Запретная нота

Грейс — моя.

Она стала моей в тот момент, когда наши глаза встретились в баре.

Она доказала, что она моя, когда я поцеловал её, и каждый раз, когда я шёл по коридорам и видел её вдалеке.

Она всегда будет моей.

Но у меня такое чувство, что убедить весь мир в том, что мы принадлежим друг другу, будет легче, чем убедить в этом её.

ГЛАВА 44

ГРЕЙС

Не знаю точно, когда я уснула, но каким-то образом я перегнулась через край кровати Зейна, положив голову на его руку. Мне нужно несколько раз моргнуть, чтобы прояснить зрение и вспомнить, почему я в больнице.

В тот момент, когда все вернулось, я вскочила на ноги, испуганно вздохнув.

Я не собиралась проводить ночь с Зейном. Что, если кто-то увидит? Что, если кто-то сфотографировал?

Самосохранение требует, чтобы я спряталась.

— Беги, я вырву эти капельницы и притащу тебя обратно. — Говорит глубокий голос.

Тьма внутри меня шагает, подняв голову в предвкушении.

Я сужаю глаза на Зейна.

— С кем, по-твоему, ты разговариваешь?

— С тигрёнком, который все время пытается убежать.

Мои плечи напрягаются. Он говорит так уверенно, так самоуверенно. Понятия не имею, как ему удается выглядеть устрашающе даже со всеми этими бинтами, синяками и капельницами.

Зейн берет моё кресло за ручку и подтаскивает меня ближе к своей кровати. Я подаюсь вперёд, упираясь локтями в матрас.

Зейн наклоняется ко мне, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего. Он смотрит на меня долгим, обжигающим взглядом.

— Это проблема. — Вздыхает он.

Я медленно моргаю.

— Мне нравится просыпаться с тобой в моей постели.

У меня начинает кружиться голова, и я напрягаюсь, чтобы не поддаться его головокружительной харизме.

— Я не знала, что плохой флирт — это побочный эффект ранения в голову.

— И тебе доброго утра, солнышко.

Он ухмыляется. Изгиб губ ничуть не отвлекает от его пристального взгляда.

Я на время забываю о своем раздражении, когда вижу избитое лицо Зейна. Синяки на его подбородке сейчас более заметны, чем под покровом темноты. На его губе образовался струп, и я уверена, что ему больно говорить, но это его не останавливает.

— А ты знаешь, что у тебя слюни?

Я быстро подношу пальцы к губам.

— Ты невыносим.

— Невыносим. Полагаю, это не комплимент.

— Ты правильно предположил.

— Брось в меня весь словарь, тигрёнок. Ну же.

Я закатываю глаза и иду к тумбочке, чтобы налить ему воды.

— У тебя такое большое эго.

— Это не эго, если это правда. — Он выглядит довольным. — Продолжай говорить гадости. Посмотрим, не украду ли я ещё одни твои трусики.

Мои глаза расширяются от этого напоминания, и я опускаю взгляд на его брюки. Озорная улыбка Зейна говорит мне, что они все ещё у него.

Я уже собираюсь наброситься на него и силой забрать их обратно, когда открывается дверь и входит медицинская бригада. Я посторонилась, чтобы дать врачу место. Когда они заканчивают, следую за командой в коридор и внимательно слушаю, что говорит врач. Короли захотят получить полный подробный отчёт, и я не хочу ничего упустить.

— Его запястье должно оставаться в гипсе до тех пор, пока не станет безопасным для физиотерапии. И даже во время физкультуры он должен соблюдать осторожный режим. Очень важно, чтобы он не переусердствовал.

— Я понимаю.

Доктор пожевал нижнюю губу.

— Что-то не так?

— Я чувствую, что он упрямый молодой человек, и его братья кажутся такими же… упрямыми.

— Это преуменьшение. — Бормочу я.

— Я чувствую, что мне придётся положиться на вас, чтобы держать мистера Кросса в узде до его визита к врачу.

— Меня?

Моё горло сжимается.

— Сделайте все возможное, чтобы он не нагружал запястье. Это самый нежный период в процессе заживления, и повреждения могут усугубиться из-за чрезмерной стимуляции.

Я наклоняю голову.

Доктор уходит.

Возвращаюсь в больничную палату, где Зейн находится с одной из медсестер. Она улыбается ему, ставя поднос с едой. Я напрягаюсь, ожидая флирта, который, уверена, последует.

Зейн ничего не может с собой поделать. Его умение соблазнять девушек стало очевидным. Каждый день в Redwood Prep я вижу на его руке другую девушку.

Но, к моему удивлению, Зейн не бросает на медсестру даже второго взгляда. Вместо этого он замечает меня и указывает подбородком на дверь, безмолвно приказывая ей уйти.

Зейн не сводит с меня глаз, пока она идёт прочь.

— Что сказали врачи?

— Что ты смертельно надоедливый.

Он смеётся.

Мои губы дергаются, но я стараюсь сохранить суровое выражение лица.

— Где твои братья? Я думала, они уже кишат здесь.

— Наверное, они заняты.

Я с подозрением смотрю на него.

— Ты сказал им не приходить?

— Ой. — Зейн застонал и потрогал струп на губе. — Больно.

— Я больше на это не куплюсь.

Он выпрямляется, и его голубые глаза ослепительны. Их красота поражает меня по-новому. Кажется, что я всегда смотрю в его глаза в темноте. И в эти моменты они манят и притягивают. Но есть что-то такое в глазах Зейна Кросса и солнечном свете, от чего у меня перехватывает дыхание.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — Говорит Зейн, откидываясь на подушки, словно больничная койка — это трон.

Его ноги раздвинуты, на мгновение я представляю, как забираюсь к нему на колени, и он погружается в меня.

Меня охватывает неподдельный ужас.

Я сердито смотрю на него, чтобы скрыть это.

— Я позову Датча. Только у твоих братьев хватает терпения выносить тебя.

— Уезжаешь так скоро? — Зейн опускает пальцы и достает что-то из кармана. Мои глаза расширяются, когда я вижу ткань в его руке. — Занятия ещё не закончились.

Мои брови напрягаются.

— Отдай их обратно.

— Не волнуйся. Я верну их тебе. Но сначала…

Он опускает подбородок на еду на подносе.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Накорми меня.

Я хмуро смотрю на него.

— Ты, наверное, шутишь.

— Разве похоже, что я смеюсь, мисс Джеймисон?

Было бы так здорово нанести один удар. Всего один.

— Как видите, у меня только одна рабочая рука.

— Ты правша. Уверена, ты справишься.

Уголок его губ приподнимается, и я не могу оторвать взгляд.