Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 - 1916)

Предполагаемые формирования не будут мифом в том случае, если корпуса и армия получат и пулеметы, и орудия, понятно, со снаряжениями. Пулеметов чрезвычайно мало. I-я Кавказская пехотная бригада их совсем не имеет; 2-ая имеет Мадсена [61] . Кавалерия имеет очень мало.

Положение винтовочного вопроса совершенно невозможное.

В запасных батальонах на 80 [солдат] – 17 [штук], т. е. на 5 человек одна. Допустим, что будет на 10 человек. Можно взять 9 тысяч; в Михайловской крепости 17 тысяч. Осуществив предположение – взять эти выправки, получим 26 тысяч, а не 35 тысяч. Но перевооружение михайловских войск Лебелем [62] не пристреленным очень опасное предприятие.

61

Пулемет системы Мадсена.

62

Французская винтовка системы Лебеля.

Не хватает в армии 37 тысяч, надо в запасе 20 тысяч = 57 тысяч. Для формирования надо 38 тысяч = 92 тысяч, имеется 26 тысяч, не хватает 66 тысяч. А еще формировать. Все на бумаге. Нова мне эта комбинация. Штаб хочет отнять из запасных батальонов все 3-х линейные винтовки. Это чисто по-канцелярски. Не понимаю, как мог великий князь на это пойти.

26-го февраля. Бахмач

Запасным батальонам могут дать не более 8–9 тысяч винтовок, Михайловской крепости – 18 тысяч, следовательно, около 26 тысяч, и последняя получит взамен Лебеля. Но затем остается некомплект ружей в 37 тысяч и необходимость иметь запас в 20 тысяч – не хватает 57 тысяч на это, да на формирование надо дать добавочных 9 тысяч – всего 66 тысяч. Их никто не даст, потому, что их нет. Правильнее было бы, на мой взгляд, 26 тысяч винтовок употребить на пополнение некомплекта. Также поступить с офицерским вопросом, а наличным войскам дать не столь грузное соединение, и главное, усилить формирование дополнительных артиллерийских частей, ибо ими мы слабы. На батальон 1 1/2 орудия, а с гаубицами 1 3/4 . В «Киевлянине» 24/11 вырезал следующую заметку, взятую из Германских газет:

Близко к моим расчётам, но скромнее.

Сведения эти могут быть отнесены к концу января; когда действительно, около 5-ти дивизий могли быть посланы, что сходится с моими расчетами, а затем, вероятно, из общего числа европейских, босфорских и сирийских – всего 22 дивизии новых, формирования было выделено еще, сколько неизвестно, по моему расчету, в сторону Эрзинджана еще 4–6 дивизии и к Диарбекиру, а равно к Месопотамии – 5–6, а всего 9-10-12 дивизий. Итак, в конце концов, считая и формирование не вполне оконченным, можно считать, что кроме бывших уже в составе 3-й армии, турки в Эрзинджанском направлении могут направить 9-10 дивизий, а в Диарбекир-Битлис 4–5, в Месопотамию 2 дивизии и всего 15–18 дивизий, а с формированными больше.

Теперь насчет немцев вопрос остается невыясненным. Ожидать офицеров, материальной части следует. Предоставленные только себе, турки могут 9-11 дивизий направить на Эрзинджан, 4–5 на Диарбекир-Битлис и 2, т. е. 17-18-19 дивизии. Если 3-ая армия будет восстановлена до 9-10 дивизий, то мы можем встретить на Эрзинджанском направлении 18–20 дивизий, на Битлиском 4–5, в Месопотамии 6–7, всего 28–33 дивизии, а против нас 22–25 дивизии. Скажем, против врагов своих будет в Азии сосредоточено активных войск до 30 дивизий, свыше 300 тысяч. Наши умозрительные расчеты, лишь по ничтожным, зачастую совершенно неверным сведениям, будут иметь большое колебание, если только случайно не нападем, по оперативным соображениям на верные соображения.

Если против нас будут сосредоточены около 18 турецких дивизий, то справимся своими силами – это составит около 160–170 батальонов разделенных, но надо думать, что этот расчет совершенно неверный. Минимум 22–24 дивизии, и на Эрзерум дивизий 4 от Битлиса. Этого наши силы не выдержат.

29-го февраля. Ставка

27, 28, 29 февраля прошли в переговорах об удовлетворении нужд Кавказской армии всем необходимым. 1-го марта я закончу эти переговоры по части начальника военных сообщений. Пока полное содействие и полная готовность. Кавказский штаб, боясь почему-то отказов, воздержался от заявлений. Теперь же во всем согласие и получаем больше, чем просили. Мне пришлось самостоятельно просить о многих предметах, о которых штаб не просил и во всем полное содействие и готовность. Оперативные вопросы переговорены лично с М.В. Алексеевым. Обширные, 3-х дневные переговоры пришлось вести с генералами По {162} и Лагишем {163} . Нелегко было провести мысль о необходимости действий всем трем союзникам, чтобы вырвать Турцию от могущественного ее союзника, но сегодня обсуждая этот вопрос совместно, мы пришли к единению. Вильямс {164} отсутствовал. Это жаль, ибо главная препона в Англии и более всего в Китченере {165} . Последний весь ушел в Египет {166} и никого с места не желает двинуть. Он упрям и самолюбив. По его настоянию желали убрать из Салоник англичан [63] , но вследствие наших настояний их оставили…

162

По Поль-Жеральд-Мари-Сезар (1848–1932), французский дивизионный генерал. С 15.08. по сентябрь 1914 – командующий Эльзасской армией; с 1915 январь 1918 состоял на военно-дипломатической работе, возглавлял французскую военную миссию в России; в 1918–1919 – член французской миссии в Австралии, позднее возглавлял общество ветеранов войны.

163

Лагиш де, маркиз, французский бригадный генерал, с августа 1914 до мая 1916 – начальник французской военной миссии при Ставке Верховного главнокомандующего в России.

164

Вильямс (Уильямс) Джон Хэнбери (1859–1946), британский бригадный генерал, в 1914–1917 – начальник английской военной миссии при Ставке Верховного главнокомандующего в России, позднее – руководитель отдела по делам британских военнопленных.

165

Китченер Гораций Герберт (Kitchener) (1850–1916), британский фельдмаршал (1909). С 06.08.1914 – военный министр Великобритании. Погиб на крейсере «Гемпшир», следовавшем с визитом в Россию и подорвавшемся на мине.

166

…весь ушел в Египет… – имеется в виду принципиальная позиция фельдмаршала Г. Китченера, выступавшего против активный наступательных операций на Западном фронте в 1915 году и озабоченного противодействиям 4-й армии Ахмед-Джемаль паши, предпринявшей в январе-феврале 1915 года попытку форсировать Суэцкий канал.

63

Англия: Месопотамия ок. 3–2 1/2 див. (20 тысяч), Египет 11 див. (одна ушла во Францию. 5 1/2 див. в Салониках; Франция 3 див. в Салониках. Франция встречает затруднения в дальнейшем формировании. Человеческий контингент начинает иссякать. Англия на континенте имеет до 600–700 тысяч в передовых линиях, в лагерях до 400–800 тысяч, остальные в Англии. Но полагают, что Англия встречает затруднения в формировании за недостатком кадров. – Примеч. Ф. Палицына

Алексеев придает большое значение Салоникам, но более по политическим и моральным причинам. Расширение операции и производств ее к северу требует предварительного расширения зоны сосредоточения, а не ограничиваться Салониками, но на это не идут. Значит, об операции говорить нечего. Пока цель спасти и применить к делу 150 тысяч сербов и турок. Турки обязались дать в распоряжение Германии 12 лучших дивизий. Сомневаюсь.

Необходимо тому воспрепятствовать. Союзники вновь требуют от нас выставления 200–250 тысяч к румынской границе, чтобы поддержать Румынию для сохранения ее нейтралитета. Сделать этого мы не можем. Довольно одного раза.

Моя цель была подготовить союзников к воспринятию мысли о необходимости действовать, а не сидеть, и действовать в Малой Азии. Но это встретит непреодолимые затруднения в англичанах и даже во французах из-за Сирии, ибо французы англичанам не очень-то верят и боятся пустить в Сирию. Но французы, при теперешних условиях могут выделить немного или, вернее, ничего. Англичане могут, но Китченер не желает.

Положение фатальное. Полного доверия у них нет. Из всех разговоров, что обоснованной операции не наладим. Но я готов на уступки. Пусть оперируют в направлениях, им приятных, лишь бы действовали, но пусть укажут. Для общности и успеха осуществления главной мысли направление от Александреты менее выгодно, чем от Мителены или Смирны. Александрета отвечает Египту, но я готов идти, как не грустно, на всякие уступки, лишь бы не сидели, а действовали бы.

Переговорил с Алексеевым. Важно, чтобы кто-нибудь начал и поднял вопрос. Он обещал, что начнет. Его мысли совпадают с моими, но надо начать, потом переговорить с французами и англичанами. Они запросят свои правительства, потом будут ответы, вообще длинная канитель. К 15–20 марта надо кончить это.

Надеюсь, что Михаил Васильевич возьмётся за это сейчас по приезде государя, но приезд его величества неизвестен, а мне придется уехать в среду утром, ибо завтра все кончу, да сверх того должных полномочий на переговоры не имею. Довольно, что завязан узел.

2-го марта

Считаю, что к вечеру работы закончены; завтра мелочь. До сих пор не чувствовал усталости, и тому удивляюсь, но сегодня после обеда почувствовал. Слишком была напряженная работа. Что радует, это готовность всех отделов помочь и сознание, что надо помочь. Меня радует отношение ко мне отдельных лиц. Правда, что почти все мои бывшие подчиненные. Но их отношение ко мне и доверие трогают. О Мих. Вас. и о генерал-квартирмейстере части не говорю – там меня приняли, как самого близкого родного. Не даром прожили мы 4 тяжелых месяца до Барановичей включительно. Все это помогло делу.

Вместо предположенных двух дней пробыл пять. Завтра приезжает государь. Меня великий князь послал в Ставку именно, когда не было государя, когда Алексеев свободнее, и я не думал, что мне придется представляться, хотя ордена захватили. Но Алексеев считал, что это необходимо, и я подчинился; может быть полезно и делу. Не уверен, будет ли государь доволен этим. В августе меня не желали здесь иметь. Теперь я здесь, не по своей воле, но может быть, тоже нежеланный.

Не задержусь. Может быть, все ограничится представлением при приезде. Вероятно, так, а может быть, оставят на обед, в чем сомневаюсь. В последнем случае поеду 4 марта утром, в первом – завтра 3 марта вечером. Щекотливое положение, но что будет, увидим. Переговорил сегодня с Вильямсом о возможных путях к сношению великого князя с английским командующим.

Впереди полная неизвестность – примут ли англичане участие в действиях в Азии. Французы не могут, и это выяснилось сегодня с разговором с Лагишем. Наши мечтают о Трапезундской операции. Если и удастся, то там не удержаться. Все построено, и все к этому идет. За мое отсутствие я найду там большие перемены. Из телеграммы Болховитинова вижу, легкомыслие берет верх над расчетом, благоразумием и действиями соответственно обстановке.

И морская перевозка внушает мне большие тревоги и опасения. Еще до телеграммы Болховитинова, накануне ее здесь эта перевозка была решена. Помогли и моряки, они все думали о Трапезундской операции, а их заставляли просто перевозить войска. Болховитинову я не отвечал, ибо решено было до его телеграммы. Да большие тревоги и волнения возбуждает во мне эта перевозка. Способны ли будут наши моряки охранить это движение. Обставлено оно не дурно и по словам капитана Бубнова {167} все меры скрытности приняты. Но об ней говорят свободно и не стесняются называть места посадки. Свои тревоги я высказывал Алексееву сегодня. Великий князь настаивает на морской перевозке, его, значит, убедили в ее безопасности, а она все-таки опасна. Моего слова здесь нет, ибо и без меня все это было и решено и сообщено, куда следует.

167

Бубнов Валентин Владимирович (1883 – после 1928), капитан 1-го ранга. В 1916 – капитан 2-го ранга, начальник 1-го дивизиона эсминцев Черноморской минной бригады. С 1918 – участник Белого движения, с 1920 – в эмиграции.