Заря коммунизма

– Потанцуем? – попросил Игорь и протянул руку. В клубе заиграла новая песня Пугачёвой. Мелодичная, грустная, до мурашек по коже, идеально подходящая для медленного танца.

Снова птицы в стаи собираютсяЖдёт их за моря дорога дальняяЯркое, весёлое, зелёноеДо свиданья, лето, до свидания!

Парень невесомо обнял девушку, и они вышли в центр зала. Она чувствовала, что он немного дрожит – нервничает, и улыбнулась.

Люда Новосёлова танцевала с молодым трактористом Петей, нагловатым, дерзким, но умеющим держать себя в руках, только в зелёных глазах так и прыгали чертенята. Но девушка не уделила ему и крупицу внимания, ведь в клуб явился сам председатель. Мужчина радостно улыбнулся, и ей показалось, что помещение ещё больше наполнилось светом. Константин Петрович перебросился парой фраз с Валентиной Михайловной и направился в маленькую комнату, где сидел завклубом, который отвечал за пластинки. Через какое-то время зашла и Галина Александровна. Точно тень она скользнула в толпу и растворилась.

– Может, давай подышим воздухом? – тихо спросил Игорь у Маши, и та кивнула.

Он взял её за руку, вызывая на щеках девушки румянец, и повёл через зал. Что-то неприятно знакомое коснулось тыльной стороны ладони Ивановой, и она повернула голову влево. Это секретарь колхоза оказалась рядом и ненароком дотронулась леденящей рукой. Женщина растянула улыбку, обнажая желтовато-коричневые зубы, и Маша шарахнулась к Игорю. Парень обрадовался и воспринял это как хороший знак, только вот у девушки внутри всё сжалось и застыло. Она отчаянно поискала глазами учительницу и, когда нашла, рванула к ней.

– Она здесь... – сдавленно прошептала школьница и только потом обнаружила, что приволокла за собой ничего не понимающего парня.

– Игорёк, погуляй немного, – изменилась в лице женщина.

– Что-то случилось? – спросил племянник и тревожно посмотрел сперва на тётю, а затем на Машу.

– Нет, всё в порядке, но нам надо переговорить. Наедине.

– Ну ладно, – нехотя согласился парень и поплёлся на улицу.

– Она дотронулась до меня, когда мы шли сюда, – прошептала девочка учительнице, когда Игорь ушёл. – Специально!

– Что значит – дотронулась?

– Просто коснулась руки...

– Разве это преступление?

– Да она ледяная вся, как мертвец...

– Маша! – возмутилась Валентина Михайловна. – Ты что говоришь?!

– Я такого никогда не встречала... Да вы сами на неё посмотрите, она же какая-то... неживая!

В это время привычная музыка оборвалась и по клубу зазвучали бодрые ноты Рио-Риты. Из комнаты завклуба показался радостный и неотразимый Константин Петрович. Он отыскал глазами своего секретаря, склонил в ожидании голову, и через пару мгновений Галина Александровна послушно вплыла в его руки. Ребята расступились, удивлённые и снедаемые любопытством. А председатель и секретарь, заливаясь смехом, топали и выкидывали руки в пасадобле. Маша ошеломлённо открыла рот.

– Видишь, она совершенно обычная, – улыбнулась Валентина Михайловна и поправила очки.

Девушка не знала, что сказать. Едва она очнулась, как высокий председатель отпустил свою пожилую и до ужаса довольную партнёршу, и подошёл к растерянной Маше.

– Позволите, милая барышня?

Люда Новосёлова теребила маленький кулончик на шее, а затем вдруг и со злобой сдёрнула его. Она рывком оправила простоватое платье, вскинула голову и стала следить за парой, что танцевала уже под современную музыку.

– Ты, кажется, Маша? – спросил председатель у более чем смущённой девушки.

– Да.

– Приехала к нам из Москвы?

– Да.

– Тебе у нас хорошо?

– Да.

– Да не бойся ты, – мужчина раскатисто рассмеялся, обнажая прекрасные белые зубы. – Скажи, чего в Аничкино не хватает?

– Всё хорошо.

– Да ты не думай, что я засланный казачок! – снова чему-то обрадовался Константин Петрович. – Мне бы хотелось, чтобы всем жилось хорошо! Ведь наш колхоз один из самых передовых, и, чтобы он оставался таковым, надо слушать глас народа!

– Я не знаю... Всё здесь хорошо... – Маша робела в его присутствии и не могла спокойно говорить. Каждую секунду она мечтала, чтобы всё закончилось и она смогла вернуться к Валентине Михайловне.

– Что ж, это радует! Значит, мы, руководство, всё делаем правильно! А чего бы хотелось лично тебе?

Девушка подняла на мужчину ошеломлённые глаза и почувствовала дурноту.

– Извините, но мне ничего не надо, – чуть смелее прежнего ответила она и попробовала отстраниться. Вопреки ожиданиям, его тёплые руки не держали, а совершенно легко и спокойно отпустили её. – Простите, у меня голова закружилась...

– Конечно, Машенька! Не смею задерживать! – охотно согласился он и окинул зал беглым взглядом в поисках новой партнёрши.

А девушка бросилась на улицу, позабыв о страшном секретаре колхоза. Маша зашла за угол, где никого не было, и прислонилась к холодному кирпичу. Сердце барабанило в груди, как бешеное... Что это на неё нашло?

– Маша! – неожиданно рядом раздался возмущённый голос.

Девочка повернулась и увидела мрачную Новосёлову. Она согнулась, обхватила себя руками, и решительно шла к ней.

– Как тебе не стыдно! – выдала Люда, как только остановилась напротив. Её глаза горели лихорадкой.

– Чего?

– Нацепила на себя непойми что! – комсорг ощутимо дёрнула Машу за золотую серёжку. – Ты выглядишь... отвратительно!

– Тебе-то что? – буркнула в ответ та и на всякий случай сделала шаг в сторону. Мало ли что ей в голову стукнуло... Чего доброго мочки оторвёт....

– Немедленно вернись в интернат и оденься по-человечески!

– Ты слишком много на себя берёшь! Я тебя не трогаю, и ты меня не трогай.

– Ты позор для нашего класса. Для всей школы... – прошипела Люда.

Маша покачала головой и направилась за клуб, чтобы спрятаться от въедливой одноклассницы.

– Ни стыда, ни совести у тебя! – крикнула вдогонку Новосёлова, но девушка не ответила и даже не повернулась.

Колхозный сад притаился почерневшей массой прямо за клубом. Небо накрыла синяя тьма, а половинка луны только начинала выползать на свободу. Машу трясло от раздражения, и она не сразу заметила уединившуюся пару между клубом и садом. По воздуху пронеслось характерное чавканье, и девочка покраснела до корней волос. Сперва она хотела скорее уйти, но сами звуки показались ей странными. Она преодолела себя и повернулась. Под небольшим козырьком застыли две тени. Никто из них не двигался, не говорил, не шелестел одеждой, они замерли как изваяния, и только мерзкие чавканья доносились с их стороны.

Луна медленно выплыла на небосвод и бросила ленивый свет на пару. Маша пригляделась. На коже поднялись волоски, и задрожали ноги. Галина Александровна прижала к стене Варю Киселёву и уткнулась ей в шею. Иванова бросилась к ним.

Женщина оторвалась от трапезы и резко повернулась на звук шагов. Окровавленный рот растянулся в жадной улыбке, а сухие руки-ветви потянулись к Маше. Но та схватила камень и продолжала наступать.

– Отпустите её, – потребовала девочка, но получилось как-то жалко.