуть дальше правая задняя лапа Барса, чтобы ловчее оттолкнуться в первом прыжке. Я знал, откуда он уйдёт на второй прыжок назад, кувырнувшись в воздухе. Я чуял, как склонилась моя голова, опустились плечи и напряглись ноги — задние лапы. Морда пошла складками от кончика носа аж до темени. Уши прижались к затылку.

И тут за спинами полыхнуло.

Это был не взрыв и не вспышка, по крайней мере — в видимом глазу диапазоне или спектре, в чём там оно измеряется. Но волна какой-то концентрированной силы, мощи даже, я бы сказал, едва не сдвинула нас, стоявших в снегу вроде бы очень твёрдо и уверенно. Да, про эту грань многогранного мощного старика я как-то подзабыл. Головин вроде бы просто выдохнул. А вроде и зашипел, как змея или рысь, раскрыв пасть и выдохнув воздух сквозь стиснутое горло с опасным звуком.