Застава, к бою!

Остальные воины затаили дыхание. Замолчали.

Наби заметил, что полнотелый переводчик Фазир протиснулся сквозь широкие плечи моджахеддин. Лицо его было скорбным и испуганным. Дрожащей рукой Фазир поправил маленькие очки.

— Я… Я… Видел, как… — Борясь с собственным языком, начал старик, — видел как…

— Говори немедленно! Что ты лопочешь…

— Брат, тише, — прервал Имрана терпеливый Наби и обратился к старику: — Пожалуйста, старец. Продолжай.

— Я видел, как шурави спустились с гор и напали на ваших людей! — Торопливо проговорил старый пастух. — Напали на них! Они их убивали! Стреляли им в спины!

— Как они выглядели? — Кивнул старику Малек.

Тот осекся.

— Ну… Ну… Как воины… С оружием…

— Это были шурави! — Перебил пастуха Наби, — он сказал, что это были шурави! Кто бы еще мог напасть на нас здесь, в этих местах?! Кто еще охотился за нами все эти месяцы?! Это сводные отряды безбожников! Они забрали жизни моих славных отца и брата!

— Да! Забрали! — Закричал Имран, вторя брату, — забрали и теперь за это поплатятся!

— Аллах Велик! — Закричал Наби.

«Аллах Велик!» — подхватили моджахеддин.

— Если вы пойдете на заставу русских, то все умрете, — продираясь голосом сквозь общий крик и улюлюканье, сказал Малек.

— Тебя и твоих людей тут никто не держит, — приосанился Наби, — вы свободны и можете идти куда хотите. Можете бежать. Но тем самым вы покажете, как верны были моему отцу на самом деле!

— Молчи, мальчишка! — Крикнул Малек, и шум голосов тут же прекратился. Моджахеды затихли.

— Молчи, мальчишка, — повторив эти слова, Малек пошел к Наби и Имрану, схватился за нож, что носил за солдатским ремнем советского производства, — ты ничего не знаешь. После смерти моего сына Малека, Захид-Хан Юсуфза стал самым важным человеком в моей жизни! А потому я требую его тело! Требую тела Аллах-Дада и Мухтаара! Отдай мне их, и я уйду!

— Ах ты зазнавшаяся вошь… — Протянул сквозь зубы Имран и выхватил кинжал из-за кушака, — ты забыл, где твое место!

— Тихо, брат. Тихо, — остановил его Наби. — Хватит на сегодня смертей. Довольно.

Имран сплюнул. Вернул кинжал в ножны.

— Уходи Малек, — покачал головой Наби. — Твоя верность нам больше не нужна. Завтра мы идем убивать шурави. Мстить за смерть моего отца. Если у тебя не хватает доблести остаться с нами — уноси свои ноги. Но тел членов моей семьи тебе не видать.

— Либо ты уйдешь, либо погубишь своих людей, — Сказал Имран угрожающе, — и умрешь сам!

Малек огляделся. Остальные моджахеддин, что стояли вокруг, стали напряженными, словно заряженные винтовочные бойки. Они внимательно следили за каждым движением, каждым жестом Малека и его людей. Ждали хоть одного повода, чтобы напасть и растерзать их.

Малек, с чуть более, чем десятью душами под командой, не мог ничего противопоставить моджахеддин, которых в банде было почти под две сотни.

Не проронив ни слова, Малек обернулся и пошел прочь. Его люди последовали за ним.

— Аллах Велик! — Воскликнул тут же Имран. — Завтра мы идем лить кровь неверных во имя Его!

«Аллах Велик!» — принялись кричать войны, повторяя за Имраном.

Наби проводил Малека взглядом. Потом глянул туда, где несколько минут назад стоял переводчик Фазир. Полного мужчины среди моджахеддин уже не было.

В небольшой палатке было темно и холодно. Амине бы хотелось обхватить свои плечи, чтобы хоть чуть-чуть согреться, однако она не могла. Руки ей связали веревкой, другой конец которой приладили к длинному железному пруту, забитому в землю.

Уже стемнело. Девушке хотелось пить. Она дрожала, наблюдая, как при каждом выдохе изо рта вырывается белое облачко пара.

Когда она услышала шаги снаружи, то не обратила на это внимания. Это мог быть ее сторож, а может быть какой-нибудь душман решил отойди по нужде.

Когда полный мужчина в маленьких очках заглянул внутрь палатки, ее это удивило.

На мгновение они замерли, встретившись взглядами.

Когда мужчина достал короткий нож из-за пояса, девушка вздрогнула. Принялась отползать к дальнему краю своей палатки.

— Тихо, Амина, — заговорил мужчина на пушту. — Я тебя не трону. Только разрежу путы.

— Что? — Удивилась она.

Ей даже сложно было понять: дело было в неожиданном намерении этого человека, или в том, как непривычно хрипло прозвучал ее голос. Она не говорила ни с кем уже несколько дней.

— Я хочу помочь тебе, — мужчина нагнулся и прошел глубже в палатку, присел рядом с Аминой. Принялся резать веревку.

— Вы, Фазир, да?

— Да.

— Вы отведете меня к отцу?

Фазир поднял к Амине взгляд. Шмыгнул носом.

— Нет. Если бы я даже и хотел отвести тебя к нему, сейчас это не возможно.

— Почему?

Фазир не ответил, поджал губы. Сказал вместо этого:

— У меня есть знакомые по ту сторону Пянджа. Они нам помогут.

* * *

— Значит, он думает, что духи придут, — сказал Малюга и утер пот со лба.

Там самым он размазал по лицу копоть, оставшуюся на его руках после большой железной бочки, которую мы только что притащили от навеса Шишиги и поставили аккурат за строением генераторной.

— А ты как думаешь, Саша? — Спросил у меня Малюга.

— Я не знаю, — сказал я и повернул тяжелую железную бочку, чтобы поставить ее поровнее, — но застава готова к бою.

Малюга молча покивал.

— На вчерашнем боевом расчете я слышал, что тебя отправляют в наряд. В ночную засаду, — глянул на меня Малюга.

— Отправляют, — пожал я плечами.

— Странно это, — задумался Гена, — ведь Таран ждет вторжения. Разве время сейчас для засад, да еще так далеко от пути следования вероятных нарушителей границы?

— Не вижу ничего странного, — я улыбнулся. — Ну что, пойдем за мазутом? Дымить должно как надо.

— М-да-а-а-а… — Протянул Малюга, и мы отправились к складу, — дымить должно как надо. Как никак, пожар имитируем. Это тебе не хухры-мухры.

Глава 8

Вечерело. После того как мы установили и наполнили бочку мазутом, прошло уже несколько часов. Прошел ужин. Ночные наряды ушли на службу. Несмотря ни на что, Граница должна была оставаться на замке.