Застывший огонь
Шрифт:
«Поедем, Хаммер, тамошние девицы подпускают офицеров гораздо ближе, чем твоя дикарка. Бинокль тебе не понадобится…» — ухмылялся Коноплев.
«Действительно, дружище, едемте с нами. Стоит ли пренебрегать шансом, выпадающим раз в полгода?..» — вторил Коноплеву капитан Пакгауз.
На соседний куст вспорхнула синица-сосновка. Она опасливо покосилась на лейтенанта и, испачкав ветку пометом, полетела дальше по своим синичьим делам.
«Вот бы и мне так, — подумал Хаммер, — взмахнуть крыльями и улететь. Далеко-далеко отсюда, с этого проклятого Танжера».
Хаммер бросил короткий взгляд на часы —
Сломав несколько мешавших веточек, Хаммер поднял бинокль и начал осматривать прибрежную часть острова.
Вот показались девушки и с ними группа женщин постарше. Появление этого передового отряда было для Хаммера предвестником выхода его королевы.
Лейтенант убрал бинокль и взялся за винтовку. Подняв предохранительную шторку прицела, он припал к нему глазом и одобрительно хмыкнул — цифровая оптика давала идеальную контрастность. Никаких тебе полутеней, дифракций, интерференции.
Хаммер перевел прицел на кусты, из которых обычно появлялась Элеонора. Вот разошлись зеленые ветки, и она появилась. Цифровая оптика прицела обедняла цветовую гамму, зато теперь Хаммер в большей мере сумел по достоинству оценить фигуру.
Игра линий женского силуэта заставила Хаммера забыть о своей первостепенной задаче. Преследуемая алчным взглядом лейтенанта, девушка вошла в воду, и только тут Хаммер вспомнил о сопернике. О том, кто был уже приговорен. Однако мужчины не было. Его не было, и Элеонора вела себя так, будто никого не ждала.
«Остался в деревне, сукин сын. Испугался! Трус!..» Хаммер почувствовал себя сильнее. Он успокоился и, оторвавшись от прицела, снова взялся за свой бинокль.
И опять он погрузился в сказку. Бинокль был как театр, а прицел винтовки — как простое счетное устройство. В этом и была вся разница.
«Едва ли я сумел бы полюбить эту девушку, если бы смотрел на нее сквозь перекрестие оптического прицела…» — заключил Хаммер.
Элеонора закончила свое купание и стала выходить на берег. Все проходило, как обычно, — за последние два года Хаммер видел это сотни раз. Девушка поднялась к кустам, и они сомкнулись позади нее, словно занавес. И это означало, что можно возвращаться на базу.
Лейтенант с неохотой оторвался от бинокля и, увидев стоявшую на сошках винтовку, оторопел. Он вспомнил все, что собирался сделать, — прийги, занять позицию, подождать появления вражеского лазутчика и поразить его точным выстрелом. Желательно в воде.
«Но ведь никакого мужчины сегодня не было… — стараясь не впадать в панику, рассуждал лейтенант. — Но был ли он вчера?.. Может, никого не было и все это мне привиделось?.. Может, я действительно уже того?..»
Хаммер машинально отстегнул магазин и убрал винтовку в чехол. Затем еще раз взглянул на реку и решил. «Нужно ехать в бордель. Обязательно… В данном случае бордель для меня как лекарство. Пусть горькое, пусть неприятное, но необходимое».
Разрешив для себя основное противоречие текущей недели, Хаммер подхватил винтовку, бинокль и бодро зашагал в сторону базы.
64
Следуя уже устоявшейся традиции, Джеф, как
всегда, вздремнул после ужина. Случалось, что вечерний отдых затягивался и Мэнсон спал до самого утра, однако это его не беспокоило — Джеф списывал свою сонливость на бессонные ночи, проведенные им в джунглях.Но в этот раз его разбудили. Кто-то тронул Джефа за плечо, и он проснулся.
— Дала, ты? — спросил Джеф.
Поначалу ему никто не ответил, и он решил, что его снова посетила птица. Однако через секунду незнакомый голос произнес:
— Пойдем, Жефа. Акта ждет тебя…
Джеф поднялся на ноги и, слегка пошатываясь и держась за стену хижины, вышел наружу.
От ярко горевших костров по округе распространялось желтоватое сияние. Мэнсон никогда не видел, чтобы огонь был такого странного цвета, но в потоке желтого свечения он сумел лучше рассмотреть своего провожатого.
Им оказался парень лет двадцати. Он шел впереди Мэнсона и направлялся к центру деревни. Джеф помнил, что хижина Аюпы стояла на северной окраине
Населения, однако сейчас они шли совсем в другую сторону.
На всякий случай Мэнсон спросил:
— Что, Аюпа сейчас не в хижине?
— Нет, — односложно ответил провожатый, едва посмотрев в сторону Джефа.
Они прошли мимо одного костра, потом мимо другого — везде сидели только мужчины Возле первого костра их было пятеро, а возле второго Джеф насчитал семь человек. Люди были совершенно неподвижны и смотрели на пламя, находясь в каком-то оцепенении
«Может, поэтому оно имеет такой желтый оттенок?» — подумал Джеф.
Провожатый продолжал идти, пока не подвел Мэнсона к еще одному костру, возле которого стояло несколько охотников. От группы людей отделился человек, и Мэнсон узнал Аюпу. Опираясь на свою клюку, старик подошел ближе и улыбнулся.
— Рад видеть тебя, Жефа, — сказал он. — Сегодня для тебя большой день…
Старик положил на плечо Мэнсона руку, и тот почувствовал, насколько горяча ладонь Аюпы. Она нестерпимо жгла, но интуитивно Джеф понимал, что нужно потерпеть.
Наконец Аюпа убрал свою огненную ладонь, и Джеф осторожно повел плечом. Ожога как будто не было
— Что делают эти люди, мистер Аюпа? — решился задать вопрос Джеф.
— Они смотрят на огонь, — просто сказал старик.
— А зачем они это делают?
— Они смотрят на огонь, чтобы накопить силу, — пояснил Аюпа и, упреждая следующий вопрос, добавил:
— Сила нужна им для далекого путешествия.
Джеф кивнул, хотя ничего не понял. Он осторожно посмотрел по сторонам — бдения у костров продолжались. Лимонно-желтые языки пламени то рвались вверх, то собирались у земли в яркие вращающиеся вихри.
Так продолжалось около десяти минут. Потом от одного костра поднялся человек и пошел под навес. За ним последовал другой, потом еще и еще. Люди поднимались и шли прямо, словно по начерченной линии. Они заходили под навес и рассаживались там ровными рядами.
Наконец под навесом оказались все охотники, и тогда пламя костров приняло естественный цвет.
— Пойдем и мы, Жефа, — негромко сказал Аюпа и подтолкнул Мэнсона.
Они приблизились к навесу на расстояние тридцати шагов, и Аюпа остановился. Движимый любопытством, Мэнсон хотел подойти ближе, но старик его остановил: