Заря коммунизма
Шрифт:
– Да...
Константин Петрович улыбнулся, задержал на девушке удивительно понимающий взгляд и вдруг набросился на неё.
Она закричала.
В кустарнике затихли соловьи, кузнечики остановили свою трель, а чудные мотыльки исчезли, будто их и не было...
Люда из 9 «Б» лежала на невысоком стоге сена, а над ней старался Константин Петрович. Он стонал и вздрагивал от удовольствия, а она безвольно смотрела в небо. Неужели это всё? Неужели её мечты о светлом будущем, где каждый будет уважать друга и стремиться к общему благу пошли прахом? Но ведь в школе её учили быть храброй, доброй, помогать другим, отдавать всего себя служению обществу! И она отдавала...
Шею жгло огнём, тело крутило и ломило, а осознание происходящего никак не вязалось с действительностью. Школьница застыла – от ужаса, от боли, от предательства. Председатель пил её кровь как животное, но был человеком, он смаковал и не пытался скрыть торжество. Затем он оторвался от шеи и закрыл от наслаждения глаза. Губы, обагрённые кровью, дрожали, лицо светилось от блаженства, но где-то завыла собака, и мужчина вскочил.
– Ничего, девочка, это пройдёт, – совершенно иным тоном проговорил он, достал ярко-красный платок-паше из кармана и принялся вытирать шею Людмилы. – Когда ты восстанешь, то поймёшь, о чём я говорил. Сама поймёшь, и будешь действовать! А пока полежи, отдохни, приди в себя. Скоро мы будем претворять в жизнь нашу мечту об идеальном обществе!
Константин Петрович забрал платок, пиджак, посмотрел на небо, вздохнул, будто только что случилось обыкновенное и очень приятное дело, и скрылся за кустарником.
А Люда продолжала лежать на сене. Где же её девочки? Где учительница и другие ребята? Почему они бросили её и позволили председателю сделать такое? И кто он сам? Не убийца, не умалишённый... Размышления прервал озноб. Дикий, тягостный, высасывающий все силы. Паника накрыла девушку страшной волной и утащила в безысходную черноту.
Глава 11
– Маша, девочки вернулись? – спросила Валентина Михайловна, когда столкнулась со школьницей на крыльце интерната.
– Нет, не вернулись.
– Что-то мне неспокойно. Скоро стемнеет, а их нет. Ладно, подожду ещё немного и сама за ними схожу.
– Возьмите и меня, – попросила ученица.
– Посмотрим.
Женщина вошла в интернат и глухо застучала каблуками по деревянному полу, а девочка вышла на улицу и села на толстый пень, что стоял неподалеку. Свежий июньский воздух настойчиво выдувал из головы тревожные мысли, но, когда Маша заметила в конце дороги Лиду и Иришу, сердце взволнованно забарабанило.
– Где Люда? – подбежала девочка к одноклассницам, не в силах ждать на пне.
– Разве она не вернулась? – спросила Козичева.
– Нет, но вы же пошли к ней после ужина?
Ириша виновато потупилась, а Лида с вызовом взглянула на Машу.
– Вы не ходили на поле?! – всё поняла та.
– Мы встретили Тоню... – тихо ответила Сидорова.
– Харитонову?
– И поболтали с ней немножко...
– Немножко – это сколько? – сильнее заволновалась девочка.
– Каких-то пару часов!
– Пару часов?!
– Да чего ты блажишь! – шикнула Лида на Машу. – Да, мы задержались, но потом сразу пошли на свёклу. Людки там не было. Мы подумали, что она ушла в интернат. А тут ты сидишь караулишь!
– Вот теперь я бы прочитала лекцию о правильном поведении!
– Ой да брось!
– Ты же сама говорила, что надо ей помогать! – с нажимом проговорила Маша.
– Ну так случилось!
– Надо рассказать Валентине
Михайловне... – прошептала девочка и уже развернулась, как Лида больно схватила её за предплечье.– Ириша, ты иди, а мне надо нашей фифе пару слов нашептать.
Сидорова удивлённо посмотрела на одноклассниц, пожала плечом и направилась дальше по дороге. Когда Маша и Лида остались одни, они долго молчали. Но где-то раздался лай собаки, и Козичева заговорила:
– Может, ничего и не случилось, может, она к матери зашла или точно так же встретила кого-то из ребят?..
– Как вы могли оставить её одну?
– Ты уж не строй из себя! – возмутилась Лида. – Тонька такая расстроенная была... Ходят слухи, что ей медаль не дадут...
– Как это? Почему?
– Ясно почему – в колхоз не пошла.
– Но она же отличница! – удивилась Маша. – Разве так можно?
– Без понятия.
– Может, просто сплетни?
– Дыма без огня, как ты знаешь...
– Нет, это точно сплетни...
– Считай, как хочешь.
Маша задумалась. Комсомол поддерживал учёбу, поощрял её, к ней призывал, и тот же комсомол с лёгкостью обесценивал старания Тони только потому, что она отказалась подчиниться. Значит, слепое смирение важнее лелеемых ценностей? Значит, тех, кто проявляет волю, надо наказать, чтоб не повадно было? Так к какому светлому будущему мы стремимся, если там сплошная фальшь? Говорят и обещают одно, но с лёгкостью меняют мнение, как только человек захотел немножечко изменить траекторию движения. Да и какую траекторию? Всего-то – одной единственной своей жизни.
– Маша, Ма-а-аш, нам надо Люду найти, – вернула девочку на землю Лида.
– Сходим к ней домой?
– Ты что?! И подставим Валентину Михайловну?
– Точно... Я об этом не подумала...
– Видимо, и правда придётся всё ей рассказать. Ох и влетит нам с Иришей...
– Главное, чтобы с Людой всё было в порядке.
Девочки поспешили в интернат и едва переступили порог, как встретили взволнованную учительницу. Она торопилась на улицу, но, когда заметила своих учениц, моментально застыла. По их каменным лицам она быстро всё поняла и тихо сказала:
– Лида за старшую. Мы с Машей идём искать Люду.
– Пусть лучше Ириша останется, а я вам помогу... Втроём быстрее отыщем, – попросила Козичева.
Валентина Михайловна не спорила – сейчас она находилась в таком ужасном состоянии, что была готова согласиться практически на всё.
Колхозное поле стыло под темнеющим небом. Ширина и размах превращали его в плацдарм для ужасных дел. И об этих делах ежесекундно думали учительница и ученицы. Они продвигались в глубину, не уставали вертеть головами и вздрагивали от любого звука, что смутно доносился из отдалённых кустов. Никто не решался позвать Люду по имени – мало ли, кто выйдет на зов... Но время шло, ветер засыпал, сверху показался кусок бледной луны, затрещали кузнечики, и отчаяние в груди Валентины Михайловны приобрело панические ноты. Женщина остановилась, сняла круглые очки и нервно протёрла их подолом серой юбки.
– Давайте я сбегаю к ней домой? Я не буду ни с кем разговаривать, просто загляну в окна. Меня никто не увидит! – предложила Лида, хотя мало верила в свои слова.
– Не надо, – ответила учительница, – подождём ещё немного, а там...
– Или давайте я схожу к Галине Александровне? – менее уверенно продолжила девочка. – Если её нет дома, то...
– Исключено! Пока мы не убедимся, что она... вампир... – нехотя произнесла женщина, которая до сих пор отказывалась в это верить, – ничего предпринимать не будем.