Застава, к бою!

Внимательный взгляд Тарана на мгновение скакнул с Вавилова на меня. В глазах начальника заставы читалась мрачная раздражительность.

— Испугался он, — вздохнул Таран и откинулся на спинку стула. — Испугался, значит…

— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — сказал я.

— Разрешаю. Что такое, Саша?

— Капитан Шарипов обмолвился со мной как-то, что девушка не так проста. Что она важный человек. И сейчас судьба ее висит на волоске.

Таран снова заглянул мне в глаза. Мелко покивал и сказал:

— Это правда.

Начзаставы поднялся со своего места, заложив руки за спину, пошел к окошку, откуда открывался вид на Пяндж и сопредельную сторону.

— Капитан Шарипов делится кое-какой информацией не только с тобой, Саша. Причем зачастую информация эта не предназначается ни для моих, не, тем более, для твоих ушей.

Клим как-то опасливо посмотрел на меня. Я не ответил ему своим взглядом. Он был прикован к Тарану.

Обратившись лицом к пейзажу за окном, Таран продолжил:

— Амина Искандарова, является дочерью Рустама Искандарова — сотрудника КГБ, направленного в Кабул еще в середине шестидесятых.

Я хмыкнул, понимая, что мои догадки относительно девчонки оказались верными.

— Он был послан в Афганистан под видом советского строителя. Однако его настоящей задачи я не знаю. Знаю только, что, уже проживая там, он женился на местной девушке. Гражданке Афганистана по имени Фатима Амали. О ней мало что известно, кроме того, что она состояла в Народно-Демократической партии Афганистана и… погибла в семьдесят третьем году.

Быстро сложив в уме два и два, я спросил:

— Правильно ли я понимаю, что Амина находится здесь, на Границе, не просто так?

— Правильно, — кивнул Таран.

— Значит, и ее отец здесь?

— Я не должен был рассказывать вам подобного, но, думаю, и так несложно понять, что да. Он тоже здесь, — покивал начзаставы. — И не просто здесь, а в лапах Юсуфзы.

— Особый отдел с разведкой планировали какую-то «операцию». Связана ли она именно с Рустамом Искандаровым и его дочерью?

— А вот этого, Саша, — сказал мне Таран, вздохнув, — даже я не знаю.

— И все же, есть вероятность, что девочка остается в опасности, — сказал я.

— Остается, — покивал Таран и обратился к Климу: — и раз уж ты, Вавилов, в курсе, где она может оказаться в ночь нападения…

— Мы не можем не воспользоваться такой возможностью, и не проверить, — ухмыльнулся я.

— Правильно мыслишь, Саша, — покивал начальник заставы. — И раз уж у нас на заставе лишнее стрелковое отделение, я могу выделить наряд для одного важного дела.

* * *

— Ну же, старик! Скажи, что ты видел?! — Имран схватил тощего старца за ворот простой льняной рубахи, потащил его в круг моджахеддин, собравшихся здесь.

Со смерти Захид-Хана Юсуфзы и двух его сыновей, Аллах-Дада и Мухтаара, прошло едва ли несколько часов.

Когда в ущелье прозвучал взрыв, Имран собрал людей и помчался туда, чтобы выяснить, что же произошло. Прошло не так много времени, прежде чем гонец вернулся к каравану.

— Юсуфза мертв! Юсуфзу убили шурави! — Провозгласил он.

Советских солдат не стали искать. Вместо этого моджахеддин забрали своих погибших и ушли из ущелья.

По дороге Наби заметил и приказал схватить старика-пастуха, что гнал своих овец по склону ущелья в низину, к пастбищам.

— Он видел шурави! — Вещали при этом Имран и Наби, — этот человек видел, как шурави напали на Аллах-Дада!

Чуть позже караван остановился у разрушенного древнего кишлака пастухов. Имран приказал разбить тут лагерь, чтобы решить, что же делать дальше.

Верные Захид-Хану люди волновались. Они спорили, требовали объяснений от выживших сыновей их главаря. Те выдали им «доказательство», которое во всеобщей суматохе должно было, по мнению Наби, убедить людей в вине шурави.

— Я привел вам того, кто сможет доказать, что это шурави напали на нас! Что это они убили моих возлюбленных отца и братьев! — Остервенело закричал Имран, а потом обратился к перепуганному старцу: — Говори, старик! Что ты видел?!

Худощавый мужчина, с костлявым и очень морщинистым лицом повел по вооруженным моджахедин полным ужаса взглядом.

— Господин… я… — Пролепетал он, но подошедший Наби его перебил.

— Как тебя зовут, старец? — спросил он, высокомерно приподняв подбородок.

Имран нетерпеливо посмотрел на брата.

— Я… Я… господин… — Заикаясь, стал блеять старый пастух.

— Да говори уже! Или у тебя на старости лет отсох язык?! — Крикнул Имран.

Душманы, окружившие их, заволновались еще сильнее.

— Это были шурави?! Как они смогли подобраться к нам так незаметно?!

— Это были грязные безбожники! Они напали, как мерзкие крысы!

— Шурави не знают этих мест! Они не могли подойти к нам близко!

— Месть! Отомстить! За Захид-Хана нужно отомстить! Аллах Велик!

— Слава Аллаху!

— Аллах Велик!

Моджахеддин превратились в бурное море. Кричали, вскидывали руки, сжимающие оружие. Потом раздались выстрелы в воздух.

Довольный тем, как все обернулось, Наби улыбнулся. Глянул на своего брата, что все еще не выпускал из рук ворота несчастного старика.

«Аллах Велик!» — Раздавался вокруг клич праведных воинов.

Окинув их взглядом, Наби уперся лишь в одно мрачное лицо. Это был Малек, близкий соратник Юсуфзы.

Он стоял в бушующей толпе, словно бы в одиночестве. Через мгновение беснующихся моджахеддин растолкали его люди — личная охрана Юсуфзы.

С суровым видом эти войны вошли в круг. Взглядами заставили остальных замолчать.

— Имран! — Крикнул Малек, — где тело Захид-Хана?! Его нужно похоронить как полагается!

— Разве ты не видишь, Малек, что тут происходит?! — Имран потряс за грудки старика. — Мы слушаем свидетеля! Этот человек видел шурави, напавших на разъезд Аллах-Дада! Ведь так, старик?!

Имран зло зыркнул на пожилого мужчину. Тот, будто бы опомнившись, быстро-быстро закивал.

— Что ты видел, старый человек? — Спросил Имран беззлобно.