Застава, к бою!

— Ты всегда был глуп, Аллах-Дад, — гневно засопел Имран, — отказаться от денег? Сохранить гордость? Нужно взять все, что мы можем взять! Что не можем — отобрать силой! Чужеземцы слишком самонадеянны! Они считают, что держат нас на коротком поводке! Но придет день, и мы обратим оружие уже против самих американцев! Причем их же оружие!

— Да только ты до этого дня можешь не дожить, — стиснул зубы Аллах-Дад.

— Молчать! — Громогласно приказал Юсуфза, терпеливо слушавший споры своих сыновей.

Потом он вздохнул, успокаивая нервы. Поудобнее уселся на ковре.

— Сегодня идет одиннадцатое мая, — начал он, — до момента, когда мы должны напасть на русских, остается всего два дня. Однако они разоблачили мои планы.

С этими словами Аллах-Дад посмотрел на притихшего Мухтаара. Продолжил:

— Завтра утром мы уходим дальше в горы. Хватит с нас бессмысленных смертей. Хватит лить кровь наших братьев попусту.

— Что? Но отец! — Изумился Имран.

— Ты не понимаешь, что ты делаешь, — прошипел Наби. — Ты обещал Стоуну и Абади, что…

— Молчать… Мое слово тут — закон, — сказал Юсуфза угрожающие, — если кто-то считает иначе…

Захид-Хан потянулся за своим оружием и взял кривой нож в черных лаковых ножнах, что носил обычно за кушаком.

— … Может его оспорить прямо сейчас. Но знайте, мои возлюбленные сыновья, что я не стану щадить того, кто дерзнет усомниться в моей правоте.

Имран глубоко дышал, стараясь удержать свои чувства в руках. Наби колко сузил глаза, не сводя взгляда с отца.

— Это мудрый поступок, отец, — сказал Аллах-Дад. — Пусть чужаки подавятся своими деньгами. Пусть американец сам идет убивать пограничников шурави.

Захид-Хан обратил к Аллах-Даду бесстрастное лицо. Наградил сына холодным взглядом.

— Выйти всем, — сказал он. — Я должен отдохнуть перед завтрашним переходом.

Снаружи бушевало. Пряча лица от непогоды, сыновья Захид-Хана покинули большую отцовскую палатку. Отправились к своим.

— Он выжил из ума, — перекрикивая ветер и дождь, сказал Наби, догнав Имрана, — он сам не понимает, отчего отказывается!

— Без достаточного числа припасов мы все умрем в горах, — угрюмо сказал Имран. — Люди уйдут от нас, а старые враги станут искать. Ты был прав. Отец стал слишком стар и нерешителен. Он боится. И его страх будет стоить нам и денег, и жизней.

— Шамабад должен гореть? — Спросил Наби, украдкой оборачиваясь и провожая взглядом остальных своих братьев.

— Должен, — согласился Имран, замерев у входа в свою палатку, — Но чтобы это случилось, нам нужно показать им всем — время Захид-Хана Юсуфзы прошло.

Глава 6

— Ну как ты, Клим? Разговаривал с отцом? — Спросил я.

Клим утер чумазое после земляных работ лицо. Вздохнул, наблюдая за тем, как бойцы выбираются из, недавно вырытого ими капонира для БТР-70, что должен был остаться на Шамабаде на следующие несколько дней.

Это была та самая машина, что присутствовала у моста, в момент обмена пленными. Вместе с ней на Шамабаде осталось и стрелковое отделение под командованием белобрысого старшего сержанта с очень хищным, тонкокостным лицом и узковатыми глазами.

После того как Мухтаар побывал в руках особого отдела, начальство окончательно убедилось в том, что на нашу заставу может осуществиться нападение.

И хотя, душманам и самим стало ясно, что всякий эффект неожиданности их план по вторжению потерял, наши все равно решили лишний раз перестраховаться. Потому Тарану поступил приказ, что приданное подразделение стрелков на БТР на время поступает под его командование.

Соседние заставы также были предупреждены о возможном нападении, потому им приказали принять соответствующие меры. А в случае чего — немедленно выдвинуться на помощь Шамабаду.

Хотя, по правде сказать, мало кто верил в то, что какое-то нападение действительно случится. Банда Юсуфзы оказалась в слишком уж невыгодных условиях для таких решительных действий.

Тем не менее риск все же был. Лично я считал, что вторжение все еще может состояться, но, скорее всего, в другой день и в другой час.

— Видел, — едва заметно улыбнулся Клим, — я счастлив, что он жив.

Внезапно двигатели БТР завелись. Выхлопные трубы машины, тяжелыми бронированными валами, растущие по обе стороны кормы, выбросили облачка выхлопных газов.

Большие колеса стали медленно вращаться, заставляя мощную машину сдать назад.

Сержант с хищным лицом, звали которого, вроде бы Вовкой, жестами стал показывать мехводу, насколько нужно продвинуться назад, чтобы БТР мог въехать в новый танковый окоп.

Вырыли его, к слову, на господствующей позиции, над самым укрепом. Там БТР предполагалось замаскировать. В случае нападения, его крупнокалиберный пулемет должен был сослужить заставе хорошую службу.

— Но я!.. — Решил было перекричать двигатель БТРа Клим, но замолчал. Отвернулся.

— Боишься за Амину?! — Спросил я, тоже перекрикивая гул мотора.

— Ее не поменяли!.. Я не могу понять, почему!

Он хотел сказать еще что-то, но передумав, махнул рукой. Пошел к заехавшему на свое место бронетранспортеру.

Клим очень ждал, что девушку привезут на заставу вместе с его отцом. Однако этого так и не произошло.

К слову, старшего прапорщика Вавилова продержали на Шамабаде совсем недолго. Ему дали увидеться с сыном, а поворенок Гия попытался накормить побывавшего в плену человека нажористыми макаронами с тушенкой и копченой колбасой.

Мне даже пришлось отругать его за это.

— Саша, генацвале, — удивился тога Гия, — да откуда, дорогой, я знать могу, что голодающих плотно кормить нельзя?! Что им от такого плохо будет! Тут, на товарища старшего прапорщика посмотришь, первым делом накормить его хочется!

Конечно, прапорщика покормили, однако более приемлемой для слабого организма пищей — легкой похлебкой без специй. А после увезли в отряд, где ему окажут первую медицинскую помощь и переправят в госпиталь.

Когда БТР тяжело вкатился в капонир, над землей осталась его крыша и бронированная башенка пулемета. Старший сержант приказал своему отделению уложить вокруг брони машины мешки, а сам бронетранспортер накрыть маскировочной сеткой.

Мы со Стасом, Климом и Синицыным тоже принялись им в этом помогать.

— Я думаю, зря они все это затеяли, — пробурчал Стас Алейников, когда мы с ним подошли к мешкам с песком, которые свалили вблизи окопа другие бойцы. Мешки надо было оттащить к окопу, в котором стоял БТР.

— Душманы не придут, — продолжал Стас, — кишка у них тонка! Только лишнюю работу нам подкинули.

Я взял двадцатипятикилограммовый мешок, взвалил его на плечо.

— Начальство так распорядилось, — сказал я. — Значит, считают, что риск есть. Жаловаться нет никакого смысла.